Книга Наследница Горячих Ключей - Кэрол Грейс

Зеб сбросил на пол одеяло и сел.

– А каков он как производитель?

– Говорят, превосходный.

– Почем?

– Можно сторговаться.

– Тогда торгуйся, – велел Зеб.

– Я думал, у нас нет денег.

– Мы их получим.

– Та женщина согласилась? – спросил брат.

– Знаешь, – Зеб взъерошил волосы, – вчера она приперлась сюда на высоких каблуках, в шелковой кофте и с фотоаппаратом на шее.

– Что она сказала? – спросил Сэм.

– Велела мне вылезать из ванны.

– Начало не вдохновляет, – заметил брат. – Она согласилась продать свою землю?

– Пока нет. Но после ночевки на земле без спальника подпишет все бумаги как миленькая, ручаюсь.

– Ты оставил ее спать на земле? – удивился Сэм.

Зеб почувствовал укол совести. Но не младшему же брату учить его, как обращаться с женщинами!

– А что, по-твоему, мне было делать – пригласить ее к нам в свободную комнату? Дать бабушкину ночную рубашку и поцеловать на ночь? Хочешь, чтобы кто-нибудь другой вместо нас сделал деньги на имении Горацио?

– Нет, черт возьми. Мне вовсе не хочется терять право покупки. Но…

– Никаких «но». Мы должны убедить ее продать землю. Сегодня. Сейчас. Пока она все не выяснила.

– О'кей, о'кей. Как она выглядит?

– Не заметил, – соврал Зеб. Не заметил, что ее глаза – коричневый бархат, а волосы сияют медью. – Единственное, что я понял, – она здесь не к месту. Как тепличный цветок на луковой грядке. В общем, я сейчас же направляюсь туда, чтобы повторить предложение.

– Она сейчас наверняка кряхтит и не может разогнуться после ночи, проведенной на земле. Да, самое время избавить ее от этого кошмара.

– Еще бы.

– С другой стороны, вряд ли справедливо пользоваться ее неприспособленностью к местной жизни.

– А разве справедливо, что наше стадо погибло от эпидемии? Что мы потеряли призового быка? Справедливо, что сено вздорожало, а скот подешевел? Жизнь, Сэм, вообще несправедливая штука.

– Я это знаю. Ты это знаешь. Но знает ли она? Что, если она бросила работу, чтобы перебраться сюда? Что, если у нее проблемы с деньгами не меньше наших?

– Ни у кого нет таких проблем, как у нас. К тому же я даю ей приличную цену. Она поедет домой с деньгами в кармане, а мы с тобой получим навар с перепродажи. Купим того быка и опять окажемся в деле.

– Я все думаю про эту женщину, Зеб…

– Лучше думай про скот. Как делаю я. – Ну конечно, особенно сегодняшним утром, после того как ему приснилось ее лицо, а вовсе не морда быка ценой в 15000 долларов.

– Спроси, чем она занимается. Убедись, что она не бросила работу, чтобы перебраться сюда. А то…

– А то что? Не решишься? – недоверчиво спросил Зеб. Неужели именно этот парень безжалостно обчищает друзей в покер по средам, не испытывая ни капли сострадания?

– Не смогу. И ты не сможешь, бандит.

– Ладно, спрошу, чтобы ты не нервничал. Но я знаю, что у нее есть работа.

– Какая?

– Не знаю какая, – раздраженно ответил Зеб. – Может, она нотариус, а может, полуголая официантка в баре. – Он не собирался повышать голос, но уходило драгоценное время – солнце уже выглянуло из-за пурпурных гор.

– Давай-ка разберемся, – медленно проговорил брат. – С чего ты взял, что она полуголая официантка?

– Не знаю. Вырвалось само собой. – Воображение подкинуло ему образ Хлои в мини-юбке, с обнаженной грудью, и боль желания пронзила тело. Это теперь-то, в семь двадцать утра! – Не вижу смысла это обсуждать. Мы уже все решили.

– Да, но тогда она была только именем на листе бумаги. Я не знал, что она собирается сюда приехать. Теперь это реальная женщина, со своими надеждами и мечтами.

– Эй, куда тебя занесло! Я спросил, что она собирается делать с имением, и она сказала «не знаю». И потом, она не беспомощная полевая мышка, а взрослая женщина, которой вдруг взбрело в голову сюда приехать. При этом она никак не возьмет в толк, что курорт на горячих ключах остался в двадцатых годах и ничто здесь уже не будет как прежде.

– Просто убедись, что мы не нарушим ее планы. Что у нее есть другая жизнь.

– И работа. Ладно, понял. Но я ничего не выясню, если не поеду туда.

– Ну и поезжай. Мы договорились на среду?

– Вроде бы да.

– Я подъеду к шести. Если машина не развалится. С ней столько хлопот. В следующий раз…

– У тебя будет новая. Скоро мы разбогатеем.

Зеб бросил трубку и влез в джинсы. Только бы братец не успел взглянуть на эту горожанку. Не то она растрогает его мягкое сердце, и он ей все выложит. Зеб сунул в карман чековую книжку и верхом на лошади спустился к «Горячим Ключам Парадиз».

Хлоя пыталась разжечь костер. Очко в ее пользу. Она наклонилась над кучкой дымящихся прутиков, и все, что он мог видеть, – ее стройные ноги, обтянутые джинсами. Он кашлянул.

– Доброе утро.

Она испуганно вскочила. Лицо ее было окутано дымом, волосы растрепаны, под глазами темнели круги. Его кольнуло невольное сочувствие.

– Как спалось? – поинтересовался он.

– Прекрасно. Собираюсь приготовить завтрак.

– А что у тебя есть?

Она следила, как огонек в костре помигал и потух. Плечи ее поникли. Надломленным голосом она ответила:

– Калорийный батончик.

– Звучит неплохо.

Она вынула из кармана батончик и разломила пополам.

– Держи. Я у тебя в долгу.

– Спасибо. – Он раскрошил зубами батончик и принялся жевать. Ну почему она выглядит такой жалкой как раз тогда, когда он приготовился отобрать у нее наследство? Зачем ей нужно было делить с ним свой убогий завтрак, так что теперь он чувствует себя последним негодяем?

Зеб сделал над собой усилие и хлопнул в ладоши.

– Так, с завтраком покончили. Может, теперь поговорим?

– Я хотела пройтись. – Хлоя осторожно выпрямилась и поморщилась от боли в спине. Хорошо, что он не спрашивает, где она ночевала. Пусть думает, что на твердой земле под деревьями. Интересно, есть ли на свете что-нибудь тверже ванны?

– Я пойду с тобой. Заодно и поговорим.

Она искоса посмотрела на него. Типичный американский ковбой: рубашка в косую полоску, низко сидящие джинсы. Чувствует себя в этих краях чертовски уютно, словно все тут принадлежит ему, а не ей. Источает жизненную силу и, судя по всему, хорошо выспался, в отличие от нее.

От утренней прохлады она дрожала. Отчаянно хотелось горячего кофе, который бы наверняка помог преодолеть утреннюю слабость.