Книга Солдаты эры Водолея - Дмитрий Агалаков

Вадим отрицательно покачал головой:

— Нельзя.

— Вот видишь. А нам давно пора выбираться из нищеты. Может быть, это — шанс. Может быть, твой Бобсберг-Остберг только и мечтает жениться на прекрасной русской женщине. Молодой и страстной. А я уж, будь уверен, смогу его окрутить.

— Ты меня так легко бросишь?

— Ну что ты! — Марина переползла к Вадиму на колени. — Ты будешь моим любовником. Ведь наверняка твой Остберг — старик!

— Жила бы ты прежде — была бы куртизанкой, — вздохнув, сказал он.

— Все может быть, — отпуская полотенце на высокой груди, обнимая Вадима, согласилась Марина. — По мне так — достойная профессия!

5

В субботу, в два часа дня, Вадима поднял телефонный звонок. Встав с дивана, он подошел к столику, взял трубку, плюхнулся в кресло.

— Алло?

— Привет, это Дронов. Давай-ка, дуй быстро ко мне.

— А что случилось?

— Приедешь, расскажу. И не тяни время. Это касается твоего иностранца.

Через полчаса Вадим входил к квартиру отцовского друга. Аристарх Иванович указал широкой ладонью на комнату:

— Прошу.

…На ковре лежал цветной плакат. Там, наверху огненной пирамиды, стоял молодой мужчина — статный, темноволосый, в черном фраке и цилиндре, с тростью. Он был худощав, но чувствовалась в его фигуре недюжинная сила. Лицо этого человека было как раз из тех лиц, которые называют аристократическими, утонченными. Надпись гласила: «На манеже — Белый Король!»

— Кто это? — спросил Вадим у хозяина дома.

— Здесь же написано: «Белый Король», — ответил тот. — Всемирно известный маг, самый талантливый изо всех иллюзионистов на нашей планете. Копперфильд в сравнении с ним — ребенок. Эта пирамида Белого Короля из огненных кругов — чудо. Никем не раскрытое. Вообще он был мастер на всякие чудеса. Его все звали «маэстро». Двадцать пять лет назад мне удалось познакомиться с ним в Мексике, — продолжал Аристарх Иванович. — Мы были там на гастролях. С одним представлением заехал туда и Белый Король. Тогда, четверть века назад, он пожал мне руку. Помню здоровенный изумруд в золотой оправе на его безымянном пальце! Мы, советские артисты, смотрели на этого мага, как на восьмое чудо света. Что и говорить — кудесник, да еще богач! Маэстро назвал меня «русским богатырем». А еще сказал: «У меня такое чувство, точно я вас давно знаю. Очень давно!» Вот так-то! А спустя еще лет десять мне передали журнал «Штерн». На Белого Короля было совершено покушение. В него стрелял спятивший тип из Скандинавии, некий Адольф Адельборг, уже старик. — Аристарх Иванович взял со стола старый немецкий журнал, развернул его. — Взгляни на эту физиономию…

Вадим поморщился: рожа у типа и впрямь была неприятная, к тому же едкая, с хищным взглядом. Сам он был сухоньким, в задрипанном плащике и беретике, с жидкими седыми волосами. Полисмены крепко скрутили эту щепку.

— Он выпустил в маэстро обойму с близкого расстояния, — продолжал Дронов. — Этот говнюк не объяснил своего поступка. Кажется, его признали сумасшедшим. Белый Король выжил, но уже не смог принимать участия в выступлениях. — Аристарх Иванович откашлялся в кулак. — Помню, когда маэстро пожал мне руку, я представился. И он — в ответ. Знаешь, как его звали? — Дронов ткнул в гостя пальцем. — Константин Остберг. Ка Остберг.

Вадим с недоверием посмотрел на плакат.

— Но какое он имеет отношение к истории? Простой циркач… — Вадим осекся, но Аристарх Иванович великодушно пропустил его реплику мимо ушей.

Он взял со стола еще один старый потрепанный журнал, на этот раз «Вокруг света», развернул его.

— Читаю, — сказал он. — «В мае этого года, после покушения, знаменитый иллюзионист Белый Король раз и навсегда ушел со сцены. Впрочем, нищенское существование ему не грозит. Белый Король имеет княжеский титул, он — потомок древнего аристократического рода, владеющего землями в Европе, и остаток жизни, как маэстро объяснил журналистам, он проведет в одном из своих замков». — Аристарх Иванович поднял брови. — Так что ты прав, дружище, простой циркач вряд ли будет хорошим историком. Но Белый Король — не простой циркач. Я уверен, что писал тебе именно он. Поезжай, Вадим, заодно передашь от меня привет, если, конечно, этот иллюзионист еще помнит «русского богатыря». Поезжай… Может быть, это новая страница в твоей жизни?

6

За окном моросило. Вадим лежал на диване. В его ногах расположился кот Василий. Уже с четверть часа Вадим сжимал в кулаке клочок бумаги, где был записан телефон той странной девушки. «Я знаю, где он и кто он, — не отпускал ее голос. — Тот, о ком вы все время размышляете! Чьи следы половину своей жизни искали в прошлом. И от кого уже готовы были отказаться. Я знаю его!»

«Чушь», — наконец твердо подумал Вадим.

И неожиданно вспомнил, как решил написать книгу о Дионисии Близоруком. Подхваченный течением событий, с которыми его разделяло восемь веков, он увидел все в картинах.

Точно молния поразила его!

Родившийся в византийском городке Идоне, Дионисий был отправлен отцом в константинопольскую патриаршую школу. Ум юноши был острым и беспощадным, сердце — вдохновенным. Как никто другой он умел подчинять людей пламенной речью. Дионисий закончил школу в 1202 году, когда пышный рыцарский флот отплыл из Венеции на Восток. Начинался Четвертый крестовый поход…

Бережно переместив кота, освободив тем самым ноги, Вадим сел на диване. Взглянув на телефонный номер, взял трубку и принялся нажимать на кнопки.

— Алло? — спросил его на том конце провода женский голос.

— Простите, — скованно начал Вадим. — Я нашел ваш телефон в своем кармане…

— А, это вы, — откликнулся голос. — Недоверчивый Арсеньев…

— Вы сразу узнали меня?

— Хотите пригласить на свидание? — ответила вопросом на вопрос его абонентка.

Вадим про себя усмехнулся.

— Не совсем…

— Что же тогда?

— Я даже не спросил, как вас зовут…

— А это так важно?

— Важно, если я позвонил вам. Тем более, вы знаете мое имя. А я ваше — нет.

— Хорошо, меня зовут Пашей.

— Как вы нашли меня?

— Я же говорила вам: я вижу вещие сны. Во сне я видела ваш дом, двор, подъезд, квартиру. Хотите, скажу, какой цветок растет у вас на кухне? Уродливый кактус. Который никому в мире не нужен, даже его хозяину. А на потолке вашего кабинета — трещина.

Вадим оторопел.

— И в бра, у кровати, хоть и два плафона, но работает только один, — с вызовом бросила Паша. — И они из зеленого стекла, так ведь? А в гостиной картина с пароходиком…

Вадим взглянул на противоположную стену, проверяя, так ли оно на самом деле. Деваться некуда — был пароходик. Сам выбирал.