Книга Мик Джаггер - Филип Норман

Известно, что в частной жизни секс-идолы нередко недотягивают до своего публичного образа; вспомните Мэй Уэст, Мэрилин Монро или, если уж на то пошло, Элвиса Пресли. Но в истекающем сексом мире рок-музыки и во всех анналах шоу-бизнеса Джаггеру, с его репутацией современного Казановы, нет равных. Большой вопрос, удавалось ли величайшим повесам минувших столетий в таком же количестве находить себе сексуальных партнеров и притом так же часто избегать утомительного процесса соблазнения. И уж точно ни один не сохранил удали до зрелости и старости (Казанова выдохся годам к тридцати пяти). «Бешенство члена», как выражался Свифт, сейчас понимается как гиперсексуальность и лечится терапией, но Джаггер, судя по всему, никогда не считал, что болен.

Глядя в это морщинистое лицо, безуспешно воображаешь пир плоти, где он вкушает, не в силах насытиться… бесконечную галерею прекрасных лиц и горящих покорных глаз… бесчисленные уговоры, реплики, произнесенные и услышанные… бессчетные внезапные встречи на постелях, диванах, горах подушек, полах гримерок, в душевых кабинках или на задних сиденьях лимузинов… переменчивые голоса, запахи, оттенки кожи и волос… тотчас забытые, если вообще услышанные имена… К старикам в грезах во сне и наяву нередко возвращаются когда-то желанные женщины. У Джаггера, наверное, проходит парад Советской армии на Красной площади. И по меньшей мере один его шикарный пехотинец сидит сегодня на церемонии BAFTA, отнюдь не в миллионе миль от Брэда Питта.

Вообще-то, скандалы, бурлившие вокруг Джаггера в 1960-х, надлежало забыть многие десятилетия назад, залить потоками грешков нынешних артистов, футболистов, супермоделей и звезд телевизионных реалити-шоу. Но очарование шестидесятых нерушимо, особенно среди тех, кто слишком молод и их не помнит; у психологов это называется «ностальгировать без памяти». Для британской молодежи Джаггер — воплощение этой «свингующей» эпохи, ее свободы и гедонизма, но равно и последовавшей на нее реакции. Сегодня даже вполне молодые люди слыхали о том, как его свинтили в 1967-м за наркотики, или хотя бы о непристойной истории с батончиком «Марс». Немногие сознают, как жестоко топтал его британский истеблишмент в Лето Любви; как нынешнего остроумца и красноречивого рыцаря обзывали длинноволосым Антихристом, водили в наручниках на почти средневековое в своей гротескности судилище, а затем бросили в тюрьму.

Он, пожалуй, идеальный пример этого всеми любимого стереотипа шоу-бизнеса — он «выживший». Те, кто выжил в мире рок-н-ролла, — по большей части пузатые старые пердуны с седыми хвостами, а он не изменился (если не считать лица); он впервые вышел на сцену ровно таким же. У большинства с тех пор от наркотиков и алкоголя помутился разум, его же рассудок остер, как и его прославленное чутье на модное, клевое и шикарное. Остальные канючат о потерянных или украденных деньгах, а он возглавляет самую прибыльную группу в истории, выжившую исключительно благодаря его упорству и дальновидности. Без Мика «Стоунз» закончились бы в 1968-м; он превратил банду косматых изгоев в британское национальное достояние, ничем не хуже Шекспира и Белых скал Дувра.

