Книга Путешествие по всему миру на "Буссоли" и "Астролябии" - Жан Франсуа Лаперуз

«Формидабль», 80-пушечный линейный корабль с вымпелом адмирала дю Верже, первым из французской эскадры вступил в бой. Он занимал последнее место в строю французов, и раньше, чем со всеми другими, с ним начал сражение английский «Резолюшн». Кроме того, каждый проходящий мимо корабль британцев производил полный бортовой залп по нему. Адмирал дю Верже умер от ран, и еще двести человек на борту были убиты. В четыре часа, получив жестокие повреждения, «Формидабль» спустил флаг и оказался единственным кораблем, захваченным Хоком. Все остальные утонули, сгорели, разбились на прибрежных скалах или смогли бежать. Юный Лаперуз был ранен, хотя и не опасно. Пробыв недолго в Англии в качестве узника войны, он вернулся на службу.

Граф Шарль Д’Эстен.

Гравюра. XVIII в.

В течение следующих двадцати пяти лет Лаперуз принял участие в большом количестве сражений в Ост- и Вест-Индии, а также у берегов Канады. Он командовал фрегатом «Амазон», входившим в эскадру графа Шарля Д’Эстена (1729–1794). В то время события складывались не самым лучшим образом для британского флота. Английские адмиралы не утратили свои таланты и хладнокровие, как и матросы — выучку и храбрость, однако правительство погрязло в ссорах и неразберихе, морило флот голодом, недооценивало серьезность проблемы и все портило. Нет нужды подробно останавливаться на карьере Лаперуза в эти годы; просто отметим, что смелость и способности Лаперуза создали ему высокую репутацию среди французских морских офицеров — начальство обратило на него внимание, и впоследствии именно его выбрали руководителем исследовательской экспедиции.

Впрочем, об одном эпизоде необходимо рассказать, потому что он проливает свет на характер Лаперуза. В 1782 году он служил в Атлантике под началом адмирала Латуш-Тревиля (1712–1788) и получил приказ уничтожить британские форты на берегу Гудзонова залива. Лаперуз атаковал их на 74-пушечном «Септре». Британцы тогда вели свою самую неудачную войну с американскими колониями и в 1781 году, вследствие ошибочной стратегии, потеряли господство на море. Французы помогали восставшим американцам — не из любви к ним, но из ненависти к их противникам. После капитуляции британских войск в Йорктауне часть сторонников Британии продолжала удерживать позиции в Канаде, и французы стремились отрезать их от важного пути морского снабжения через Гудзонов залив.

Лаперуз без труда выполнил это задание, потому что оборона была слабой, и гарнизоны фортов, после недолгого сопротивления, бежали в леса. И потом он совершил поступок, который британские историки назвали «актом доброты и человечности, беспримерным в анналах войны». Лаперуз знал, что если он уничтожит вместе с фортами все припасы британцев, то их ожидает смерть либо от голода, либо от томагавков краснокожих. Поэтому он проследил за тем, чтобы еда и одежда, а также некоторое количество пороха и ружей остались нетронутыми. Он великодушно сказал: «Побежденный враг не должен бояться цивилизованного противника: он становится другом».

Глава III

Любовная история Лаперуза

О событиях, о которых поведает эта глава, Лаперуз писал: «Моя история — это роман!» Мы уже видели его в детстве и на войне, вскоре мы последуем за ним как мореплавателем. Но если мы хотим понять характер этого человека, нам также необходимо познакомиться с его трогательной любовной историей. Мы не получим истинное представление о нем, если не узнаем, как он боролся с теми трудностями, говоря о которых уместно процитировать строки Шекспира:

Увы! Я никогда еще не слышал И не читал — в истории ли, в сказке ль, — Чтоб гладким был путь истинной любви[13].

Во время службы в Ост-Индии Лаперуз часто посещал Маврикий — тогда остров принадлежал Франции и назывался Иль-де-Франс. Это была главная база французского военного флота в Индийском океане. Луиза Элеонора Бруду, как говорили, была «более чем красива». Она отличалась изящными манерами, обаянием и утонченным развитым умом. Молодой офицер часто виделся с ней, восхищался ею, влюбился в нее и предложил ей руку и сердце. Мадемуазель также любила его, и, если бы только им двоим предстояло принимать решение, вскоре состоялось бы счастливое единение этой гармоничной пары.

В любви для Лаперуза не имело значения, что у его избранницы нет ни положения, ни состояния. Однако его семья во Франции придерживалась совершенно иных взглядов. Он написал своей любимой сестре о желании жениться, и она поспешила передать новость родителям. Это было в 1775 году. Вот тут начались неприятности.

Лаперузу было уже за тридцать, и может показаться странным, что ему не дали права решать самостоятельно. Однако во Франции при старом режиме молодой офицер знатного происхождения не обладал такой свободой выбора в этих вопросах, какой обладал бы сейчас. Брак для него был чем-то большим, чем личное или даже семейное дело. Люди с положением не столько женились, сколько «заключали альянсы» — или, скорее, позволяли другим заключить их за них. Это считалось вполне обычной практикой брака, когда все решали семьи молодых людей, которые никогда в глаза не видели друг друга. Так должно было произойти и в этом случае.

Мысль о том, что граф де Лаперуз, один из лучших морских офицеров на службе французского короля, намеревается жениться на девушке незнатного происхождения и без приданого, так же сильно возмутила его родственников и друзей, как если бы они увидели, что он шарит по чужим карманам. Он не мог жениться без большого риска для своего общественного положения и карьеры, не получив согласия отца и своих начальников, как того требовали правила военного флота. И отец, и вышестоящие чины упорно сопротивлялись. Мсье де Терне, главнокомандующий базой французского флота на Иль-де-Франсе, покачал своей мудрой головой и сказал влюбленному Лаперузу, что «любовный припадок пройдет, а бедняки не смогут утешиться тем, что они женаты». (Здесь уместно отметить, что де Терне командовал французской эскадрой в Канаде в 1762 году, когда Джеймс Кук был младшим офицером британского флота, блокировавшего французов в гавани Сент-Джонса. Однажды ночью де Терне удалось ускользнуть, к великому негодованию британского адмирала Колвилла, который язвительно назвал этот поступок «бесчестным бегством».)