Книга Декстер во мраке - Джеффри Линдсей

Декстер всегда готов аплодировать щедрым душам. Что касается меня, то я тоже их приветствую, поскольку благотворительность указывает на то, что за маской матери Терезы почти всегда скрывается нечто нечестивое, злое и издевательское. Нет, я никогда не сомневался в том, что где-то в недрах человеческого сердца действительно обитает дух добра и щедрости, замешенный на любви к своим собратьям. Конечно, такой дух существует. То есть я хочу сказать, что он должен где-то существовать. Просто я его никогда не видел. А поскольку я лишен как человечности, так и сердца, я вынужден полагаться лишь на собственный опыт, который говорит мне о том, что благотворительность и милосердие начинаются в семье, где всегда и заканчиваются.

Поэтому, когда я вижу состоятельного и привлекательного молодого человека, разбазаривающего свои средства на самых униженных мира сего, я с трудом верю в чистый альтруизм, в какой бы красочной обертке тот ни подавался. Ведь если на то пошло, то и я умею казаться очаровательной, невинной личностью, а нам всем хорошо известно, насколько подобный образ соответствует действительности. Не так ли?

Характер и поведение Зандера, по счастью, никоим образом не противоречили моим представлениям о мире. Просто он был чуточку богаче, чем все остальные, и унаследованные им деньги позволяли ему проявлять некоторую небрежность. Проверяя его отчет о налогах, например, я обнаружил, что семейное ранчо заброшено, а это, в свою очередь, означало, что Зандер доставляет туда своих дорогих неумытых друзей вовсе не для здорового и счастливого крестьянского труда.

Еще больше мои сомнения укрепило то обстоятельство, что, куда бы эти новые друзья Зандера затем ни удалялись, они уходили босыми. В его очаровательном ломике на Корал-Гейблс имелась комната, охраняемая настолько сложными замками, что на их вскрытие мне потребовалось почти пять минут. Оказалось, что в этом труднодоступном месте Зандер хранит свои сувениры. Неоправданный риск для любого монстра. Мне это известно хотя бы потому, что я сам этим грешу. Но если какой-то упорный следователь наткнется на мою крошечную шкатулку с сувенирами, то обнаружит лишь несколько стеклянных слайдов с каплей крови на каждом. Никто не увидит в этом ничего зловещего.

Зандер не настолько умен. В качестве сувенира он брал У каждой из жертв по ботинку и для хранения своих трофеев не поскупился на затраты, создав тайную комнату за семью замками.

После этого становится понятно, почему серийных Убийц называют монстрами и почему у них такая плохая репутация. Подумать только — ботинки! Это действительно чудовищно. Я всегда стараюсь проявлять терпимость и пытаюсь понять слабости других, но это уже явный перебор! Что привлекательного можно увидеть в липкой, провонявшей потом кроссовке, произведенной двадцать лет назад? А Зандер не только рассмотрел сам, но и выставил осклизлую обувь чуть ли не для всеобщего обозрения. Это же почти оскорбительно.

Конечно, Зандер полагал, что, если его схватят, забота лучших в мире адвокатов обеспечит ему в худшем случае приговор в виде нескольких часов общественных работ. Забавный исход, если учесть, с чего все начиналось. Но Зандер совершенно не рассчитывал на то, что им займется не полиция, а Декстер, и судебный процесс пройдет в Дорожном Суде Темного Пассажира, где не будет никаких адвокатов. Надеюсь, что это случится скоро и вердикт окажется окончательным.

Но являются ли предметы обуви достаточным доказательством? Даже если Темный Пассажир и не распевал своих арий, когда осматривал ботинки, кроссовки и сандалии, я прекрасно понимал, что означает эта коллекция, и Зандер, конечно же, будет ее постоянно пополнять, если дать ему волю. Я не сомневался, что он плохой человек, и мне очень хотелось устроить с ним дискуссию при лунном свете, дабы высказать ряд дельных замечаний. Но я должен быть совершенно уверен. Этого требовал Кодекс Гарри.

Я всегда точно следовал правилам, установленным Гарри. Он был копом и моим приемным отцом. Гарри помог мне стать обстоятельным и пунктуальным во всем, то есть теперешним Декстером. Он научил меня очищать место преступления так, как это уме ют делать только копы, и тщательно выбирать себе партнера по танцам. Если у меня оставались хоть малейшие сомнения, я не должен затевать игру с Зандером.

