Книга Мистика московских кладбищ - Юрий Рябинин

А. К. Саврасов. Сельское кладбище в лунную ночь

А еще говорили: на миру и смерть красна. Это выражение содержит глубокий смысл. Красна смерть, т. е. пригожа, угодна, потребна, блага. Кроме всего сказанного выше о преимуществах смерти «на миру», она была еще «красна» для близких умершего тем, что он — умерший, — покинув дом, в известном смысле не покидал родного прихода. Он так и оставался «с миром». Веками русские люди жили буквально при отеческих гробах. Теперь выбраться на кладбище, скажем, куда-нибудь в Домодедово, в Щербинку, в Митино равносильно дальнему путешествию. Для пожилого, немощного человека это проблема весьма трудоемкая, а порою и неразрешимая. В прежние же времена понятия «выбраться на кладбище» просто не могло быть. Куда выбираться? — если могила близкого находится возле самого дома. А крест на ней виден из окна. И, разумеется, чувство, что покойный близкий находится где-то совсем рядом, не могло не умерять страданий от горестной потери. Вот еще что давала община человеку — «красну смерть», то есть меньшие страдания живых по умершему.

Приходские кладбища существовали по всей Москве, начиная с самого Кремля. В Кремле, кроме того, в 1898 году обнаружилось огромное братское захоронение. Когда на бровке холма рыли котлован для памятника Александру II, землекопы наткнулись на целый пласт изрубленных скелетов. Предположительно здесь были захоронены жертвы (или часть жертв) нашествия на Москву хана Тохтамыша в 1382 году. Всех москвичей тогда татары извели числом 24 тысячи душ.

Приходское кладбище при соборе Василия Блаженного сохранялись еще в начале XIX века. Оно упоминается в путеводителе «По Москве»: «В 1817 г. он (Васильевский собор. — Ю. Р.) возобновлен и реставрирован по-старому, при чем соборное кладбище было закрыто, дома, окружавшие его снесены…». Заметим, что Васильевское кладбище на Красной площади, по выражению авторов этого почтенного сочинения о Москве, было только «закрыто», но отнюдь не уничтожено, как можно понять. Ликвидировали окончательно его, по всей видимости, еще позже.

Когда сносили в 1950-е годы Зарядье, в котором в разное время существовало много приходов, захоронения там попадались решительно повсюду.

В центре Москвы, в Большом Власьевском, находится церковь Успения Богородицы на Могильцах. Храм этот построен в 1791–1806 годах. Но вообще приход здесь существует с 1560-го. И при нем было кладбище, на котором хоронили, между прочим, московских стрельцов. В частности здесь, на Могильцах, были похоронены стрелецкие полковники Зубов и Лёвшин. Полк Зубова стоял в XVII веке неподалеку отсюда — в стрелецкой слободе вблизи нынешних Зубовской площади и Зубовского бульвара, по имени стрелецкого головы и получивших впоследствии свои названия. А по имени полковника Лёвшина были названы Большой и Малый Левшинские переулки.

Церковь Гребневской иконы Божьей Матери

На углу Лубянского проезда и Мясницкой улицы, там, где в 1980-е встало новое монументальное здание КГБ, прежде находилась церковь Гребневской иконы Божией Матери, построенная, как написал о ней в своем «Указателе московских церквей» (1915) историк М. И. Александровский, неизвестно когда. Действительно, храм был очень древний. Вообще, первая деревянная церковь Успения Богородицы появилась на этом месте в 1472 году. А каменный храм, упомянутый Александровым, по данным путеводителя «По Москве» (1917) был построен при Иване Грозном в 1570 году. И в начале XX века являлся одним из старейших в Москве. Само собою, при нем существовало приходское кладбище, основанное, по всей видимости, одновременно с храмом. На этом кладбище, кроме десятков безвестных прихожан, были похоронены два человека, могилы которых должны бы почитаться как национальное достояние. Но, увы, сохранить их не позаботились: Гребневское приходское кладбище, вместе с древним храмом, было уничтожено в начале 1930-х при строительстве первой линии метро.

Здесь, при храме, как сказано в путеводителе «По Москве», был похоронен Василий Кириллович Тредиаковский (1703–1769), которого принято считать первым российским профессиональным писателем, потому что сочинительство было для него и единственным занятием, и главным источником существования. Впрочем, очень скудным источником. Поскольку умер Тредиаковский в совершенной нищете. Поэт пушкинской поры Михаил Александрович Дмитриев вспоминает: «…Когда при торжественном случае Тредиаковский подносил императрице Анне свою оду, он должен был от самых дверей залы до трона ползти на коленях». Такова писательская доля.

Также есть свидетельство, будто бы В. К. Тредиаковский был похоронен в Петербурге на Смоленском кладбище. Но и там его могилы нет. Если вообще была когда-то.

И уже вне всяких сомнений возле Гребневской церкви находилась могила первого российского математика Леонтия Филипповича Магницкого (1669–1739). Вот что писала о счастливой находке, обнаруженной при бурении какой-то там шахты «номер четырнадцать», «Вечерняя Москва» в 1933 году:

«При проходе шахты найдена гробница с прахом первого русского математика Леонтия Филипповича Магницкого.

В 1703 году Магницкий издал в Москве первую русскую арифметику с арабскими цифрами вместо прежних азбучных. По этой книге впервые познакомился с арифметикой М. В. Ломоносов.

Гробницу обнаружили на глубине 4 метров. Она была выложена из кирпича и со всех сторон залита известью (цемента тогда не было). По надгробной надписи работникам Исторического музея удалось установить, что здесь был похоронен Магницкий.

В гробнице найдена была стеклянная чернильница, имевшая форму лампадки. Рядом с чернильницей найдено истлевшее гусиное перо.

Шахта № 14 заложена и проходит через фундамент бывшей Гребневской церкви, насчитывающей за собой несколько столетий. Существует легенда, будто бы церковь была основана в память гребневских казаков, дравшихся с татарами при Дмитрии Донском.

Вместе с гробницей Магницкого обнаружена и гробница его жены. Надгробная надпись описывает следующую причину смерти жены математика.

Любимый сын Магницких в течение долгих лет отсутствовал. Его уже не считали в живых. Но вот внезапно сын вернулся домой. Радость до того потрясла мать, что она умерла. Надгробная надпись, описывающая эту историю, кончается напутствием к женам, матерям и сестрам с предупреждением не пугаться подобных историй в жизни».

Магницкий жил вблизи Лубянки и был гребневским прихожанином. Дом для него выстроили по личному распоряжению Петра Первого. Потому что Магницкий был одним из ведущих преподавателей в созданной Петром же Школе математических и навигационных наук, располагавшейся в Сухаревой башне. Кстати, чернильница и перо в могиле Магницкого, возможно, это тот самый рудимент языческого представления о подобии миров — земного и загробного. Пусть он и на небесах сочиняет свои формулы, — так, наверное, рассудил тот, кто положил туда эти предметы.