Книга Фамильные ценности, или Возврату не подлежит - Олег Рой

Диеты ей, видите ли, не помогают. Видала Аркадия, как она пирожные трескает – а после глазки кругленькие, удивленные: я даже чай, говорит, без сахара пью, и все равно толстею, ужас!

Правда, в бассейн Аркадия Васильевна отродясь не ходила. И сейчас не станет. Не любила она бассейны. Не любила, как нынче модно говорить, от слова совсем. На курортах – будь то «бюджетная» Анталья или «элитные» Мальдивы с персональным бассейном (почему-то всегда в форме стоматологического лотка, вроде изогнутой для изящества фасолины) при персональном (ВИП! а как же!) коттедже – купалась только в море. Где упрямая, настоящая, неожиданная – живая! – вода не гладит тебя бессильными ладошками, а властно заявляет свои на тебя права. То в плечо со всего маху толкнет, как расшалившийся щенок – размером со слона, – то с головой накроет, то покачает нежно, успокаивая, убаюкивая, расслабляя, то, внезапно расшалившись, окатит обильными брызгами. Отплевываешься от горькой соленой влаги – и хохочешь от восторга.

Может, слетать на недельку в какое-нибудь Гоа? Где температура и воды, и воздуха круглый год плюс двадцать восемь. Или на Гавайи, к примеру? Вот прямо отложить все намеченное – и слетать, а? Похулиганить. Поучиться стоять на верткой доске, которую качает на своей тяжелой спине самый большой на Земле океан?

Вот только откладывать намеченное – дурная примета. Пути не будет. Так что вот прямо сейчас слетать к соленой воде не выйдет. И почему это около Москвы нет никакого океана? Или хотя бы моря. Только бассейны с их искусственными течениями и мармеладной водой. Ровно в мертвом корыте плещешься. Хотя многим вроде нравится. А у нее вот такой каприз: что бы там ни говорили о пользе бассейнов для поддержания пресловутой формы, не любит она их. Не лю-бит. И никогда не любила.

Зато пешком всегда ходила много. И спортзалом не пренебрегала. И в особнячке, когда ремонт делала, что-то вроде того оборудовала: шведская стенка, три-четыре тренажера, зеркало во всю стену с балетным станком. Ну и сауна рядом, и душ – циркулярный, жестокий, из трех стен сверху донизу струи лупят. Очень, знаете ли, тонизирует.

Так что в чем-то Вика права: ни килограмма Аркадия Васильевна с возрастом не прибавила. Да и не в килограммах самих по себе дело – в подвижности. Ее же до сих пор со спины «девушкой» окликают: подтянутая, стройная, шаг легкий, летящий. Ну, с лицом и шеей, конечно, не так все лучезарно. Когда-то, помнится, о подобном несоответствии говорили: сзади лицей, спереди музей. Впрочем, ей-то самой до «музея» еще далеко. Физические нагрузки в комплекте с контрастным душем очень, знаете ли, неплохо «консервируют». Вбухивать безумные деньги в косметологов, как любимая подруга Кэт, Аркадии всегда казалось… не совсем уместным, что ли. Ухоженность – это да, но чтобы без фанатизма. В конце концов, в их возрасте уже не губками пухленькими да щечками гладенькими внимание привлекают, а обаянием. Оно у Аркадии, может, и не такое сногсшибательно блескучее, как у Кэт, которая вся – фейерверк, растворенный в бокале шампанского, – но вполне, вполне. Очень даже обаятельное обаяние. Толпы поклонников, может, и нету, но двое-трое всегда наготове. И не какие-нибудь замухрышки или, паче чаяния, альфонсы малолетние.

Ох, надо бы все-таки Кэт как-то образумить. Этот ее, как она называет, «малыш» – не дело это, ох, не дело. Ведь почти что во внуки ей годится. И с места ее не сдвинешь – любовь, говорит, вот и весь сказ!

Когда Кэт называли легкомысленной, она только посмеивалась довольно: ну я же графиня Бобринская, еще бы не быть легкомысленной – при такой-то родословной! Действительно.

