Книга У ручья Черешневого леса (сборник) - Антон Евтушенко

В школе ещё никого не было. Только по коридорам бродил заспанный барсук, скрипя старыми половицами и по-старчески кряхтя и охая, растапливал печи. В гулких, пустых классах пахло смолой и горьким дымком. В 4-м «А» топилась высокая голландская печь, до самого потолка закованная в железные листы. Енот проводил котёнка в просторный светлый класс. В прошлом году котёнок учился в другой школе и ходил в 3-й «В». А в начале нового учебного года пришлось исправлять на всех тетрадках и дневнике ластиком и карандашом не только цифру, но и букву.

Енот усадил котёнка за парту, приоткрыл дверцу топки, и на полу запрыгали оранжевые зайчики. Кочергой он поворошил горящие головешки и прикрыл заслонку.

– Сейчас точно согреешься! – уверил енот озябшего котёнка.

Енот клацнул замками портфеля-ранца, выудил изнутри пухлую тетрадь и протянул котёнку.

– Ты не шибко старайся, – посоветовал енот. – А то никто не поверит. Кляксы штуки две ляпни.

– Хорошо, – отозвался котёнок и, склонив мордочку над тетрадкой, старательно посадил две аккуратных кляксы рядом с определением термина штаговых косых парусов.

– Да, переписывай всё! – важно добавил енот. – И про румпель не забудь – всё будут спрашивать сегодня на уроках.

– Холодно! – пожаловался котёнок.

– Ты переписывай, а я схожу в чулан за дровами.

С этими словами енот взял пустую поленницу и, насвистывая под нос незамысловатый мотивчик, засеменил крошечными лапками в сторону кладовой, которая находилась в другом крыле школы. Щёлкнув выключателем, енот отворил дверцу и спустился по ступенькам вниз. Нагружая поленницу колотыми дровами, полосатый зверёк вдруг почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Ему вдруг стало до одурения страшно, так велико было это неприятное ощущение. Его ушки мелко задрожали, а левая лапка стала выбивать чечётку в такт учащённому биению крошечного сердечка, которое, должно быть, ушло в самую пятку.

– Эй! – услышал он крошечный голосок. – Ты меня пугаешь! Хватит стучать!

– Что-оо?? – Енот аж подпрыгнул от неожиданности, больно ударился головой об лампочку, разбил её и в кромешной темноте уронил на пол уже почти полную поленницу. Он опустился на все четыре лапки и дал такого стрекоча из чулана, что только пятки и заблестели в темноте.

Котёнок как раз дописал про румпель и захлопнул тетрадку, когда в класс ворвался енот. Если бы на его мордашке не было мохнатых полосок, можно было увидеть, как сильно побледнел он от страха. А так его выдавали только безумные глаза и нечленораздельные фразы.

– А ты почему без поленьев? – удивился котёнок.

– Там… там… там такое… такой! – только и смог вымолвить запыхавшийся енот.

– Ты чего́, глупенький? – заискивающе спросил котёнок.

Енот увлёк котёнка за собой и вскоре они вдвоём стояли у злополучного чулана.

– Ну давай посмотрим, что же так испугало моего храбреца, – хихикнул котёнок и они вдвоём, держась за лапки друг друга, шагнули в зияющую темноту.

– Кто здесь? – спросил котёнок.

– Я! – пискнул голос.

Енот задрожал всем телом, а котёнок храбро уточнил:

– А кто это «я»?

Вспыхнул крошечный огонёк и из темноты показался зверёк. Росту в нём было не больше двух дюймов, похожий на птенца с когтистыми лапками-ножками и лапками-ручками, в одной из которых был зажат свечной огарок. Зверёк неизведанной породы оказался покрыт серебристой шёрсткой, торчащей в разные стороны, так словно это шерстяное чудо-юдо долго тёрли об эбонитовую палочку и он наэлектризовался. Глазки были как два блюдца, большие, горящие карминно-оранжевым огнём. А посередине, там, где у нормальных зверят по всем законам жанра должен быть нос, ну или клюв, у малыша оказалась наспех пришитая жёлтая пластмассовая пуговица с четырьмя дырочками.

– Меня зовут Полгода! – представился малыш и манерно шаркнул когтистой лапкой.

Енот чуть было не лишился чувств, а отважный котёнок погладил малыша и добавил:

– Ма-ааленький такой! Ты когда родился?

– Сегодня утром, в первый день зимы! – пискнул Полгода и забрался на спину котёнка.

– Пойдём-ка отсюда! Таким маленьким как ты, да ещё и с огнём, нельзя здесь находиться.

Когда начался первый урок, учитель корабельного дела, старый морской волк с дымящейся трубкой, зажатой в клыках, вызвал к доске енота отвечать домашнее задание. Долго и придирчиво осматривал тетрадку и даже похвалил:

– Молодец, енот. Очень похвально, всё верно расписал. Поставлю твёрдую четвёрку!

– Но почему? – расстроился енот.

– За неряшливость! – пояснил волк. – Вот смотри: и про румпель написал, и про такелаж не забыл, а вот штаговые паруса все на кляксы посадил. Не солидно для будущего капитана! Ох как не солидно.

– Да, – хихикнул котёнок, – не быть тебе енотик чистоплюевым, не быть! – И весь класс засмеялся, потому что все знали, чьих лап это дело и кому быть капитаном.

А что до маленького Полгода, то он конечно же всё слышал, сидя в портфеле котёнка среди тетрадок, книжек и пеналов. Он хрустел сахаром, хихикал вместе со всем классом и рос. Не по дням, а по часам. Котёнок твёрдо решил оставить Полгода себе и вырастить его большим и сильным. Полгода – разве это имя для настоящего героя, который не испугался тёмного чулана и полосатого енота? «Когда придёт время получать ему паспорт, обязательно в графе „Имя“ впишем что-нибудь вроде Aevum [2]» – подумал котёнок и незаметно сунул в портфель новый кусочек сахару. В ответ он услышал благодарное урчание. «Растёт малыш, растёт!» – подумал счастливый котёнок и весело подмигнул еноту.

Белкины проделки

И нет таких сил, что разрушат,

И нет таких слов, что убьют.

Если двое смеются солнцу,

Если песню одну поют.

Белочка – красотулечка уже второй час любовалась своим отражением в замёрзшем ручье, расхваливая в пух и прах свою шикарную персону.

– Я суперкрасива как двести тысяч миллионов цветов в оранжерее заядлого флориста! Я мегапушиста как целый вагон маленьких пушистиков с бирками «100 % пушистости» на каждом! Я сногсшибательно-обаятельна, как… как… как самый сногсшибательно-обаятельный эталон обаяния… только в два раза сильнее.