Книга Мертвые не лгут - Анна и Сергей Литвиновы

– Но с какой стати КГБ вдруг понадобилось следить за тобой?! – искренне удивилась она. – Ты что, шпион американский?

– Мы же с тобой ходили на митинг!!!

– Ну и что? Сотни тысяч людей ходили. За ними за всеми что, тоже следят?

– Помнишь, нас тогда какой-то тип в толпе, в пыжиковой шапке, снимал на камеру? Явно из Комитета. Вот я и попал к ним в разработку.

– Ох, Петя, им бы сейчас своих пересчитать – до тебя ли им дело? Все у них рушится: и Кремль, и Лубянка!

– Напрасно ты так думаешь! – высокомерно проговорил он, и по выражению его лица Линочка поняла, что он ей совсем не поверил.

А наутро начались совсем кранты: Петечка, хоть и проснулся – да и спал ли вообще? – отказался покинуть кровать. Сказал, что в институт не пойдет, потому что все, и коллеги на кафедре, и студенты в группе – все обращают на него внимание, за глаза над ним посмеиваются, хохочут на его счет и издеваются. Никакие логические доводы Лины действия на него не возымели. Пришлось оставить мужа в постели.

Когда обычный человек сталкивается с проявлением явного психического нездоровья, особенно со стороны близкого, его, как правило, охватывает растерянность и паника: что делать и как помочь? Или же он, напротив, не принимает ситуацию всерьез и пытается вылечить народными средствами: развеяться, в баньку сходить, обстановку переменить. К чести Линочки следует сказать, что она не стала тянуть время в надежде, как часто бывает, что человек отоспится/одумается/само пройдет. Избежала она и другой крайности: вызова скорой психиатрической и помещения молодого мужа в Кащенко. Напротив, юная жена стала действовать единственно верным в тех обстоятельствах методом.

К счастью, у Линочки имелся знакомый доктор, терапевт, старый семейный врач, чуть ли ни дальний родственник. Он и матерь ее пользовал, и саму Линочку. К нему она немедленно, из близлежащего телефона-автомата, и стала звонить (совершенно недопустимо было совершать подобные звонки во всеуслышание из коммунальной квартиры). Взяв с терапевта слово, что тот ничего не скажет ее родительнице, девушка описала проблему.

Доктор оказался категоричен: «Надо срочно лечить!» – и дал телефон своего приятеля и, как он выразился, «соответствующего специалиста». «Специалист» оказался по телефону доступен и, только начав выслушивать рассказ Линочки, молвил: «Приезжайте ко мне домой сегодня вечером. Вытащите мужа под любым предлогом. А пока – не оставляйте его одного, позвоните на кафедру и скажите, что он заболел – погода гнилая, грипп ходит».

Скоростное, точное и деятельное участие юной жены спасло Остужева. Он недалеко успел уплыть на волнах своей паранойи. Тем же вечером Лина вывезла его из дома, правдами-неправдами, к психиатру. Сказала: «Поверь мне: ты болен!»

Практиковал специалист в городской квартире – старинной, барской, забитой антикварной мебелью и безделушками. Был бородат и лысоват, как и положено последователю Фрейда и Бехтерева, но лицо имел широкое и крестьянское, а бороду – лопатой. И фамилию носил простецкую – Коняев, а звали его Антон Дмитриевич. При этом обладал цепким взглядом и размеренной речью.

Психиатр побеседовал сначала с ними обоими, потом – лично с Петей, наедине. Лина ждала в смежной комнате, и до нее временами доносилось из-за закрытой двери, на два голоса: «А Шпенглер… А Шпильрейн… А Хайдеггер… А Фромм…» Со стороны могло показаться, что не прием по скорбной специальности идет, а ученое толковище коллег – симпозиум. В какой-то момент стало даже мниться: врач позовет ее, благодушно рассмеется и скажет, что опасность миновала, и благополучно отпустит домой. Однако нет, после сорокаминутного разговора с больным доктор вышел к ней в соседнюю комнату, затворил дверь и молвил, что надо лечить, но прогноз в целом благоприятный. Фармакология достигла в данной области многого, появились могучие лекарства, но врачевание будет тяжелым. Главное – строго выполнять все предписания и не загреметь в больничку. Доктор выписал схему приема таблеток и рецепты. Посоветовал им обоим взять, а лучше купить, длительный больничный, все время быть вместе, гулять и строго по часам пить лекарства. «Сейчас главное – избежать госпитализации, и желательно ни с кем, ни с коллегами, ни с друзьями, ни даже с родственниками не делиться происходящим».

– Но что с ним, что? – вопросила Лина. – И что будет?

– По одному эпизоду диагноз, а тем более прогноз, весьма затруднителен. Возможно, реактивный психоз, и это самое лучшее из вероятных вариантов. Возможно, шизофрения. Но, по моему опыту, скорее следует счесть происходящее проявлением маниакально-депрессивного психоза.

Девушка дернулась.

– Но не пугайтесь. Никаким маниаком, вопреки названию, ваш супруг не стал и не станет. Да и заболевание это в новом классификаторе всемирной организации здравоохранения вскоре будет переименовано в гораздо более мирно звучащее биполярное аффективное расстройство. Интеллекта данное расстройство, как правило, не затрагивает. Больше того, имеется высокая его корреляция с выдающимися научными и творческими достижениями, и больные с подобным диагнозом благополучно живут долгие годы и достигают немалых успехов. Правда, при условии постоянной консультации и помощи врача.

Они вдвоем вернулись в комнату к Петечке – тот с увлечением рассматривал иллюстрированную Книгу рекордов Гиннесса за восемьдесят девятый год. Коняев тут же сделал ему в плечо укол, а девушка укромно оставила на столике конверт с пятнадцатью рублями – большими деньгами по тем временам!

Сразу после укола Остужев стал тихим, ласковым, адекватным – и страстным. Они еле до своей коммуналки от квартиры врача успели добраться.

Но потом лечение шло с переменным успехом. От антидепрессантов Петенька располнел и стал вялым. Он вернулся в институт, но ничто его не интересовало. Пришлось снова посещать врача, корректировать схему лечения. Наконец, только к осени состояние нормализовалось, и Петенька стал прежним Петенькой. Коняев снял прежние лекарства, но назначил профилактически пить литий.

Как и велено было врачом, ни он, ни она болтать никому ничего не стали. Ни в семье – хорошо, что ни свекровь, ни теща, ни друзья, ни даже соседи ни о чем не догадались. Доктор так и говорил: «То, что внутри вас происходит, никому снаружи не заметно. Каждый человек слишком увлечен самим собой. А если даже кто-то вдруг станет допытываться, что с вами, предпочитайте самые простые объяснения. Говорите: не выспался, или: много работы.

Хоть и чесался порой язык поделиться, особенно у Лины, она молчала. Посадила мужа на строгую диету – капуста, свекла да морковь – даром что в магазинах ни черта не было, – и он быстро вернулся в прежние весовые кондиции.

Они снова зажили как прежде. Увлеченный Петюня стал подбирать материалы к будущей диссертации. Лине все больше времени пришлось проводить в продуктовых очередях, потому что из продажи, даже в столице, исчезло решительно все.

А год спустя вдребезги разлетелся Советский Союз, и довольно быстро оказалось, что прежней парадигмы кандидат наук – доктор – академик больше нет. Все рассыпалось в прах. Бал стали править не самые умные и образованные, а самые наглые и алчные.