Первый-то из графов Бобринских вообще был, как известно, плодом того, что называется «преступной страстью». Впрочем, у венценосных особ «преступных» страстей не бывает – только неофициальные. Да и Екатерина Вторая при всей своей, так сказать, любвеобильности была дамой абсолютно прагматичной. Амурничала вроде бы напропалую, однако ж последствия сего лишь однажды случились, видать, не стала матушка-государыня императрица избавляться, пожалела. Все-таки Григорий Орлов, папочка незаконного отпрыска, был орел не только по фамилии и уж тем более не только в альковных игрищах. «Последствия» назвали Алексеем Григорьевичем, одарили графским титулом и соответствующим имением.

Кэт утверждала, что унаследовала любвеобильность и веселый нрав от самой Екатерины и даже как будто гордилась своим легкомыслием.

* * *

– Ну, ты тоже, знаешь, не верх благоразумия. – Кэт смешно наморщила все еще очаровательный носик и махнула узкой ладошкой, подзывая официанта – мол, еще кофе, пожалуйста. – Эта твоя затея – авантюра чистой воды. Браслет-то не жалко? Я думала, он для тебя как часть тебя самой. Амулет. Талисман. Оберег. Как можно от собственного оберега отказаться?

Ресторанчик этот Аркадия обнаружила лет восемь, а то и десять назад – в начале двухтысячных. Ювелирный магазин «Аркадия Привалова» (почти на Тверской! хотя чего это стоило, вспомнить страшно), пройдя через все положенные трудности становления, уже заработал репутацию, доход стал вполне стабильным, и можно было наконец приняться за реконструкцию изрядно обветшавшего особнячка. Хотелось и безукоризненного быта, и чтобы не испортить. Как говорила – почти не в шутку – сама Аркадия: чтоб домовой, обидевшись на перемены, не сбежал. Но дело было, конечно, не только в домовом. Страшно было утратить привычную атмосферу семейного особняка, превратить его в безукоризненно комфортный и абсолютно безликий новодел. Но вроде все получилось.

С инженерно-технической точки зрения самой сложной частью неожиданно оказался водопровод. Отчаивалась она. Отчаивались мастера. Отчаивались – и вновь принимались за превращение древней, почти заросшей паутины труб в… ну, в водопровод, собственно. И когда наконец во всех кухнях и ванных особнячка заработали раковины, смесители, душевые кабины – это было как начало какой-то новой жизни. Вода стала хрустально-прозрачная, голубоватая, как в Женевском озере, словно бы даже сладкая. Аркадия Васильевна и джакузи в свою личную ванную поставила! По настоянию Кэт, которая всегда обожала всевозможные эдакие штучки. Джакузи – это было, разумеется, очень приятно, спору нет. Но все-таки главным сокровищем стала роскошнейшая, с миллионом сверкающих ручек и рычажков, похожая на космический корабль душевая кабина! Аркадия стояла под колючими струйками, ощущая стареющей кожей каждую из них – и это было такое острое, такое юное, телесное счастье, что все остальное выглядело смешными, незначащими пустяками. Какая старость, о чем вы, когда можно хоть по десять раз на дню принимать такой душ!

Симпатичный, как елочная игрушка, итальянский ресторанчик в десяти минутах ходьбы от особнячка оказался тогда, во время ремонтных «катаклизмов», очень кстати. Столкнувшись с очередной «неразрешимой дилеммой», Аркадия вызванивала Кэт, и они часами сидели над вкуснейшим капучино, обсуждая, в какую сторону двигать ремонт дальше. Место было не проходное, посетителей не толпы, сидеть было уютно и спокойно. Аркадия Васильевна опасалась, что ресторанчик, затерянный в паутине тихих переулков дальнего Замоскворечья, долго не протянет. Но нет, не разорился, даже разросся немного – теперь летом можно было посидеть в спрятанном за основным залом «итальянском дворике». Заплетающий решетчатую стену плющ лениво шевелил резными листьями. На плиточном полу играли в догонялки шустрые солнечные зайчики. Пахло нагретым камнем и даже, кажется, морем. Впрочем, почему «кажется»? Может, и в самом деле морем. Есть же, наверное, какие-нибудь специальные ароматизаторы? С морской солью, например, с экстрактами водорослей и всяким таким, что сплетается в сложный, но абсолютно узнаваемый «морской» аромат.