Ну и что дальше? На основании выставки обуви ни один суд в мире не сможет обвинить Зандера ни в чем, кроме негигиеничного фетишизма, поскольку ни один суд в мире не станет публично разбирать экспертные показания Темного Пассажира. Судьи не услышат мягкий, настойчивый внутренний голос, который требует действий и никогда не ошибается. А мне с огромным трудом удается сохранить спокойствие и объективность из-за этого постоянно усиливающегося стрекота в моем среднем ухе. Я страстно желал пригласить Зандера на Последний Танец. Так жаждут очередного вдоха.

Да, я этого хотел, я был убежден, но в то же время знал, что мог бы в этом случае услышать от Гарри. Он сказал бы, что доказательств недостаточно. Гарри учил, что для полной уверенности следует увидеть тела, а Зандер ухитрялся их прятать настолько надежно, что я не мог найти. А без трупа, согласно Кодексу Гарри, ничего предпринимать нельзя.

Я вернулся к исследованиям, чтобы выяснить, где он мог бы держать маринованных жмуриков. Его дом исключался. Я там побывал, но, кроме музея обуви, ничего не обнаружил. К тому же Темный Пассажир всегда демонстрировал отличный нюх на склад мертвецов. Кроме того, в доме и не было такого места, куда можно спрятать трупы. Во Флориде не строят погребов, а Зандер обитал в округе, где незаметно вырыть яму в своем дворе или оттащить куда-нибудь мертвое тело было категорически невозможно. После короткой дискуссии с Темным Пассажиром я решил, что человек, не постеснявшийся разместить свою коллекцию изрядно поношенной обуви на полированных стендах из каштана, способен аккуратно и надежно скрыть все отходы своей деятельности.

Ранчо открывало для Зандера прекрасные возможности, но в ходе непродолжительного визита в его фермерское хозяйство мне не удалось обнаружить никаких следов. Ранчо, вне всякого сомнения, было заброшено довольно давно, о чем говорила густо заросшая сорняками подъездная аллея к дому.

Пришлось копнуть глубже. Оказалось, что Зандер владеет кондоминиумом на острове Мауи Гавайского архипелага, но это слишком далеко. Кроме того, ему принадлежали несколько акров земли в Северной Каролине, которые исключать было нельзя. Но двенадцатичасовое путешествие на автомобиле со свежим трупом в багажнике делало и этот вариант маловероятным. Зандер имел акции компании, занимающейся строительством на Торо-Ки — крошечном островке к югу от Кейп-Флориды, однако закапывать жмуриков на территории корпоративной собственности было вряд ли целесообразно — там болталось слишком много людей, которые совали нос в чужие дела. К тому же я помнил, как в молодости, пытаясь высадиться на Торо-Ки, наткнулся на кучу вооруженных охранников на берегу. Нет, надо искать какое-то другое место.

Из всех многочисленных портфелей и активов Зандера наибольший интерес представлял катер — сорокапятифутовая «Сигарета». Из своего опыта общения с предыдущим монстром я знал, что катер или яхта открывают великолепные возможности для избавления от отходов производства. Привяжи к телу груз, перевали его через борт и сделай ручкой «пока». Просто и чисто. Ни суеты, ни маеты, ни свидетелей, ни возможности добыть неопровержимые доказательства. Зандер держал свое плавсредство в яхт-клубе «Роял Бей», в самой дорогой гавани маломерных судов во всем районе Коконат-Гроув. Охрана там была хорошей, слишком хорошей для того, чтобы Декстер мог проникнуть туда с отмычкой в руке и улыбкой на физиономии. Клуб обслуживал только запредельно богатых типов. Едва судно входило в гавань, служители немедленно принимались чистить и полировать ваш булинь. Вам даже не требовалось заправлять катер. Только и нужно предварительно позвонить по телефону, и судно готово от киля до клотика, включая охлажденное шампанское в каюте. Радостно улыбающиеся вооруженные охранники днем и ночью патрулируют территорию. Они берут под козырек перед Достойными и без предупреждения стреляют в тех, кто пытается перелезть через ограду.