Книга Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон

Физически местные арабы невзрачный народ: худые, слабосильные, у многих мутные глаза.

29–30 марта. По форме бухта напоминает согнутый лук или рисунок на игральной карте пиковой масти. Вход в бухту очень глубок, но ширина его не более ста ярдов, направлен он почти прямо на юго-запад. Бухта глубока и вполне надежна, ибо защищена от всех ветров. К западу от бухты местность сразу поднимается на высоту около двухсот футов; холм, называемый Джоном, служит, по словам арабов, береговой приметой, по которой плывущие вдоль берега чаще всего узнают бухту. Жители не держат скота, но говорят, что мухи цеце здесь нет. Народ этот поселился здесь недавно, при нынешнем правлении, но развалины зданий на северном полуострове (с одной стороны от входа в бухту), построенных из камня и извести на арабский лад, и другие здания на северо-западе показывают, что место это было известно и заселялось в далекие времена.

В прилегающей к бухте территории на различных озерах водится крупная дичь, а так как вся эта местность несколько приподнята над уровнем моря, то она, вероятно, здоровая. Мангровых деревьев очень мало, но к югу отсюда на другом закрытом водном пространстве их, вероятно, больше. Язык местных жителей – суахили; они немного торгуют камедью и красильным лишайником (леканора – Herba urceolaris). Таможенными сборами ведает агент занзибарской таможни; сборы очень малы. Главная власть принадлежит джеминдару (унтер-офицеру), подчиняющемуся султану. Жители мало чем отличаются по уровню культуры от негров, которых они вытеснили. Джеминдар со мной очень вежлив, он дает мне двух проводников до Адонде, но нанять носильщиков не удается. Воду берут из колодцев в коралловой толще, образующей подпочву всей этой местности.

4 апреля 1866 г. Перед отправлением из Пембы один из наших буйволов так сильно ранил осла, что его пришлось пристрелить. Обидчику отпилили концы рогов (в нарушение правила, что «после драки кулаками не машут»), и мы выступили. Экспедиция дошла до равнины, лишенной растительности и с твердой поверхностью, но внизу находился слой воды, и верблюды стали проваливаться сквозь земляную кору по брюхо. Вытащив их, мы пошли к дому джеминдара, построенному из коралла и извести. Хамеш рассыпался в уверениях, что готов услужить, но отвел нам худую хижину, не защищавшую от дождя и ветра. Я проспал там одну ночь, однако жить в ней было невыносимо, и я попросил джеминдара разрешить мне спать в его зале, где помещались многие из сипаев. Он согласился, но, когда я пришел, отказал мне.

Затем этот легковозбудимый, нервный араб испугался, собрал всех своих людей (числом около пятнадцати) с фитильными ружьями и убежал, заявив, что идет убивать льва. Потом возвратился, нервно пожимал мне руку и клялся, что виноват один человек, который не желает ему повиноваться, что «дело не в вас». Все наши запасы лежали на улице, привязанные к вьючным седлам; на ночь мы приняли обычную предосторожность и поставили охрану. Это привело в возбуждение нашего носителя власти, и, когда стемнело, он снова собрал всех своих людей с зажженными фитилями. Я не обращал на него внимания. Он долго произносил речь, которую мы могли слышать, затем позвал Мусу и спросил его, что я намерен делать. Объяснения Мусы подействовали, и джеминдар отправился спать. Утром, узнав, как сильно я его встревожил, я попросил извинения; тут же мне пришло в голову сказать ему, что подобная мера предосторожности против воров совершенно обычна. Он полагал, что дал мне уничтожающий ответ, воскликнув: «Но здесь нет воров!»

6 апреля. После короткого перехода вокруг залива к его юго-западному берегу мы заночевали в деревне. Вокруг внутренней части бухты разбросано шесть деревень; население их составляет двести пятьдесят – триста душ (прибрежные арабы и их рабы). Южная часть гавани глубока (от шестидесяти до восьмидесяти четырех футов), но северо-западная мелка и скалиста. Торговля очень незначительна: через порт проходят в небольшом количестве сорго, кунжут, камедь и леканора. Я видел двух постоянно живущих здесь купцов-баньянов.

7 апреля. Отряд двинулся приблизительно на юг от Микиндани с проводником из Сомали, по имени бен Али, красивым любезным человеком; он взялся за двадцать долларов довести нас до Негомано. Наш путь шел по долине с лесистыми холмами по бокам, но кругом стояла трава выше человека; она вызывала ощущение, будто мы задыхаемся; а сверху солнце палило голову, и воздух был совершенно неподвижен. Не зная ничего о верблюдах, я должен был довериться сипаям, а они перегрузили животных, и мы не закончили еще нашего семимильного перехода, как верблюды уже выбились из сил.

8 апреля. Воскресенье провели в деревне Ньяньгеди. Здесь вечером 7 апреля наших буйволов и верблюдов впервые покусали мухи цеце[4]. Мы прошли несколько полос густых джунглей, не мешавших движению пешеходов и даже дававших приятную тень, однако их пришлось расчищать для прохода вьючных верблюдов. К счастью, оказалось, что маконде из этой деревни охотно нанимаются поденно на расчистку леса и носильщиками. Мы оставили много багажа у джеминдара, думая, что носильщиков здесь нельзя достать. Я разгрузил частично верблюдов и поставил группу дровосеков увеличивать высоту и ширину прохода в густых джунглях, в которые мы теперь вошли. Время от времени мы выходили на открытые места, расчищенные маконде под посадку сорго, кукурузы и маниока. Африканцев гораздо больше занимали верблюды и буйволы, чем я. Все эти племена независимы, и у них нет верховного вождя. Лбы у маконде гладкие, узкие и довольно низкие. Ноздри расширены в стороны; губы полные, но не слишком; руки, ноги и торс хорошей формы; ступни и кисти рук маленькие. Цвет кожи темный или светло-коричневый. Они среднего роста, с независимой осанкой.

10 апреля. Пришли в деревню Нарри (10°23́14́́ южной широты). У многих из моих людей были приступы лихорадки. Я дал одиннадцати из них лекарство, и на следующее утро все чувствовали себя лучше. Еды здесь вдоволь, и она дешева. Мы держим курс почти прямо на юг, двигаясь по сухим руслам – вади. Часто, следуя по торговой дороге, мы выходим на холмы, а затем из расположенных высоко деревень спускаемся в другие деревни по тем же вади. Нигде не видно текучей воды. Жители снабжаются водой из колодцев.

11 апреля. В Тандахаре мы все еще продолжали подниматься, продвигаясь на юг. Почва очень плодородна, в ней большая примесь песка, но скалистого грунта не видно. Здесь очень хорошие посевы кукурузы и сорго, а кусты маниока достигают высоты семи футов. Участки под культуры расчищают от бамбука, рассыпают по ним срезанный бамбук и сжигают его, чтобы зола удобрила почву. Железа здесь очень мало; мы видели много людей с деревянными копьями. В этих местах не находят руды, но кое-где в сочившейся из почвы воде видна была ржавчина. В каждой деревне, где нам приходилось останавливаться на ночь, мы дарили шесть футов коленкора, и вождь всегда давал нам курицу или две и корзину риса или кукурузы. Язык племени маконде совершенно не похож на суахили, но многие из них, общаясь с арабами прибрежной полосы, приобрели знание языка суахили.