Книга Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз

Но эти тенденции обладают и разрушительной силой. И эта сила увеличивается, если мы не направим негативные элементы в более безобидное русло. Мы стоим на пороге эпохи, когда отдельный человек станет могуществен как никогда, но одновременно и гораздо более зависим от машин. Благодаря искусственному интеллекту однажды роботы станут умнее человека. И это уже не научная фантастика, но и не пугающая перспектива, если мы примем меры для того, чтобы автоматизированные системы работали так, как мы хотим.

Мы поняли, как наши возможности могут опередить способность принимать решения, когда Эдвард Сноуден раскрыл информацию о том, как американское правительство следит за нами. Разведсообщество защищается, утверждая, что следовало закону. Но закон был создан, когда возможности подобного тотального контроля просто не было.

Для Запада в некоторых из этих мегатенденций кроется особый вызов. В ближайшие десятилетия мы увидим конец его господства, которое началось в конце XV в. с эпохи Великих географических открытий. Но это совершенно не означает заката Запада. Мы уже наблюдали мировую экспансию многих традиционных западных ценностей, хотя традиционно незападные страны становятся доминирующей силой в мировой экономике. Рост влияния Запада в 90‑е гг. XV в. был весьма травматичным опытом для остального мира. Рост влияния «всех остальных» может быть связан с не меньшим количеством конфликтов. Впрочем, не обязательно.

Здесь главный вопрос в том, какую несправедливость мы готовы терпеть. Во времена невероятного технологического прогресса мы, возможно, увидим, как отдельные регионы будут скатываться в мальтузианство[1] или первобытное звериное состояние под воздействием случайной совокупности факторов, таких как климатические изменения, резкий рост населения, нехватка ресурсов или неграмотное управление. 11 сентября мы усвоили урок: непросто предотвратить распространение страданий и боли, источником которых становится непросвещенная и нищая часть мира.

Глава 1

Власть одного

Что так отличает грядущую эру от предыдущей? Очень многие в Вашингтоне ответили бы одним словом: Китай. Несколько лет назад, работая над предыдущими изданиями «Глобальных тенденций», я бы сказал то же, с той только разницей, что дело не только в Китае, но и в других странах, которые развиваются семимильными шагами и становятся державами регионального и мирового масштаба. Появление новых сильных игроков на мировой арене, начиная с Китая, и сегодня существенно отличает грядущую эру от ее предшественницы. Но главные и существенные перемены происходят в нашей повседневной жизни и связаны с ростом нашего значения как личностей.

Я всегда свято верил в то, что рост значения отдельной личности – явление положительное. Лучше просто не бывает! А как же иначе! Люди – мужчины и женщины всех рас и национальностей – наконец-то получают шанс в полной мере раскрыть свой потенциал. Не это ли демократическая мечта? Разве не к этому стремились бесчисленные поколения наших предков? Так почему бы нам не ликовать?

Я и по сей день так думаю, но стоит мне взглянуть на ситуацию глазами аналитика, как я вижу ожидающие нас трудности.

Впервые я начал подозревать, что далеко не все рады расширению возможностей личности, когда начал ездить по стране, работая над «Глобальными тенденциями». Первый председатель NIC, с которым мне довелось работать, был достаточно мудр, чтобы понимать: нам никогда не удастся предсказать будущее, сидя в Вашингтоне. Необходимо ехать «в поля». Начиная с того первого издания, над которым я работал в 2004 г., я встречался с университетскими профессорами, бизнесменами, учеными, студентами, государственными чиновниками и множеством других людей по всей стране, а потом и за ее пределами. В 2004 г. мы пять раз отправлялись за рубеж; при подготовке последнего издания, вышедшего с моим участием в 2012 г., мы совершили 20 зарубежных командировок. Во время этих поездок у меня часто был черновой вариант доклада, который я показывал людям и просил высказать свое мнение. И мне пришлось много чего выслушать на тему расширения возможностей отдельной личности.

Во-первых, все как один, в том числе правительственные чиновники, соглашались, что значение личности растет. Они это ощущали. Тенденция существовала не только на бумаге. Процессы действительно шли, и людям это было заметно. Но на этом единомыслие и заканчивалось. Потому что очень многие видели тут серьезную угрозу. И наибольшую озабоченность выражали именно те, от кого мы в наименьшей степени ожидали пессимизма. Я был готов к тому, что возражения появятся у правительств России и стран Ближнего Востока. И совсем не ожидал этого от многих других.

Одно из первых откровений посетило меня в неожиданном месте. Холодным зимним утром я карабкался вверх от Люксембургского вокзала к зданию Европейского парламента в Брюсселе. Встретивший меня сотрудник провел меня по лабиринту коридоров. Наконец мы оказались в зале, где должна была проходить встреча за завтраком. Участники собрались здесь, чтобы обсудить проблемы интернета. Я был приглашенным докладчиком и должен был говорить о масштабных мировых тенденциях. Предполагалось, что достаточно короткой презентации проекта «Глобальные тенденции», и слушатели поймут основную мысль: мир подошел к переломному моменту, когда баланс между личностью и государством коренным образом меняется. Но как только я закончил свою пламенную речь о том, как интернет открыл перед миллионами людей невероятные возможности, как одна слушательница подняла руку. Она представилась как член Европарламента и тут же стала жаловаться на то, как «гиперкоммуникация» разрушила ее жизнь. На моем лице, должно быть, отразилось недоумение, потому что она стала подробно описывать ненамеренные и, по ее мнению, вредные следствия интернет-революции. Избиратели были слишком требовательны и докучливы; мир стал жить в режиме 24/7, в нем стало невозможно ставить долгосрочные цели и стремиться к их осуществлению. Она все говорила и говорила, а я боролся с возникшим в моей голове когнитивным диссонансом от того, что подобные суждения высказываются за круглым столом, где была заявлена цель способствовать дальнейшему техническому развитию ЕС.

Очевидно, это была тенденция. Все согласились с моей оценкой расширения возможностей отдельной личности как мегатенденции № 1 и правильного исходного тезиса при прогнозировании будущего. Но все больше участников начинали бить тревогу. В Кении, как предупреждала одна из присутствующих, «расширение возможностей отдельной личности приводит к большим рискам. Этническое родство там часть повседневной жизни, но может использоваться в политических целях и становиться оружием в случае конфликта. Популизм набирает силу, а значит, никакой рыночной экономики, никакой социальной защиты, никакого правительства». В конце она озвучила свои самые серьезные опасения: «Я даже не уверена, будет ли Кения вообще существовать как единое государство через 20 или 30 лет». Она объясняла это постоянно растущей раздробленностью из-за роста значимости отдельной личности.