Книга Числовой код бессмертия - Надежда и Николай Зорины

— Здравствуйте! — радостно проговорил он и рассмеялся счастливым смехом. — Вы ведь Иван Молчанов?

— Да, — ответил я и вздохнул с облегчением: от этого персонажа не исходило никакой опасности, наоборот, он просто лучился доброжелательностью. И мне вдруг представилось, что он мой спаситель. Я протянул ему руку, чтобы он меня отсюда вывел. Но он мою руку просто пожал и отпустил — она, обманутая, рухнула вниз.

— Вы не представляете, как долго я вас искал! — снова счастливо рассмеявшись, сообщил мой самый удачный персонаж. — Даже обращался в детективное агентство, все без толку. А тут вдруг встретил на улице. Это такая удача! Я — Артур Климов. Вы меня, конечно, не знаете, но я…

— Знаю, — уверенно сказал я. Как только он назвал свое имя, все окончательно встало на свои места. Я стал к нему испытывать прямо-таки родственные чувства и понял, что сюжет сдвинулся с мертвой точки. Знаю ли я его? О, конечно, знаю! Мне хорошо знакома его улыбка, его счастливый смех. Я знал его в самый счастливый момент его жизни. И знал за несколько часов до самоубийства.

— Какой же я дурак! — Артур хлопнул себя по макушке и рассмеялся над своим жестом. — Конечно, вы меня знаете! По-другому и быть не могло. Ведь это вы меня спасли, когда я хотел застрелиться. Я был в полном отчаянии, представляете? Ну, разумеется, представляете. — Он обнял меня за плечи и ласково сжал. — Я так счастлив. И очень хотел бы вас как-нибудь отблагодарить. Хотя за спасенную жизнь отблагодарить трудно.

— Магазин «Si o no», — сказал я первое, что пришло мне в голову, — вы можете помочь добраться мне до «Si o no»?

Артур на секунду задумался.

— Итальянская одежда? — обрадовался он, сообразив, о чем идет речь. — Знаю, знаю. Недавно купил там себе костюм. Незадолго до того, как… все проиграть. Ну, да… В общем, если бы не вы, моим родственникам пришлось бы покупать похоронный наряд, в этом костюме меня бы и похоронили. Пойдемте, у меня тут машина. Кстати, помогу выбрать, я в этом неплохо разбираюсь. А потом поедем в ресторан, отпразднуем мое воскрешение и нашу счастливую встречу.

— Да, это было бы прекрасно! — Я опять протянул ему руку, а он опять просто пожал ее, не желая замечать моей беспомощности — пожал и отпустил.

Теперь не только моя рука рухнула вниз, я сам еле устоял на ногах. Но Артур ничего не заметил, пошел вперед — я поплелся за ним: поводырь и слепой.

В салоне машины было тепло и уютно. С моих волос капала вода, испаряясь, стекла запотели от влаги, и улиц, по которым мы проезжали, не было видно. Но это меня совсем не тревожило. Я откинулся на спинку сиденья, машина плавно покачивалась, убаюкивая и успокаивая: все плохое, все страшное закончилось. Мне захотелось, чтобы эта поездка продолжалась вечно, но мы вдруг приехали. Артур распахнул дверцу в холод и дождь и с улыбкой выдворил меня из этого надежного, утробного тепла.

— Магазин «Si o no»! — радостно и торжественно провозгласил он, словно исполнил самое сокровенное желание. Пришлось выходить.

Крыльцо было мокрым и скользким, двери стеклянные. При моей неустойчивости все это грозило опасностью, но тут Артур все-таки взял меня под руку, наконец что-то заметив. Мы успешно преодолели ступеньки, вошли в магазин. Все сияло и невыносимо слепило глаза, вызывало головокружение, но мой проводник справился и со мной, и с собой. Он провел меня в отдел костюмов, и сразу же стало легче: ряды темной материи приглушали зеркальное сияние. Подошла продавщица, предложила помочь. Артур завел с ней деловой разговор, смысл которого мне остался неясен. Потом она довольно бесцеремонно обмерила меня сантиметром, предложила на выбор несколько, на мой взгляд, абсолютно одинаковых костюмов и подтолкнула к примерочной.

