Книга Венчание с бесприданницей - Анастасия Туманова

– Итак, ваши короли биты. – с самой благодушной улыбкой говорил Ратманов, глядя чёрными острыми глазами в лицо молодого князя Тоневицкого. – Что ж… Дай бог, чтобы в вашей жизни это было самым большим несчастьем. Когда я могу ожидать уплаты долга?

– Я… должен написать матери. Вы согласны подождать? – услышал Закатов сорванный, страшно изменившийся голос юноши.

– Разумеется, разумеется… Двадцать пять тысяч не лежат у вас на квартире под скатертью, в это я готов поверить. Недельку-другую я, разумеется, могу ждать. Ну, бросьте, не расстраивайтесь так, это ведь всего лишь штос!

Тоневицкий криво улыбнулся углом дрожащих губ. Его тонкое привлекательное лицо было бледно и в тусклом свете свечей казалось зеленоватым. Вставая из-за стола, он неловко взъерошил рукой густые пепельные волосы, провёл ладонью по глазам, и было видно, что пальцы его дрожат. Ратманов, собирая карты со стола, наблюдал за молодым человеком из-под полуопущенных тяжёлых век. Его глаза светились знакомым Закатову холодным безжалостным блеском.

– Что ж, час уже поздний. Мне, пожалуй, пора. – Юный князь Тоневицкий изо всех сил пытался взять себя в руки. – Честь имею, господа. Господин Ратманов, я извещу вас сразу же, как получу письмо от матушки.

– О, я в этом уверен, – Ратманов по-прежнему складывал карты. – Надеюсь, мне не придётся долго ждать. Не хотелось бы ставить в известность об этой маленькой неприятности вашего полкового командира.

Синие глаза корнета похолодели вдруг до стального блеска, и Закатов был поражён этой внезапной переменой, произошедшей в растерянном юноше. Тоневицкий резко поднял голову и, казалось, разом стал на несколько лет старше.

– Уверяю вас, в этом не будет нужды! – ледяным голосом заметил он. – Князья Тоневицкие всегда держали своё слово. Честь имею!

Развернувшись, он быстро вышел. Ратманов, подняв глаза от карт, которые он так старательно складывал, посмотрел вслед молодому человеку с насмешливым изумлением.

– Польский гонорок, однако… – сквозь зубы тихо произнёс он. – Проигрался в пух и прах, денег ни гроша, а глядит, как царский кум!

– Насколько я знаю, Тоневицкие весьма богаты, – заметил Закатов.

– Так вы знакомы? – удивился Ратманов. – Он, кажется, тоже из Смоленской губернии, но… Закатов, куда это вы?

Однако тот уже скрылся за портьерой, прикрывающей вход.

На улице по-прежнему стояла промозглая темнота. Откуда-то доносилось тоскливое кошачье мяуканье. Луна скрылась, и сначала Закатову показалось, что во дворе никого нет, и он, оставив открытой дверь, наугад позвал:

– Господин Тоневицкий!

– Кто меня зовёт? – с недоумением спросили совсем рядом. Послышался шорох шагов, и по-юношески тонкая фигура молодого человека выступила из темноты в клин падающего из открытой двери света.

– Вы ещё не ушли! – с нескрываемым облегчением сказал Закатов, подходя ближе. – Как же вы, однако, неосторожны, князь! Это же надо было додуматься – играть с Ратмановым!

– Я не понимаю вас, – в голосе молодого человека одновременно звучали тревога, высокомерие и отчаяние. – Штабс-ротмистр Ратманов производит впечатление порядочного человека…

– Это так и есть. Но даже с порядочным человеком не стоит играть по-крупному, если вы с ним мало знакомы.

– Попрошу меня не учить, – сухо сказал Тоневицкий. – С вами я незнаком вовсе. А засим извините, время позднее, и мне надо идти.

– Ваш проигрыш слишком велик. Сумеет ли ваша мачеха выплатить его так скоро, как вы пообещали? – Закатов мысленно усмехнулся, заметив, как надменная маска слетает с лица молодого князя.

– Вы знакомы с маменькой?

– Был когда-то… А, Селинка! Тебя-то мне и нужно! Подойди сюда!

Женщина, кутаясь в мантилью и цепляясь за хлипкие перила крыльца, спустилась к ним.

– Что же вы, господа, здесь на холоду стоите? Прошли бы лучше в залу…

– Селин, окажи мне любезность, – серьёзно попросил Закатов. – Проводи князя в свою комнату, и пусть он подождёт меня там. Постараюсь вернуться как можно скорее. Князь, настоятельно вас прошу дождаться меня!

– Но почему?.. – растерянно спросил Тоневицкий.

– После! – донеслось из темноты.

Хлопнула дверь. Словно дожидаясь этого, припустил дождь. Селинка вздохнула, перекрестилась и деликатно потрогала молодого человека за рукав.

– Покорнейше прошу за мной пойти, ваша милость. У меня рядушком, во втором этаже.

– Ты давно знаешь этого господина? – озадаченно спросил Тоневицкий, идя за ней вверх по лестнице. – Как бишь его… Закатова?

Но из темноты донёсся лишь короткий вздох и предупреждение:

– Осторожнее, ваша милость, там ступенька сломана…

Ратманов, к радости Закатова, был всё ещё в зале: стоял с папиросой во рту у окна и смотрел, как капли дождя бегут, сливаясь, по тёмному стеклу. Услышав шаги, он не обернулся.

– Ратманов, вы не торопитесь? – Никита сел за стол. – Вы не раз изъявляли желание сыграть со мной по-настоящему. Что ж, нынче я к вашим услугам!

– Вот как? – Ратманов резко повернулся на каблуках и впился недоверчивым взглядом в лицо Закатова. – Что же послужило, так сказать, причиной?..

– Это не имеет значения. Спросите запечатанную колоду… И, пожалуй, пора заменить свечи. Итак – штос?

– Фома! – нетерпеливо выкрикнул Ратманов, кидаясь за стол, и, увидев азартный огонь в его глазах, Закатов невольно вспомнил Мишкины сентенции о психическом заболевании. – Свечи! Колоду! Да живо у меня, с-с-скотина!!!

Через полчаса всё было кончено. Закатов отыграл весь проигрыш молодого князя; к тому же Ратманов, распалившись, проиграл около трёх тысяч собственных денег. Закатов неоднократно выражал желание закончить игру: было очевидно, что противник его не в состоянии остановиться. Но Ратманов только мотал головой и диким, неподвижным взглядом смотрел на веер карт в своих руках. Он казался совершенно сумасшедшим, и Закатову, который уже много раз видел подобное в этих стенах, тем не менее становилось не по себе.

– Ратманов, позвольте, мы закончим на этом, – вновь обратился к Ратманову он. – Вам не везёт сегодня, что делать? Надо вовремя остановиться и…

– Не сметь меня учить! – запальчиво выкрикнул тот, с яростью ероша руками и без того вздыбленные волосы. – Эй, Фома, новую колоду! Сдавайте, Закатов! Вы играете в долг?

– Нет, – как можно твёрже сказал Никита, жестом отсылая приблизившегося было к столу Фому. – У меня правило – в долг не брать, в долг не давать и в долг не играть. Прошу меня извинить.

Это правило Закатов выдумал только что, но Ратманов не почувствовал обмана. Кинув на противника бешеный взгляд (на миг Никите показалось, что штабс-ротмистр вот-вот вцепится ему в горло), он вдруг как-то внезапно обмяк и осунулся. Безумный блеск в его чёрных глазах потух.