Книга Тони и Сьюзен - Остин Тэппен Райт

Он решил ехать ровно шестьдесят пять. По возможности не обращать на них внимания. Парни рывком оказались перед ним и притормозили, вынудив притормозить и его. Когда он попытался объехать их, они рванулись влево и загородили ему дорогу. Он вернулся в правый ряд, и они дали ему поравняться с ними. Они обогнали его и мотнулись между рядами. Потом перешли в правый, вроде как уступая ему, но когда он хотел проехать, они вильнули в его сторону. В приступе ярости он не пустил их; звучное металлическое громыхание, встряска — и он понял, что он их стукнул.

— Вот черт! — сказал он.

Другая машина шарахнулась, словно от боли, и он прошел. «Так им и надо», — сказал он, — сами напросились, но еще он сказал: «Вот черт», — и поехал медленнее, раздумывая, что делать; медленнее поехала и машина за ним.

— Что ты делаешь? — спросила Лора.

— Мы должны остановиться.

— Папа, — сказала Хелен. — Нельзя останавливаться!

— Мы их стукнули, надо остановиться.

— Они нас убьют!

— А они останавливаются?

Он думал покинуть место аварии и гадал, отрезвит ли их происшествие с их машиной, можно ли это допустить.

Потом он услышал Лору. Хотя он и гордился своими добродетелями, за более состоятельными этическими суждениями он обычно обращался к ней, а она говорила:

— Тони, пожалуйста, не останавливайся. — Ее голос был глух и тих, и он запомнил его надолго.

Так что он ехал как ехал.

— Ты можешь свернуть на ближайшем повороте и сообщить в полицию, — сказала она.

— Я видела их номер, — сказала Хелен.

Но другая машина опять его догнала, она ревела слева, бородатый парень высунул руку в окно и то ли махал ему, то ли грозил кулаком, то ли куда-то указывал и кричал, и их машина, выехав вперед, сошла с прямой и потеснила его, намереваясь столкнуть с дороги.

— Господи, — сказала Лора.

— Тарань их! — закричала Хелен. — Не давайся, не давайся!

Деваться ему было некуда; еще удар, несильный, со скрежетом, в левое переднее колесо; он почувствовал, что что-то вышло из строя, по рулю прошла судорога; другая машина придержала его. Его машина трепетала, как смертельно раненная, и он сдался, съехал на обочину, готовясь остановиться. Другая машина остановилась перед ним. Третья, та, что отстала, показалась и пронеслась мимо.

Тони Гастингс начал открывать дверь, но Лора коснулась его руки.

— Не надо, — сказала она. — Сиди в машине.

2

Это конец главы, и Сьюзен Морроу прерывается поразмышлять. Все серьезнее, чем она ожидала, и она испытывает облегчение, радуется уверенности письма, тому, как хорошо Эдвард освоил писательское дело. Она втянулась и тревожится за Тони и его семью, оказавшихся на этом пустынном шоссе перед лицом такой угрозы. Будет ли он в безопасности, если не отопрет дверь? Она сознает: вопрос не в том, что он может сделать, чтобы их обезопасить, а в том, что уготовано ему по сюжету. Тут власть принадлежит Эдварду: все зависит от того, что он придумал.

Ей нравится, что Эдвард относится к Тони с иронией, — это говорит о зрелости, о способности смеяться над собой. Ее осаждают запретные вопросы, например: не Стефани ли с рождественских открыток так нежно положила руку на шею Тони? Не из семейной ли жизни Эдварда взялась Хелен? Она одергивает себя: не путать Тони с Эдвардом, вымысел есть вымысел. И все-таки фамилия Тони заставляет ее задуматься — нарочно ли Эдвард назвал его в честь городка, где они с ним выросли.

Интересно, как Стефани находит Эдварда-писателя. Она помнит, что, когда Эдвард сказал ей о своем желании бросить учебу и писать, у нее было чувство, что он ее предал, но признать это она стыдилась. После развода она прослеживала отказ Эдварда от этой мечты по реляциям своей матери. И, констатируя постепенное превращение Эдварда-поэта в Эдварда-капиталиста, сочла свои сомнения оправданными. От стихов — к спортивной журналистике. От спортивной журналистики — к преподаванию журналистики. От преподавания журналистики — к страхованию. Он был кем был и не был кем не был. Деньги восполнят утрату грез. Стефани, похоже, будет ему во всем опорой. Так Сьюзен предполагала — но, по всей видимости, заблуждалась.

Она прерывается, чтобы устроиться поудобнее. Кладет папку на диван рядом с собою, поднимает глаза на две картины, пытаясь увидеть их заново — абстрактный пляж, коричневые геометрические фигуры. Монопольный торг на полу в кабинете; у друга Генри Майка грубый смех. На сером ковре в гостиной Джефри вздрагивает во сне. Марта подходит к нему, фыркает, запрыгивает на кофейный столик, подвергая опасности фотоаппарат Дороти. Что?

Грозное неопознанное чудовище, возникшее в ее сознании, когда она собралась приняться за чтение. Усыпила его книга или нет? Читай дальше, и все. Абзацы и главы о пустынном ночном шоссе. Она думает о Тони: длинное худое лицо, на нем — крючковатый нос, очки, мешки под грустными глазами. Нет, это Эдвард. Тони носит черную бороду. Она должна помнить про черную бороду.

Ночные животные 2

Передняя дверь старого «бьюика» открылась, и вышел водитель. На руке Тони Гастингса лежала рука его жены Лоры — то ли чтобы сдержать его, то ли чтобы придать ему храбрости. Он ждал. Другие мужчины в машине смотрели на него через окна. Разглядеть их он не мог.

Водитель подошел не спеша, вразвалочку. На нем была расстегнутая донизу бейсбольная куртка, руки в карманах. У него был высокий лоб с глубокими залысинами. Он посмотрел на перед машины Тони и встал у его окна.

— Здорово, — сказал он.

Тони Гастингс закипел от пережитого, но страх был сильнее злости.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Останавливаться положено, когда такое дело.

— Я знаю.

— Почему не остановился?

Тони Гастингс не знал, что ответить. Не остановился он потому, что боялся, но он боялся это признать.

Мужчина наклонился и глянул в машину, на Лору и Хелен позади.

— Ну?

— Что?

— Так почему?

Вблизи мужчина обнаружил большие зубы в маленьком рту со срезанной челюстью. Над маленькими щечками пучились глаза, волосы за лысым лбом были зачесаны наверх. Он что-то жевал; рот у него до конца не закрывался. Слева на его куртке была кудряво вышита стилизованная буква «Y». Тони Гастингс был худой, никаких мускулов, только черная борода и мягкое нервное лицо. Он держал руку на ключе в зажигании. Окно было полуоткрыто, дверь заперта.

Твердым голосом заговорила Лора:

— Мы собирались сообщить в полицию.

— В полицию? Место аварии покидать нельзя. Закон такой. Это преступление.

— Мало ли чего от вас ждать, на пустой дороге, — сказала Лора. Ее голос был громче обычного, и Тони различил в нем знакомую высокую ноту, звучавшую, когда она говорила резко, вызывающе или испуганно.