Здесь тоже было зеркало — огромное, во всю стену. Я, с ворохом костюмов в руках, выглядел довольно жалким: волосы все еще мокрые, взгляд затравленный, кожа какого-то землистого цвета, как у больного. Раздеваться не хотелось, мне и так было холодно, но Артур и продавщица ждали снаружи моего перевоплощения. Я стащил с себя свитер, ра-зулся, потоптался на коврике и с сожалением стянул брюки. Теперь выбора не оставалось, в итальянский наряд облачиться придется, не стоять же вечно полуголым в этой примерочной. Все делалось помимо моей воли, сюжет моего романа больше был мне не подвластен. А, впрочем, ни один сюжет мне и не был подвластен. Да и вся моя жизнь строилась помимо воли, начиная с тех фотографий в детстве…

Я тряхнул головой, прогоняя ненужные сейчас воспоминания. Встал перед зеркалом — оказалось, что забыл обуться. Нагнулся, натянул ботинки и снова отразился во весь рост. Из-за занавески примерочной слышались голоса и смех: Артур и продавщица оживленно болтали — кажется, он решил с ней пофлиртовать. Ну что ж, ну что ж. Зеркало качнулось — смех и голоса набежали волной и отступили, зазвучали приглушенее, будто нас отделила стена, а не простая занавеска. Зеркало затуманилось и снова прояснилось, но изображение стало каким-то искаженным. Зато голоса опять зазвучали отчетливо.

— Букет цветов?..

— Нет, лучше купите шампанского.

И звонкий, радостный смех, и снова голос Артура:

— Benissimo![3]

Зеркало потемнело, я больше в нем не отражался. Зеркало превратилось в черную бездну. Я судорожно пытался зацепиться за ускользающий голос Артура. Но бездна поглотила меня, бездна сомкнулась.

Глава 2

Он отступил один только раз, но наказание было жестоким. Потому что отступничество — все равно что предательство. Предательства не прощают, предательство карается высшей мерой. К этой высшей мере он и приговорен. Еще несколько дней назад невозможно было представить, что он, Артур Климов, абсолютный счастливчик, этой ночью захочет застрелиться.

Рулетка снова и снова начинает движение, круги наслаиваются один на другой, слой за слоем. Он всегда выигрывал, всегда, за восемь лет ни одного, даже случайного, незначительного проигрыша. Счастливая комбинация чисел возникала сама собой, стоило только прикрыть глаза и мысленно перенестись в этот город, в котором он никогда не был. Узкие, почти игрушечные улочки вплетались в круги рулетки и вытекали комбинацией выигрыша.

Но однажды он отступил, сбежал с кукольных улочек, бросил вызов и этому незнакомо-знакомому городу, и своему абсолютному знанию числа удачи. Он захотел сам, без постороннего участия выиграть. Один только раз, чтобы доказать… А потом снова вернуться. Но вернуться не получилось. Вернуться никогда уже не получится. Потому что отступничество — все равно что предательство. Этот город исчез для него навсегда.

Круги расслаиваются, рулетка завершает движение. Проигрыш! Снова и снова. Игра продолжалась третьи сутки, без перерыва, без сна. Рулетка, круги… Не перейти ли за карточный стол?

И здесь неудача. Палач точит топор — он, Артур Климов, сжимает в кармане пистолет. Маленькая стопка фишек — последних, больше купить он не может — тает. Он перебирает их пальцами, пытаясь на ощупь определить счастливую, ту, что вернет ему жизнь, ту, что остановит палача. Ведь бывает же так, что в последний момент смертную казнь заменяют другим наказанием, время от времени подобные чудеса случаются.