Книга Время побежденных - Максим Голицын

«Пежо» вильнул на ухабистой дороге, выправился и замер у подъезда респектабельного особняка. Нас, похоже, уже ждали — свет на втором этаже горел, и, когда я нажал на кнопку звонка, замок щелкнул и дверь отворилась.

Сначала я подумал, что все-таки ошибся адресом — на пороге стояла бабенка, довольно хорошенькая, хоть и не в моем вкусе — слишком худощавая. Густые волосы с медовым отливом падали на прямые плечи, на меня внимательно смотрели глаза чудесного золотисто-карего оттенка… Одета она была в черный, наглухо застегнутый комбинезон и вид имела суровый и неприступный.

Странно, что она при полном параде сейчас, глубокой ночью, — мелькнуло у меня в голове. Место тут, в общем, спокойное, но сейчас мало кто отважится шляться по ночам…

Тем не менее я сказал:

— Привет, детка. Мне нужен доктор Перелли. Скажи ему, что машина ждет у подъезда.

— Я Перелли, — произнесла она глубоким мелодичным голосом.

Видно, жена, а может, и дочка…

— Мне нужен доктор Перелли, — сказал я терпеливо, — «Эс» Перелли — так там было написано. «Эс» — это «синьор», верно?

— «Эс» — это Сандра, — сказала она, — Сандра Перелли. И доктор — это тоже я.

Я ошеломленно уставился на нее.

— Доктор Сандра Перелли, криминалист-психолог, — холодно представилась она. — Сейчас специализируюсь по тугам — прошла полугодовую подготовку.

— В Нью-Йорке?

— Нет, в Петербурге.

— А… у Караваева?

— Верно, — все еще холодно подтвердила она.

— Слышал о нем. Говорят, он один из лучших.

— Во всяком случае, мировая величина, — вмешался Карс, которому надоело сидеть в машине. — Нам нужно спешить, Олаф.

Я спохватился:

— Доктор Перелли, позвольте представить вам моего напарника. Карс — доктор Перелли.

Она протянула для пожатия свою хрупкую, но сильную руку. Пожалуй, в ней все-таки было нечто — какая-то изюминка. Скрытый южный темперамент тлел в ней, словно огонь под ледяным покровом, не прорываясь до поры до времени наружу. Карса она восприняла спокойно — наверняка уже имела дело с кадарами. В нашей работе иначе нельзя…

— Очень приятно, — сказала она, — можете называть меня Сандрой. Нам придется работать вместе, так что формальности отбросим. Это и есть ваша машина, инспектор Матиссен?

И она подозрительно посмотрела на мой обшарпанный «Пежо».

— Зверь, а не машина, — успокоил я ее. — Не смотрите, что он с виду такой тихий, он на все способен. Кстати, ко мне это тоже относится.

С тем же холодным подозрением она оглядела с головы до ног и меня. Мне этот взгляд не понравился. Какой-то он был… слишком уж профессиональный, что ли.

— Надеюсь, что так, — сказала она с сомнением, — впрочем, поглядим. Я готова ехать, господа. Надеюсь, с материалами я смогу ознакомиться по дороге?

Я кивнул, и мы сели в машину.

Сандра расположилась на заднем сиденье. Еще когда она пригнулась, чтобы забраться в машину, я заметил, что она неплохо сложена. Тоненькая, но вполне аппетитная, а обтянутый черным комбинезоном зад выглядел просто соблазнительно. Интересно, а какова она на ощупь? Я едва удержался, чтобы не хлопнуть ее по заду. Меня остановила четко обрисовавшаяся под курткой кобура с пушкой и охотничий нож, который висел на поясе этой амазонки. А я-то, дурак, думал, что нам придется таскать за собой толстого лысого увальня-профессора! Этой палец в рот не клади — откусит! Вон какие зубки беленькие.

Я дал газу, и мы, покружив немного в сонных улочках и слегка попугав мирных граждан, выбрались наконец на магистральное шоссе, ведущее из Бергена во Фьорде.

Оно было пустым и темным, свет наших фар еле-еле пронизывал тьму, отбрасывая в мелкой водяной пыли призрачный ореол. Ни одного огонька, ни одной встречной машины, и лишь иногда, точно безумные привидения, выплывали нам навстречу из тьмы покрытые фосфоресцирующей краской дорожные знаки.

На Сандру, однако, эта мрачная атмосфера нисколько не подействовала.

— Материалы у вас? — деловито спросила она.

Карс, не оборачиваясь, протянул ей конверт.

Вытащив из внутреннего кармана крохотный фонарик, доктор Перелли стала просматривать снимки. Я ждал сдавленного возгласа, выражающего ужас и отвращение, но его не последовало. Она и впрямь была не из слабаков, эта докторша.

— Почерк, типичный для туга, — спокойно сказала она, — горло перерезано… да… спереди, вплоть до шейных позвонков, вот на этом снимке хорошо видно, поглядите, инспектор…

— Спасибо, я уже видел, — успокоил я ее.

Она продолжала:

— Брюшная полость вскрыта, внутренние органы… да, неплохо он поработал…

— Это может быть и имитатор, — заметил Карс, — вы — очень впечатлительный народ. Стоит только кому-нибудь выкинуть что-то из ряда вон выходящее, пусть даже гадость какую-то, как тут же обязательно найдется псих, жаждущий повторить этот подвиг.

— «Гадость» — это ты верно выразился.

Карс пожал плечами. Думаю, он перенял этот жест у нас, у людей, — как и многое другое, впрочем…

— Какие у тебя планы, Олаф? Сначала едем на ферму, потом в местный участок, правильно?

— Не знаю, зачем он нам нужен. Тела-то уже везут к нам, я думаю. Но можно и в участок.

— Свидетели есть? — деловито спросила Сандра.

— Непосредственных нет, разумеется. А тело нашел живущий по соседству фермер. Он и вызвал полицию.

— Я бы хотела поговорить со свидетелем. Потом — в морг.

Я усмехнулся.

— Приятная нам, одним словом, предстоит программа!

«Пежо» мой петлял по горной дороге, где за каждым темным поворотом открывался новый темный поворот. Когда-то горные дороги содержались в идеальном порядке, а теперь ограничивающие столбики покосились, краска на них облупилась, и мне приходилось глядеть в оба, чтобы не выскочить за ограждение. Черный зев тоннеля, который распахнула перед нами гора, раньше был обозначен фонариками, а внутри, по разделительной полосе, отражателями; нынче же свет фар метался по стенам, выхватывая из тьмы замшелые серые своды с застывшими потеками ржавчины. У стены догнивал полуразвалившийся остов автомобиля — его так и не удосужились убрать. На какой-то миг тьма полностью поглотила нас — светились лишь огоньки на приборной доске, да где-то сзади смутно мерцал фонарик Сандры. Мы словно попали в зловещую черную дыру, из которой нет выхода. Но выход все-таки был — тоннель внезапно кончился, и мы вновь оказались под слепым темным небом. Осень давно вступила в свои права — небо было обложено непроглядными тучами, склоны насупившихся гор тоже были темными, и лишь внизу, у подножия, тускло мигали огоньки, отражаясь в свинцовой воде фьорда.

Мы выехали к паромной переправе.