И однако, за всеобщим преклонением, богатством и удовлетворением в избытке кроется история таланта и потенциала, неизменно, даже упрямо нереализованных. Из всех его современников, обладавших хоть какими-то мозгами, только у Джона Леннона было столько возможностей выйти за рамки поп-культуры. Джаггер безусловно актер, каковым и представил его Джонатан Росс на церемонии, — на его счету роли в кино и на телевидении, но его актерская карьера могла бы стать успешной, как у Пресли или Синатры, а может, и еще успешнее. Он мог бы воспользоваться своим влиянием на аудиторию и стать политиком, а то и вождем, каких мир никогда не видел — и не увидел по сей день. Блеск лучших своих песенных текстов (который многие проглядели) он мог бы превратить в поэзию или прозу, как Боб Дилан и Пол Маккартни. И уж по меньшей мере он мог бы стать самостоятельным певцом первого эшелона, а не просто солистом группы. Но ничего подобного не произошло. Его кинокарьера застопорилась в 1970-м и так толком и не возобновилась, хотя ему предлагали буквально десятки соблазнительных ролей. С политикой он разве что слегка поигрался, желания серьезно писать никогда не проявлял. Что касается сольной карьеры, он совершил первую попытку лишь в середине восьмидесятых, и остальные «Стоунз», особенно Кит, так разобиделись, что ему пришлось выбирать между самостоятельностью и развалом группы. В результате чего он по-прежнему всего лишь их вокалист и занят тем же, чем занимался в восемнадцать лет.

Остается и другая загадка: как умудряется человек, завороживший бесчисленные миллионы, явно обладающий острым умом и проницательностью, смотреться так уныло, открывая этот свой знаменитый рот и изрекая слова. С тех самых пор, когда СМИ начали гоняться за Джаггером, он излагает уклончивые банальности, характерные для членов британской королевской семьи. Откройте любой из многочисленных сборников «„Роллинг Стоунз“ по словам „Роллинг Стоунз“», вышедших за последние сорок лет, — вы увидите, что Мик немногословнее и нейтральнее всех. В 1983 году он подписал контракт на свою автобиографию с британским издательством «Вайденфельд и Николсон» за неслыханный в то время аванс в миллион фунтов. В шоу-бизнесе эта книга стала бы мемуарами столетия, но рукопись, написанную литературным негром, издательство объявило неизлечимо тоскливой, и аванс пришлось вернуть.

Мик Джаггер заявлял, что «ни черта не помнит», имея в виду, конечно, не место рождения или имя матери, но позднейшие события личного плана, за которые Вайденфельд выложил миллион, а любой нынешний издатель с восторгом заплатит впятеро больше. Так Джаггер и отвечал с тех пор, если ему предлагали написать книгу или интервьюеры желали уточнить что-нибудь. Извините, его феноменальное прошлое — сплошной «туман».

Байка про то, что его память испарилась тридцать лет назад, будто при раннем Альцгеймере, — это полнейшая ерунда, что подтвердит любой, кто с ним знаком. Удобный способ выкручиваться — уж этот талант он превратил в высокое искусство. Так ему не приходится месяцами сидеть с наемным автором над биографией и отвечать на неловкие вопросы про свою половую жизнь. Но та же амнезия стирает с доски карьерные взлеты и падения, совершенно беспримерные. Как можно «забыть», скажем, знакомство с Эндрю Логом Олдэмом, или жизнь с Марианной Фейтфулл, или отказ выйти на крутящуюся сцену «Лондонского палладиума», или попадание в Брикстонскую тюрьму, или дневники Сесила Битона, или как в него плевали на улицах Нью-Йорка, или как о нем писала «Таймс» в передовице, или как он выгнал Аллена Клейна, или как не испугался смертоносных «Ангелов ада» в Алтамонте, или как женился в Сан-Тропе на глазах у газетчиков со всего света, или как в Род-Айленде у него брали отпечатки пальцев, или как Стивен Спилберг раболепно пал пред ним на колени, или как Энди Уорхол работал у него няней, или как в Монтоке его преследовали голые женщины с зелеными лобками, или как он уговорил четверть миллиона человек в Гайд-парке закрыть рот и послушать стихотворение Шелли?

Таков вечный парадокс Мика: он достиг вершин, но собственные колоссальные достижения ничего для него не значат; он крайний экстраверт, но предпочитает скрытность; он абсолютный эготист, но не желает говорить о себе. Лучше всего выразился барабанщик «Стоунз» Чарли Уоттс, меньше прочих подверженный тотальному безумию: «Вчерашний день Мика не заботит. Его интересует только завтра».