Книга Эхо чужих грехов - Марта Таро

Но чуда не произошло… Снег за высокими окнами зимнего сада всё валил, засыпая землю, а Кате казалось, что этот сияющий саван приготовлен для неё. Лечь бы и уснуть, и пусть ангелы унесут её душу к маме…

Шаги за спиной нарушили уединение. В дверях появился лакей.

– Ваше сиятельство, прибыл господин от самого генерал-губернатора! – взволнованно доложил он. – Барина спрашивает, говорит дело очень важное. Что ему сказать?

Вот уж не ко времени! Но не отправлять же губернаторского посланца назад несолоно хлебавши. Отец ведь предупредил, что дочке теперь придётся самой принимать решения.

– Проводи этого господина в голубую гостиную, я скоро приду, – велела Катя, а потом, вспомнив, что слуга не назвал ей имени визитёра, спросила: – А как зовут приезжего? Он что, не представился?

– Да нет же, ваше сиятельство, представился! Так и сказал: «Личный помощник генерал-губернатора, поручик Щеглов».

Глава третья

Поручик Щеглов

Бельцы оказались богатой усадьбой, в этом отставной поручик Щеглов разбирался со знанием дела – ведь он тоже был помещиком. Его Щегловка не тянула на полноценное имение: деревянный дом с мезонином да восемь крестьянских дворов, раскиданных по берегам мелкого ручья – вот и всё хозяйство. Не бог весть что, но Щеглов не роптал: привык довольствоваться малым, да к тому ж с младых ногтей пребывал на собственных хлебах – в армии. Бравый поручик и в мыслях не держал возвращаться в родительский дом, но судьба-злодейка сбила Щеглова на всём скаку: персидский клинок разрубил ему ногу так, что Пётр Петрович не смог больше ездить верхом. Пришлось выйти в отставку и возвращаться в родную губернию. Так и стал отставной военный помещиком. Со временем привык, распробовал приятное чувство быть самому себе хозяином и научился ценить простые радости от малых достижений в скромном хозяйстве. Свадьба с дочкой соседа стала завершающим штрихом в картине полной идиллии, которой уже стала казаться поручику жизнь в Щегловке. Поначалу так оно и было: молодые души не чаяли друг в друге, а когда Маша сообщила об ожидаемом прибавлении семейства, Щеглов пришёл в восторг. Да только не повезло ему – сынок родился недоношенным, а бедная Маша чуть не умерла в родах.

– Ой, барин, не жилец ваш мальчишечка, – заявила повитуха, – готовьтесь…

Все вокруг считали так же, и только хрупкая Маша встала на пути смерти. Отчаянно билась она за здоровье и жизнь своего драгоценного ребёнка и победила. В три года прозрачный от худобы Мишенька по уму казался старше своих ровесников, и у Щегловых появилась надежда, что сынок переборет телесную слабость – израстётся. Вот только доктора да лекарства стоили больших денег, а когда московское светило – известнейший врач, посетивший губернию проездом, – порекомендовал отправить ребёнка на воды в Карлсбад, поручик растерялся.

– Как нам быть, Петя? – спросила Маша и тут же подсказала ответ: – Надо ехать…

Щеглов и сам понимал, что надо. Да только где средства взять на эту заграницу? Продать имение? Быстро не продашь, если только совсем за бесценок. А самим как? Где потом голову приклонить? Маша ждала ответа, и Щеглов решился:

– Поедете весной, чтобы тепло было. Не дай бог дитя в дороге застудить. Урожай собрали, зерна мужикам до весны хватит, так что я теперь, можно сказать, свободен. Надо бы мне службу поискать. С жалованьем всё полегче будет.

Исхудавшее лицо жены осветилось улыбкой, и Щеглов поклялся себе, что вывернется наизнанку, но его семья поедет в вожделенный Карлсбад и будет жить там столько, сколько понадобится.

Помощь пришла от тестя. Старик обратился к генерал-губернатору – князю Ромодановскому, с которым сдружился ещё под Измаилом, рассказал о лечении внука и поездке на воды. Генерал-губернатор пообещал взять Щеглова на службу. Свободных вакансий в канцелярии не оказалось, и Ромодановский принял отставника личным порученцем. Объяснил:

– Присмотрюсь к тебе, голубчик, а потом придумаю, куда определить.

Щеглов ещё вчера перебрался на казённую квартиру при губернской канцелярии и приступил к службе, а сегодня ехал выполнять первое поручение. Навскидку дело казалось совсем простым: на полном ходу вылетев из коляски, погибла дочь графа Бельского. Такое бывает. Да и уездный исправник прислал рапорт, что имел место несчастный случай, но генерал-губернатора одолевали сомнения:

– Ты, Петруша, съезди туда, поговори со старым графом, – рассуждал Ромодановский. – Оно и понятно, что бедолаге сейчас не до разговоров, но как-то в той семье всё неладно. Наследника в столице при ограблении убили, мать от горя умерла, а теперь ещё и старшая дочь. Рок какой-то. Ты уж деликатно поговори с хозяином. Не подвергай сомнению версию о несчастном случае, но сам по сторонам оглядись. В Бельцах ещё младшая дочка есть, теперь она – наследница. Нет ли её интереса в этих смертях? Семейство ведь из богатых. Мне докладывали, что сам граф очень плох – на ладан дышит. Не так давно завещание в канцелярию к нам прислал.

– Да сколько же лет этой наследнице? – удивился Щеглов. В его голове не укладывалось, что младшая дочь – как обычно бывает в семьях, общая любимица – вдруг принялась убивать родных в надежде завладеть всем имуществом.

Но губернатор его поправил:

– Лет младшей Бельской всего семнадцать, да не в этом суть. Девица же! Значит, ищи рядом сердечного друга. Как же без него? Непременно найдётся… А кто таков? Не злоумышленник ли, прости господи?! Вот это ты и проверь да и к самой наследнице приглядись.

Пришлось Щеглову собираться и ехать за тридцать вёрст в Бельцы. Ему ещё не доводилось бывать в этом – самом южном – уезде их огромной губернии, и сейчас Пётр Петрович с любопытством глядел в окно экипажа на прихваченные морозом бесконечные чёрные поля, на прозрачные безлистые рощи, поникшие под тяжёлыми свинцовыми тучами. Дело было не в местных красотах – они поручика не волновали, он на глаз определял размеры и плодородность угодий графа Бельского. По прикидкам Щеглова, землица у пострадавшего семейства имелась в достатке, причём была исключительно чернозёмом.

До Бельцев Щеглов добрался уже почти в сумерках. Барский дом показался ему огромным: длинный крашенный охрой трехэтажный фасад замыкался с боков низкими флигелями. Налицо имелись все признаки богатства: мраморное крыльцо, греческий портик с колоннами, перед домом – большой фонтан. Двое мужиков как раз укутывали мешковиной мраморную скульптуру в его центре. Поручик поднялся на крыльцо, ему навстречу поспешил высокий старик в чёрной ливрее.

– Чего изволите, барин? – осведомился он, окинув гостя насторожённым взглядом.

– Я приехал от князя Ромодановского и должен повидать вашего хозяина, – сообщил Пётр Петрович и представился: – Личный порученец генерал-губернатора, поручик Щеглов.

– Сейчас доложу, – засуетился старик, – а вы в вестибюль пока пожалуйте.

Лакей провёл Щеглова в большой двусветный зал. Всё здесь было мраморным: колонны и пол оказались тёмно-зелёными, а лестница и настенные панели – белыми. Такую красоту могли позволить себе лишь очень богатые люди. Значит, и искушение для кого-то могло оказаться непреодолимым.