Книга Один год до Пробуждения. Реальная история Просветления - Настя Мажирина

В итоге за время детства и ранней юности у меня сложилось понимание, что я живу в идеальной семье, полной любви и весёлых приключений. Мои отношения будут такими же идеальными, как у мамы с папой, а муж — таким же умным и красивым, как папа. Жизнь — это аттракцион, сбывшаяся волшебная сказка, которая никогда не причинит вреда. Моя жизнь так надёжно «крышуется» какими-то вселенскими силами, что я могу никогда ничего не бояться и всегда получать всё, что пожелаю.

Во время учёбы в школе и университете у меня, конечно, были свои подростковые заморочки и проблемы. Книг я не читала, ничем не увлекалась, но накопила собственный опыт и умничала. Преобладающим фоном моей жизни была совершенно неосознанная радость и «праздник каждый день» напоказ. Естественно, я казалась всем немного странной из-за своей экзальтированности в сочетании с рассудительностью. В остальном я была обычной девочкой, которая шла туда, куда вела жизнь, и это меня устраивало — просто потому, что я не задумывалась: а что будет завтра, что ещё есть, кроме этого, зачем это всё?

Тем не менее после окончания универа я провалилась в глубины экзистенциального кризиса и поняла, что того, чем живу я и всё мое окружение, недостаточно, что я хочу «чего-то принципиально другого». Что делать, я не знала, поэтому пришлось разрушить старое и начать с нуля. Я спонтанно уехала в Москву (а куда ещё?) в тридцатиградусный мороз, оставив всё позади. Обосновавшись в Москве, я начала общаться с едва знакомым мне Антоном, который по странной случайности точно так же сбежал из Питера (а куда ещё?), но на полгода позже меня. И Антон, такой глубоко неудовлетворённый даже в самые радостные моменты и вечно и всюду чего-то ищущий, просто «убил» меня. Поначалу мы не разговаривали ни о чём «потустороннем», потому что такому мыслителю, как он, разговор на подобные темы с вороной вроде меня казался совершенно бессмысленным. И всё же — на одной интуиции — моё Я намертво прилепилось к нему, к тому, что за ним, к тому, куда он идёт. Моё Я было готово на всё, готово было быть с этим бескомпромиссным человеком в любом статусе и качестве, лишь бы только идти рядом с ним. Моё эго уничтожали, распиливали на кусочки четыре года. Четыре жутких года для всего того, что я считала собой, и четыре самых счастливых года для Я, которое «случайно набрело» на дорогу к Себе.

Всё. Никаких приливов и отливов. Никаких «да — нет», «буду — не буду», «хочу — не хочу». Мы просто испытывали на себе всё подряд, забирались куда можно и куда нельзя, бежали напролом с растущим в геометрической прогрессии ускорением, опираясь на абсолютное чутьё и честность Антона и мою подогревающую жизненную силу и веру. У парного пути есть очень много бонусных опций, но это отдельная тема. Стремительный совместный путь по двум «сектам» и множеству семинаров, финишный год с Просветлёнными, три месяца «доваривания», и — добро пожаловать в Голливуд.

Симорон

До встречи с Пробуждёнными

Первой постоянной практикой для нас стала йога в Симороне у Долохова и Гурангова. Мы занимались ею около трёх лет. Всё было направлено на максимальный эффект от практики. Все асаны выполнялись мощно и даже немного агрессивно. После выполнения сразу чувствовался энергетический прилив. Практика должна была «переть» и «пробивать». Особенно приветствовалось, когда, выполняя упражнения, люди теряли сознание, улетая в какие-то «параллельные миры». Тогда говорили: «Человека реально пропёрло». Предполагалось, что, выполняя практику, люди «будут летать в другие миры», у них «откроются чакры», «повысится чувствительность», появятся силы на управление матрицей (этой реальностью), и, «повесив трусы на люстру», они смогут добиться повышения зарплаты. Как это ни смешно, многие действительно добивались. Выходили замуж, худели, получали повышение. У Папы с Бородой (т. е. у Долохова и Гурангова) есть масса правдивых историй о том, как Симорон работает в реальной жизни.

Если отбросить эту «волшебно-потешную» сторону учения Папы и Бороды, останется их неутомимое стремление к истине. Именно это меня в них цепляло. Папа с Бородой не просто развлекали народ — они прежде всего искали Себя, а народ был прицепом. В этих поисках они побывали везде, где только можно и где нельзя. Они обшарили все миры вдоль и поперёк, пообщались со всеми богами. Из состояний, которые они испытывали, можно составить «Энциклопедию тонких миров», что они, кстати, и делают в своих книгах. Они постоянно менялись, постоянно экспериментировали, разрушили все эзотерические шаблоны, высмеивали всех псевдогуру и делали всё по-своему. Для меня они были первыми учителями, показавшими, как нужно искать: бескомпромиссно, самоотверженно, не боясь никого и ничего, не щадя себя. Я бы и дальше симоронил, если бы у меня были хотя бы намёки на те состояния, которые они описывали. Я же на фоне всех этих «лётчиков» по астральным мирам (так назывались особенно продвинутые адепты) был эзотерическим инвалидом. Так ничего и не найдя, я ушёл из Симорона, но папа-бородинская йога была для меня святыней. Я был уверен, что йогу нужно делать именно так и никак иначе.

Тантра

До встречи с Пробуждёнными

Затем была тантра у Петра Острикова, на которой мы познакомились с Викой. Для меня, как и для Вики, это была первая тантра. На самом тренинге мы не слишком сблизились, но случилось так, что домой мы ехали на заднем сиденье одной машины. Тогда мы и разговорились. Из разговора я понял, что Вика — это я, только в женском теле, — ни больше ни меньше. Она очень понравилась мне своей безбашенностью, пофигизмом и цинизмом по отношению к миру и к себе. К тому же она понимала мои шутки, а это дорогого стоит. Мы обменялись телефонами и периодически созванивались. В то время я плотно «сидел» на Симороне и пригласил туда Вику. Она приехала на один из фестивалей, но, очевидно, её не «пропёрло». Потом она стала организовывать тантру Сергея Слюсарева и настойчиво звала туда нас с Настей: каждый месяц писала эсэмэски с приглашениями на выездные тренинги, и в конечном итоге мы сдались и поехали. После этой поездки мы окончательно бросили Симорон, интерес к которому и так стремительно падал, и целиком посвятили себя тантре в интерпретации Сергея Слюсарева.

Нам нравилось всё: люди, тренер, атмосфера и, самое главное, то, что происходило с нами. За год тантра превратила нас из ищущих кайфа симоронавтов в не жалеющих себя на пути эзоспартанцев. «Это тантра!» — шутили мы, перефразируя известное высказывание из фильма «300 спартанцев».

Слюсарев предлагал в основном переделанные ошовские практики, и нам казалось, что это и есть настоящий путь к Себе, а не какой-то там детсадовский Симорон. Мы по полчаса стояли на пятках и лопатках, подняв таз кверху, мучили себя динамическими медитациями, выворачивались наизнанку на проговорах (практика, на которой нужно говорить о том, что происходит, что задевает, как правило, это самые откровенные вещи). Именно регулярная и методичная тантра Слюсарева, на четырёхдневный интенсив которой мы ездили каждый месяц в течение года (плюс два раза в неделю ходили на вечерние занятия), позволила нам понять, чего же мы ищем на самом деле, научила нас обращаться с энергией, научила ответственности за принятые решения, чётко обозначила границы наших Я и, самое главное, научила идти до конца, как бы ни болело тело и ни вопил ум. На очередном тантрическом выезде я сделал предложение Насте. Так всё и началось.