Книга Гостомысл - Александр Майборода

Готлиб, с презрительной гримасой на лице, стряхнул руку Годофрида с плеча.

— Меня предали. Радуйся. Теперь ты можешь убить меня. Я в твоей власти. Но законный наследник датского трона все равно — я!

Годофрид рассмеялся:

— Брат, ты находишься в каком-то странном сне, и тебе снится, что ты наследник датского трона. Проснись — на самом деле ты давно не наследник трона. Отец мне передал датский трон. Я понимаю, что ты не хочешь смириться с этим. Ты говоришь, что ты сын княжны, а я всего лишь сын рабыни. Однако отец любил мою мать, а не твою. А это важнее всего.

Готлиб оттолкнул плечом воинов прошел к разворошенному ложу, сел, снял шлем и положил меч рядом.

— Убивай королевского сына! Сын рабыни! Пусть и любимой. Я смерти не боюсь, — проговорил он гордо.

Годофрид пожал плечами и сказал:

— Да не буду я тебя убивать! Зачем мне это? Чтобы говорили, что я убил своего брата? Чтобы все думали, что ты и в самом деле законный наследник датского трона? Ну уж — нет!

В глазах Готлиба появилась растерянность, затем он вспомнил о пытках, которые он не раз сам применял, и в его побелевших глазах появился страх.

— Что ты хочешь сделать со мной? — спросил он дрогнувшим голосом.

Годофрид прошелся пару раз в задумчивости перед кроватью, затем, остановившись, проговорил:

— Готлиб, я могу тебя убить, но не хочу, — ты хочешь убить меня, но не можешь. Я хорошо знаю тебя, — ты не успокоишься, пока не убьешь меня. Быть королем тяжкая ноша — конунг часто должен делать то, чего он не хочет, но что необходимо для пользы государства. Вот и выходит, что я должен сделать то, чего не хочу — убить тебя.

Готлиб резко встал.

— Не тяни время, делай свое подлое дело!

Годофрид вздохнул и заговорил:

— Ты, знаешь, Готлиб, когда я был мальчишкой, мне хотелось быть таким, как ты, — смелым, красивым. Мы никогда не были друзьями. Ты был занят своими делами. Но, помнишь, однажды мы вышли в море на рыбалку, и нас застал шторм. Шторм был такой сильный, что разбил лодку в мгновение. Все гребцы утонули. И я мог утонуть, — я не умел плавать, — но ты спас меня. Ты тогда обнял меня и сказал, — брат, мы будем вместе: вместе спасемся или вместе умрем. Эти слова врезались мне на всю жизнь. Мы не думали тогда, кто из нас станет королем. Ты не говорил тогда, что я сын рабыни. Ты говорил, что я тебе брат. Хорошие были времена.

— Хорошие были времена, — сказал Готлиб. — Но те времена прошли, и теперь ты должен убить меня. А если ты не сделаешь этого, то это сделаю я, потому что в Дании может быть только один конунг.

Годофрид похлопал по плечу Готлиба и сказал:

— Вот в этом-то и выход, братец. Как два тигра не могут жить в одном логове, так и в Дании не может быть двух королей. Король может быть только один!

— Да, — сказал Готлиб. — Один из нас должен умереть.

Годофрид, не обращая внимания на его слова, продолжил:

— Ты с дружиной ходил в соседние земли и видел, что их правители ослабели. Они не могут защитить свои земли даже от небольших дружин.

— Да, их правители обленились, они тратят все время на удовольствия и от пресыщения утратили воинский дух. Я легко разбил их, — сказал Готлиб.

— А что, если к ним прийти с большим войском? — спросил

Годофрид.

— От них и сяеда не останется, — сказал Готлиб, все еще не понимая, куда клонит Годофрид.

— Вот в этом и выход, — сказал Годофрид, — брат, иди в другие земли, захватывай их, объявляй себя конунгом. И тогда я не должен буду убить тебя, а ты меня.

Готлиб подумал, что предложение Годофрида было разумным. Бесспорно, что только один мог быть датским королем.

Другой бы на его месте так бы и поступил — ушел завоевывать себе королевство в другой земле. Но он был на своем месте, и он был законный наследник своего отца, и его уход будет означать одно — он признает право другого на датский королевский трон. Если Готлиб хотел остаться датским королем, то он не мог уйти, он должен был сражаться за свое право.

Готлиб в задумчивости смотрел на вонзившиеся в его воинов копья. Воины не выпустили из рук оружия, но одной секунды хватит, чтобы их убить. В таком положении сражаться было невозможно. Надо было сдаваться. Но гордость, королевская гордость, мешала сдаться.

— Что скажешь, мой друг? — обратился Готлиб к Харальду.

— Чем умирать тут, лучше поискать счастья в других землях,. — громко сказал Харальд.

По тону его слов Готлиб понял, что его воины не жаждут смерти, и лучше будет, если он даст им шанс выжить. Это будет всего лишь короткое — «да». Но это короткое слово заставит их стать самыми преданными ему людьми, потому что они поймут, что конунг об их судьбе заботится больше, чем о своей.

Готлиб с усмешкой подумал, что датский трон никуда не денется, и за ним можно будет вернуться потом, когда у него появится сила, чтобы свергнуть брата.

— Да! Это хорошая идея, — сказал Готлиб. — Я готов идти завоевывать новые земли. Но как же мы это сделаем? У нас нет ни военных судов, ни воинов.

— Поможем! — весело объявил Годофрид. — Я дам тебе воинские суда, припасы на первое время, а людей набирайте сами. Это будет сделать несложно — в Дании много воинов, жаждущих добычи и приключений.

— Прячьте оружие. Я согласен! — проговорил Готлиб

Все в комнате облечено выдохнули. Оружие опустилось.

— Брат, но даю тебе на сборы два дня, на третий день ты должен уйти. Все это время рядом с тобой будут находиться мои воины, и если ты хоть единым словом обмолвишься, что попытаешься снова пойти на меня, они тут же убьют тебя, — предупредил Годофрид.

— Это справедливо! — сказал Готлиб и подал руку Годоф-риду. — Благодарю за то, что ты дал шанс мне и моим людям, и помни — я не останусь в долгу... брат.

Годофрид пожал поданную руку, но, не отпуская ее, нахмурился и, приблизившись к уху Готлиба, прошептал:

— Брат, но если ты вернешься в Данию, то я тебя с чистой совестью повешу на первом же суку.

Глава 2

Жаркий июль дышал откуда-то с востока душно и горячо, словно из раскаленной печи. Медное солнце падало на потерявшийся в молочной дымке край Нево-озера.

Паруса ладей горели в лучах заходящего солнца, отбрасывая далекие тени, и медленно скользили по зеленому стеклу воды.

Словенский князь Буревой еще неделю назад велел боярину Медвежьей лапе сбегать с малой дружиной на двух больших ладьях до городка Корелы.

В Кореле Буревой, по договоренности с карельским князем Вяйне, держал двор, на котором собирал дань с северных народов, признававших старшинство словенского вождя: суми, карелов, чуди, и других окрестных народов.