Книга Девушка без имени - Татьяна Веденская

Как найти в себе силы вновь жить.

Последние несколько суток напоминали ей какое-то сумасшествие, и этот разговор на ступенях церкви – достойная его часть. Может быть, она уже бредит от голода и бессонницы? Мама рассказывала, что такое бывает, если не есть и не спать очень-очень долго.

– Я не желаю, чтобы меня рисовали, – ответила девушка без долгих раздумий. Она быстро спустилась со ступеней и пошла вдоль по улице, словно позабыв о том, что секунду назад разговаривала с Иваном. Навсегда выкинув его из головы.

Откровенно признаться, это была совсем не та реакция, к которой привык Ваня Чемезов. Когда он предлагал написать чей-то портрет, люди обычно радовались. Многие специально гонялись за ним, желая быть изображенными на холсте рукой Чемезова. Особенно женщины. Особенно красивые.

Но не эта. Эта – не радовалась вовсе.

– Какая жалость. Я бы мог хорошо заплатить вам, – сказал Иван, последовав за девушкой, но сразу пожалел об этом. Его предложение прозвучало грубо, и это тут же отразилось на лице девушки в шляпе. Взгляд Ирины был испепеляющим.

– Нет. Не надо мне платить. – Лицо ее скривилось от отвращения. – Прощайте, художник Иван Чемезов. Успехов в творчестве!

Девушка быстро пошла прочь от него, приподнимая подол своего длинного терракотового платья, чтобы не зацепить его шпильками. Она шла, не оглядываясь, высоко держа голову. Конечно же, Ирина не поверила ни единому его слову.

Очень жаль, потому что все то, что было сказано ей, являлось чистой правдой.

Глава 2

Иван Чемезов действительно был художником, и притом довольно известным, или, как это было модно говорить, состоявшимся. Член Союза художников России, почетный член академического совета, участник множества выставок. Успех сопутствовал ему, и уже к тридцати пяти он стал популярен, заработал много денег и волен делать то, чего хочется.

Так что Иван вовсе не врал, когда говорил Ирине, что работает исключительно когда этого пожелает. Впрочем, работал он много. Почти всегда. Даже стоя у подножия этой церковной паперти и разглядывая в восхищении грациозную девушку в летней шляпе, он в каком-то смысле тоже работал. Прикидывал ее цвета, ауру, космическое воплощение ее «я» на бумаге – в карандаше, акварелью, темперой.

Рожденный в семье советского художника Федора Чемезова, Иван буквально вырос с кистями в руках, и опыт, время, желание и талант – все сошлось в одну точку. Прирожденный художник.

Правильное место, правильное время. Правильный Ванька Чемезов.

Все сложилось в его пользу, хотя он об этом не просил и не прилагал особых усилий для собственного продвижения или, как это опять же модно говорить, пиара. И при этом Ванька Чемезов – счастливчик, вечно растрепанный и с перемазанными краской пальцами, он никогда не знал тех сложностей, что стоят на пути у многих. Двери, закрытые перед всеми, открывались перед ним сами собой и без каких-либо усилий с его стороны. Достаточно было рисовать – остальное брала на себя фортуна и многочисленные родительские связи.

Собственно, достижениями своими Иван Чемезов никогда не гордился, а эпитет «тот самый» вызывал у него какую-то брезгливость и насмешку.

Он держался просто, хотя и не был простым человеком. С ним всегда было легко, хотя за этой легкостью стояла жажда большего, очередная мечта. Создавалась иллюзия простоты и понятности, но, по сути, его мало кто знал.

Но любили многие. Женщины, галеристы и искусствоведы. Его, обаятельного и задорного чертяку, любили все и всегда, даже дворовые собаки и соседские коты, и он привык к этому, но не кичился, что тоже было своего рода достижением. Свои успехи Иван воспринимал как нечто случайное, неконтролируемое и ничем не заслуженное. Он никогда не приписывал себе успех, в конце концов, что тут такого, если с самого детства Ванька Чемезов просто любил рисовать.

Эта простота характера, редкая самобытность, проявлявшаяся в манере вести себя, держаться и говорить, вся его суть и отражалась в его картинах: небрежные мазки, виртуозное владение мастихином – и готово. Легкомысленные особы оживали на его картинах, а сомнительного вида пропойцы в прокуренном кабаке смотрелись интересно на любой стенке. Иногда мелочи становились для Ваньки Чемезова артобъектами. В то время как настоящие артобъекты могли разочаровать Ваньку Чемезова. Он быстро загорался и так же быстро затухал.

Но Ваня был честен с собой и другими – редкое качество, – прямолинеен до грубости, был предан тем, кого любил, а любил он почти всех. Он, как и Ирина, думал, что не бывает людей совершенно плохих или совершенно хороших, и во всем был склонен оправдывать окружающих с тем расчетом, чтобы окружающие потом простили и ему все его промахи.

А промахов-то хватало.

Женщины, галеристы и коты – Чемезов всегда находил с ними общий язык. Галеристы любили успех, выраженный в цифрах. Котов Ванька Чемезов всегда подкармливал колбасой, закладывая надежный фундамент под храмом котовьей любви.

Женщины же… Другое дело, непростой случай. Женщины хотели быть уникальными, они обожали становиться музами, вдохновлять и внушать восторг. Иногда – любовь. С этим еще сложнее.

Влюбленные женщины всегда хотели завладеть Ванькой Чемезовым.

Однако он не был приспособлен к такой любви. Не умел соответствовать. Забывал приходить вовремя на встречи, увлекался и оставался со студентами в мастерской на час или два. Курил в кухне. Мог профилософствовать (т. е. напиться) до утра в кабаке с каким-нибудь сумасбродным дружком. Невоспитуемый.

Любовь часто приходила нежданно, приносила с собой катастрофы, разоряла гнезда и превращала в пустыни цветущие сады.

Иван даже был женат на одной такой Аленушке. В итоге все кончилось заламыванием рук, потоком обвинений в его адрес, алиментами и тем самым болотом, в котором Иван до сих пор вяз по самую шею. Это отразилось на его творчестве как никогда благоприятно. В период развода Ваня Чемезов создал цикл акварелей под названием «Буря». Смазанные образы, злые лица в окружении городской реальности. Дождь стучит по крыше. Мокрые столики в московских кафе.

Раскупили как горячие пирожки.

Про его работы говорили – очень интерьерные.

Это означало, что, несмотря на все странности, нелепости, все номера, что он отчебучивал, несмотря на все шутки, искажения, эксперименты и наплевательское отношение к тому, что и кто думает о его работах, картины Ивана Чемезова пользовались стабильным коммерческим спросом.

Удачливый черт. Больше всего на свете он любил странное, едва уловимое ощущение, когда ты чувствуешь себя целым, живым, даже больше, чем живым, – частью бесконечной звездной Вселенной, разноцветным галактическим скоплением, неясной, еще не определившейся формой, тонким очертанием. Отсекая все лишнее, кроме любви и ненависти… Целая гамма эмоций.

Сейчас же все его мысли занимала девушка в терракотовом платье, с широкополой шляпой. С лицом человека, вернувшегося с войны. Принцесса в изгнании.