Книга Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Игорь Карде

– Оружие? – тут же спросил Матвей Молохов.

– В оригинале на БТР-152к стоял 7,62-мм пулемет, – ответил Сергей Самоделов, – но я решил, что этого будет маловато. Учитывая всю сложность операции… А потому попросил ребят поставить что-нибудь посолиднее. И вот что они придумали…

Сергей показал на два ствола, торчащие над кабиной:

– Крупнокалиберный пулемет КОРД и гранатомет АГС-40. Достаточно мощное и грозное оружие, и главное – внешне очень похожее на то, что уже было в то время. По крайней мере, если особо не приглядываться… Пулемет – 12,7 мм, дальность стрельбы – два километра, поражает бронированные цели и низколетящие самолеты на наклонных плоскостях. Можно срезать, например, Ю-87 при выходе из пике. В ленте – 150 патронов, зажигательные и бронебойно-зажигательные с вольфрамовым наконечником. На 750 метрах пробивают 20-мм броню, а если подойти ближе – то и больше. Что позволяет нам уничтожать любую немецкую технику вплоть до танка Pz III. При правильном попадании, конечно. Гранатомет – в основном для уничтожения живой силы противника, стреляет 40-мм безгильзовыми осколочно-фугасными гранатами. Дальность – два с половиной километра… Накрывает, что называется, площадями, точность стрельбы даже не важна. Справа от ствола вы видите контейнер, в нем лента с двадцатью выстрелами. Запасные – внизу, под модулем. Разумеется, оба ствола оборудованы оптическими прицелами и приборами ночного видения. От пуль и осколков стрелков защищают бронещитки, слева и справа по всему периметру боевого модуля. Они тоже с кевларовой защитой, для надежности…

Матвей Молохов удовлетворенно кивнул – хорошее оружие, как раз то, что нужно. И против бронетехники, и против пехоты. Можно комбинировать, в зависимости от ситуации…

– Специальный станок позволяет поворачивать стволы на 180 градусов по горизонтали и до 75 градусов по вертикали, – пояснил Самоделов, – во время дождя боевой отсек закрывается кожухом, который служит также для маскировки – чтобы не слишком светить наше оружие. В целом БТР-152к выглядит достаточно аутентично, вопросов особо возникнуть не должно…

– Ну, а в случае чего, – вмешался майор Злобин, – мы скажем, что это советский экспериментальный бронемобиль с новейшими образцами оружия, проходит первое полевое испытание. Как было с нашим бронелетом во время Финской кампании…

– Да, замечательная была машина! – мечтательно произнес Леонид Лепс. – Летала, как птица…

– Зато вооружение у БТР-152к значительно сильнее, – возразил Сергей Самоделов, – по огневой мощи – это, считай, целая батарея. Любую цель может поразить – и наземную, и даже воздушную. У немцев ничего подобного нет и не будет, и мы, таким образом, получим определенное преимущество. К тому же у нашего бронемобиля чрезвычайно простое управление, практически – как у обычного грузовика. Любой справится, даже не слишком обученный человек…

– Вот и прекрасно, – сказал майор Злобин, – значит, вопрос с транспортом решен. Загружайте в него боеприпасы, вещи – и вперед, на войну. Да, не забудьте захватить побольше горючего и продуктов – во Второй Ударной с этим туго, придется рассчитывать только на себя. Что ж, пора, как говорится, нам в путь-дорогу, труба зовет…

Глава вторая

Остатки снега у дороги потемнели и смешались с грязью. Конец апреля, но кое-где, особенно у мрачных елей на опушке леса, еще виднеются темно-синие, просевшие, оплывшие сугробы… Точнее, жалкое их подобие – по сравнению с тем, что было морозной зимой 1941/42 года. Да уж, хорошо поработали вьюги, намели тогда снега…

Теплый, прозрачный воздух дня был наполнен запахами оттаявшей земли, луж, а еще – свежего навоза. Прямо у избы стояли на привязи лошади, которых охранял молоденький красноармеец. Что было понятно: коняшки служили главным средством передвижения и основной тягловой силой во Второй Ударной, а также, нередко, едой…

Бойцы, сильно оголодавшие за последние месяцы, могли спокойно увести лошадок куда-нибудь в чащу и разделать на мясо. Вот и приходилось их тщательно охранять. Иначе не на ком будет доставлять боеприпасы и оружие на передовую, а потом – вывозить в тыл раненых…

Коняшки были худые, тощие, кости да кожа, больно даже глядеть. Они жадными губами подбирали остатки рассыпавшейся соломы – где-то удалось раздобыть пару охапок… Рядом по теплой земле прыгали суетливые воробьи – копались в навозе. Им тоже приходилось несладко: вместо обычной сотни-другой в деревне остались считаные единицы кобылок, да и те – временно. Вот дадут команду, и поскачут (точнее – поплетутся) на них вестовые в полки и батальоны – развозить приказы и распоряжения. Но не факт, что вернутся на них же обратно, может статься, что пешком. Подстрелят, допустим, лошадку где-нибудь по пути, и пойдет она на обед рядовому и командирскому составу ближайшей воинской части…

Снег в апреле начал бурно таять, и земля уже почти вся освободилась от зимнего покрова. В этом были свои плюсы и свои минусы. Плюс – бойцам стало гораздо легче зарываться, спасаясь от немецких авианалетов и артиллерийских ударов. И проще строить блиндажи, дзоты и прочие необходимые фортификационные сооружения….

Минус – вода резко поднялась и затопила всё вокруг: поля, леса, дороги, перелески… Бойцы стояли в окопах чуть ли не по колено в мутноватой жиже, что удовольствия явно не доставляло. Это было даже хуже, чем зимой в снегу. А спать в полузатопленной землянке – вообще сплошное мучение: приходилось постоянно переворачиваться с одного мокрого бока на другой…

Но был в весне и еще один, очень важный плюс, перевешивающий почти все минусы, – из-под снега показались останки лошадей, замерзших в январе-феврале, во время лихого кавалерийского наскока на Любань.

Бойцы откапывали останки коняшек и ели, пока не протухли, – варили и жарили на кострах. Между собой мерзлую конину называли «гусятиной», ибо по большей части это были лошадки 13-го кавалерийского корпуса генерал-майора Николая Гусева.

Зимой его корпус довольно успешно шел на Любань, достиг почти самого города, но, напоровшись на сильное сопротивление гитлеровцев, остановился. Атакующий запал пропал, снаряды и патроны закончились, а подвоза не было… Вот и застряли конники на окраинах. А потом стало совсем плохо: немцы перешли в наступление и окружили корпус. С большим трудом и огромными потерями удалось вырваться…

После этого поредевший и обесконенный 13-й корпус пришлось срочно отводить назад, за Волхов. Кавалеристов спешили и определили в пехоту. Уцелевших же лошадей эвакуировали из «мешка», чтобы сохранить какую-то тягловую силу. Но значительная часть их осталась лежать под снегом. Как мороженое мясо.

И теперь павшие коняшки стали обедом для советских бойцов и командиров. У знатоков особенно ценилась нижняя часть конской ноги с копытом – из нее получался самый густой и наваристый суп. Правда, голодные, сильно отощавшие красноармейцы не брезговали и остальными частями конского тела – ели абсолютно все, вплоть до кишок. Ели даже кожаную упряжь, которую сначала варили с веточками березы или дикой смородины, чтобы отбить противный, тухлый запах, а потом тщательно пережевывали и глотали по кусочку.