Книга Тайники души - Линн Остин

Я взяла девочку за плечи и легонько встряхнула ее.

– Бекки Джин! Немедленно извинись!

Вместо этого девочка закрыла лицо ладошками и заплакала.

– Да ничего страшного… – вмешался мужчина.

У него была приятная улыбка, белые ровные зубы.

– Думаю, я знаю, какую строфу имела в виду ваша мама. Это из послания к Евреям, не так ли, мэм? «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам».

– Да, вы правы. – Услышав, как оборванный бродяга цитирует Писание – совсем как священник, – я была потрясена и не нашла что сказать.

Бекки кулачками вытерла глаза, затем снова глянула на мужчину.

– Извините, что я вас уколола… Но скажите: вы ангел?

– К сожалению, нет. Просто странник. – Мужчина отодвинул стул и встал. – Я благодарен вам за пищу, мэм, – сказал он и немного поклонился. – Было очень вкусно. А теперь, если я могу вас отблагодарить, я с радостью примусь за дело.

– Сейчас нет такой работы, которая не могла бы подождать до утра. Я приглашаю вас переночевать в мастерской моего мужа, которая находится в амбаре. Там стоит раскладушка и есть переносная печка, так что вы можете разжечь огонь, если наколете себе дров. За порогом на полке – керосиновая лампа, рядом лежат спички.

– Еще раз благодарю вас, мэм! – Мужчина поднял руку, желая коснуться шляпы, но вспомнил, что ее нет, смущенно улыбнулся и добавил: – Желаю вам доброго вечера!

Позже, когда я сидела за столом и помогала Джимми с правописанием и математикой, до моего слуха долетал непрекращающийся глухой стук топора, колющего дерево. Снова и снова мы слышали, как на крыльцо бросали все новые кипы дров.

– Кажется, завтра мне не придется колоть дрова! – с широкой улыбкой сказал Джимми.

– Думаю, тебе еще неделю не придется этим заниматься, – ответила я. – Интересно, как он работает в такой темноте?

Даже после того, как дети пошли спать, мужчина все колол дрова. Вернувшись в кухню, чтобы убавить на ночь огонь, я выглянула в окно и увидела, как в темноте среди снежных заносов мелькает его фигура. Он чистил дорожки к амбару и курятнику.

Поднявшись наверх, в спальню, и раздевшись, я задрожала от холода. С тех пор как умер Сэм, у меня был плохой аппетит. По ночам я не могла согреться, если не надевала две пары шерстяных носков, принадлежавших мужу, и сверху на ночную рубашку теплый свитер.

«Ты похожа на ощипанного цыпленка», – наверное, сказал бы Сэм, увидев, как я исхудала.

Выключив свет, я еще раз выглянула в окно: из трубы над мастерской шел дымок, а в окнах амбара был виден отсвет лампы. Но, лишь свернувшись калачиком в холодной пустой постели, я поняла, что даже не спросила, как зовут нашего гостя.

* * *

Я уже так привыкла к тому, что, кроме меня и детей, на ферме никого нет, что совершенно забыла о бродяге, пока не открыла кухонную дверь, ведущую на крыльцо, и не увидела огромную кучу дров. Я едва не споткнулась о ведерко, которое незнакомец наполнил углем в амбаре и поставил на пороге.

Мужчина расчистил дорожку такой ширины, что мы с Джимми без труда могли идти рядом. Он даже посыпал ее пеплом, чтобы мы не поскользнулись и не упали вместе с ведрами для молока, которые несли в руках. Однако из трубы над мастерской не вился дымок.

– Похоже, наш ангел улетел, – сказала я.

– Уже? – В голосе Джимми послышалось разочарование. – Думаю, это был мой ангел-хранитель. Смотри, сколько дров он наколол вместо меня.

Я последовала за сыном в сумрак холодного амбара. Изо рта вырывались клубы пара.

Джимми неожиданно остановился, и я чуть не налетела на него.

– Ух ты! – воскликнул мальчик. – Это все он сделал сам? Наверное, трудился всю ночь.

Мужчина вычистил стойла – я с ужасом думала об этой работе, – спустил с чердака свежее сено и сложил его поблизости, чтобы нам легко было его доставать.

В амбаре было прибрано. У меня по спине пробежал холодок: это сделал человек, который работает на совесть. Так и Сэм относился к труду. Незнакомец сделал все тщательно, а не просто кое-как, чтобы отвязаться от надоедливой мамаши и ее детишек.

– Думаю, он знал, что делает, и просто выполнил работу, – промямлила я.

Внезапно в глазах у меня защипало, как будто в них попал дым. Я легонько толкнула Джимми, чтобы он не стоял столбом.

– Давай, сынок, хватит таращиться! У тебя полно работы, и нужно успеть в школу.

Когда мы подоили коров и накормили лошадей, я послала Джимми в мастерскую, чтобы он проверил, погасил ли бродяга огонь.

– И не забудь закрыть дымоход! – велела я.

Едва я открыла дверь в курятник, как услышала голос сына.

– Мама, мама! Иди скорее сюда!

– Что случилось?! – Я поторопилась к мальчику, стоявшему у входа в мастерскую.

Он побледнел, и веснушки на его лице стали серыми.

– Тот человек лежит у печи и не дышит, – сказал Джимми, едва переводя дух. И добавил: – Я не могу его разбудить!

У меня мороз пробежал по коже: только не это!

Именно Джимми нашел мертвого деда, лежавшего здесь, в амбаре, три месяца назад. В испуганных глазах мальчика мелькнули воспоминания о том ужасном дне.

– Да этот бродяга, наверное, просто напился! – сказала я, небрежно отмахнувшись. – Они все нищие, но, похоже, всегда находят деньги на выпивку! Я за ним присмотрю, а ты, сынок, поспеши, иначе опоздаешь в школу, и проследи, чтобы Люк не бездельничал.

Я обнаружила, что незнакомец лежит на раскладушке, завернувшись в грязное одеяло. По тому, как поднималась и опускалась его грудь, я поняла, что он жив. В мастерской было холодно, огонь давно погас. Я оглянулась по сторонам, но не нашла ни одной пустой бутылки.

Скорее всего, он просто выбился из сил после такой тяжелой работы. Нам с мальчиками понадобился бы целый день, чтобы со всем этим справиться. Меня кольнула жалость к этому мужчине. Я осторожно обошла его и, прежде чем вернуться в дом и приступить к своим обязанностям, разожгла огонь. Мышцы у незнакомца будут болеть гораздо меньше, если он будет спать в тепле.

– Дядя-ангел проснулся, мама? – поинтересовалась Бекки, когда я вернулась в дом.

Она все еще сидела за обеденным столом, медленно ковыряя ложкой овсянку. Это была ее любимая манера, которая меня раздражала.

Я поставила корзину с яйцами и согрела руки над плитой.

– Этот человек – обыкновенный бродяга, Бекки, и совсем не ангел.

– Он ум-м-мер? – спросил Люк.

– Конечно, нет. Ты же видел, сколько дров он наколол? Просто устал. Вот и все!

– Он может съесть мою овсянку, если проголодался. – Бекки сползла со стула и взялась за миску обеими руками. – Можно я ему отнесу?