Книга Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - Дмитрий Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Были, конечно, журналисты, предлагавшие свои услуги. Но… Я их называю – кунктаторы, есть такое слово из латыни – медлительные. Они готовы работать только тогда, когда им удобно, урывками. А Виктору нужен был человек, который его заставит сесть и рассказывать.
Жаль, не нашлось такого. То-то удовольствие бы получил. Ведь и с чувством юмора у Виктора было всё в порядке. Правда, совершенно не умел рассказывать анекдоты. Совершенно! Когда начинал, я прерывала: «Не надо, всё равно не пойму».
И здесь, в этой книге, я анекдотов рассказывать не стану. Хотя будет и веселое. Но – и грустное тоже. В общем, всё, что случилось в нашей жизни за шестьдесят один год. Постараюсь сделать то, что Виктор Васильевич не успел. Так что фактически мы пишем эту книгу вместе.
К узам Гименея
Был у меня в школьные годы приятель Борька – Борис Бобров. Да-да, читатель правильно подумал – брат знаменитейшего Всеволода Михайловича Боброва. Правда, с Всеволодом я так и не познакомилась. А Борис учился в Ленинграде в Нахимовском училище и на лето приезжал в Москву – к брату. А мой отец после войны (это были 1949–1950 годы) учился в Академии Генерального штаба.
Квартиры у нас тогда не было, и мы жили в гостинице ЦСКА. Тогда, впрочем, не ЦСКА, а ЦДКА – армейское спортивное общество так называлось. В той же гостинице были сборы у армейских футболистов. Так что мы частенько видели их в определённом, непрезентабельном состоянии. Понятно, в каком. Игроки были всемирно известны, обожаемы, любимы, им поклонялись и… наливали.
Тем летом мы с Борисом, познакомившись в этой самой гостинице, ходили в театр, в цирк – встречались, в общем. Были мы ровесниками, общий язык нашли как-то сразу, и нам было друг с другом интересно.
Прошло какое-то время, мой отец получил новое назначение – военным атташе в Болгарию. Тут же ему дали квартиру на Новопесчаной улице. Большую квартиру в доме, на котором Песчаная улица заканчивалась и начинался лес.
Родители уехали в Болгарию, а меня отдали в интернат, где были дети, чьи родители работали за рубежом. В те времена за границей не было советских школ, и дети-школьники не могли поехать с родителями.
Наша школа-интернат была на Петровско-Разумовской аллее, около стадиона «Динамо». Кстати, лес, который вырос там, сажали мы. Нас, школьников, водили туда, и мы с удовольствием копали ямки, располагали в них саженцы, присыпали землёй, ухаживали… После того, как я окончила десятый класс, ничто уже не держало меня в этом интернате, и я стала жить одна в четырехкомнатной квартире.
Естественно, тем же летом я поступала в институт. Столь же естественно – в юридический. Но… Попытка оказалась неудачной. Хорошо, что ещё можно было перебросить документы в пединститут, что я и сделала, сдав экзамены на факультет иностранных языков, испанское отделение. Весь первый курс училась вполне добросовестно и институт этот вспоминала с благодарностью, когда ездила в Испанию вместе с Виктором. Конечно, еле-еле, но я всё-таки говорила по-испански, во всяком случае, могла примитивно объясниться.
Так вот, на следующий год я решила сделать вторую попытку стать юристом. В пединституте слукавила, написала заявление, что уезжаю в другой город, чтобы мне выдали аттестат. И поступила в Московский юридический институт. Сама, без родителей.
Борис приезжал в Москву нередко, мы встречались, опять куда-то ходили. Но отношения были сугубо товарищеские. И вот однажды, в сентябре 1953 года, мы побывали в цирке, а после представления Борис провожает меня до дома. Едем в троллейбусе, и тут заходит в салон парочка, причём молодой человек Борису хорошо знаком. Они радостно здороваются, знакомят друг друга со своими девушками, да и нас, девиц, друг с другом. Это была наша первая встреча с Виктором Тихоновым.
Кстати, девушка, как быстро выяснилось, училась со мной на площади Коммуны, в восьмом классе. Её звали Эльвира. Она потом вышла замуж за хоккеиста (судьба!) Павла Жибуртовича.
Боря меня проводил, и я ему сказала: «Слушай, какой хороший мальчик, как он мне понравился». Спустя несколько дней – звонок в дверь. Открываю – на пороге Борис, а за его спиной – улыбающийся Виктор. Вот молодец, нет чтобы предупредить заранее. А то я как раз собиралась куда-то на свидание. Ну, раз уж пришли, сели, поболтали несколько минут, и я им: «Ребята, мне некогда, я должна идти». Всегда не любила опаздывать. Тогда Тихонов попросил у меня книжку почитать, название не помню.
Конечно же, книжка была поводом для продолжения знакомства. Если его так уж эта книжка заинтересовала, вполне мог бы в библиотеке почитать! Я это, мне кажется, сразу поняла и с удовольствием ему книжку вручила. Через пару дней он её вернул, а через три месяца мы поженились. Быстро? Но, видимо, судьба распорядилась так, что мы должны быть вместе. За многие события в жизни могу сказать судьбе «спасибо»!
Или я должна благодарить Бориса? Ведь исполнителем воли судьбы был именно он. И я ещё продолжала с ним дружить. Мы перезванивались, но не встречались так часто. Он всё реже бывал в Москве, был даже период, когда я его несколько лет не видела. Зато – опять же судьба – мы встретились, когда он женился. Случайно встретились, около метро «Сокол». Он меня немедленно с женой познакомил. Такая красивая женщина, что я не могла глаз отвести. Потрясающей красоты! А ведь сам он мальчик некрасивый, вот просто совсем некрасивый. Но, я считаю, это вышло по справедливости.
Едем в троллейбусе, и тут заходит в салон парочка, причём молодой человек Борису хорошо знаком. Они радостно здороваются, знакомят друг друга со своими девушками, да и нас, девиц, друг с другом. Это была наша первая встреча с Виктором Тихоновым.
Борис потом работал во Внешторге, Виктор иногда его встречал за границей, передавал мне приветы. С Эльвирой, вышедшей замуж за Жибуртовича, мы могли увидеться на хоккее. Но тогда игры проходили на открытых площадках – там особенно не поговоришь. На Восточной трибуне холод, погреться негде. Встретимся там – привет, привет, как дела, ничего? Вот и всё. Жёны хоккеистов, высыпающих на лёд, болельщиков не привлекали. А мне интересно было бы знать: считала ли Эльвира, что я у неё Виктора увела?
Впрочем, в те времена спортсмены ещё не стали желанными женихами. Их не превозносили. Это сейчас, насколько я знаю, за игроками девушки гоняются. Ужасно это всё – расчёт, выгода! А тогда больше военные как-то были на виду.
Здесь замечу, что по тем временам мы с Виктором были словно в разных весовых категориях. Я всё-таки генеральская дочка, а он – парень с семью классами образования. Были люди, которые говорили, что он выгодно женился. А я не хотела ничего и никого слушать. Я и сейчас такая. Даже в магазин, когда покупаю вещи, не люблю, чтобы со мной кто-то шёл. Должна сама выбрать, и потом, если мне не понравится, знаю, что сама виновата. Не люблю советы. Могу выслушать, но в серьёзных жизненных ситуациях должна всё решать сама.
У нас с Виктором была настоящая любовь. Любовь и судьба! Я, кстати, верю в любовь с первого взгляда. Поэтому со своими родителями я разговаривала решительно. Мой отец, политработник, в людях разбирался, он прекрасно всё понял сразу после знакомства с Виктором. А мама ещё немножко покряхтела.
