Книга Дело о старом антикваре - Александр Ралот

Сказано-сделано. Аннушка умела быть убедительной. В скорости обвенчались в церкви, как положено, и свадьбу сыграли. Отставной майор был бодр и весел. Старые раны, полученные в многочисленных походах и сражениях, конечно, давали о себе знать, но пылкая любовь молодой хозяйки как бальзам быстро излечивала и тело, и душу.

Незаметно прошел год, за ним другой и третий. Как ни странно, но детьми чета Вырубовых не обзавелась, да может это и к лучшему было, так как враз подоспела крымская война, и отставной майор был незамедлительно призван в армию тут же отправлен на фронт, благо он располагался совсем близко от Ола́мрта́-Аблама.

А еще через некоторое время узнала Анна Прокопьевна Телегина, в замужестве Вырубова, что пал ее незабвенный супруг, Арсений Николаевич, смертью храбрых в бою за город Севастополь и похоронен был, как подобает героям, на сопке с видом на синее море. После этой страшной вести слегла Аннушка, враз постарев. Врачи смотрели ее и не раз, выписывали лекарства дорогие-заморские. Да только тщетно все. Таяла вдова на глазах. Родных близких и дальних у нее не было. А по осени нашли ее бездыханной у колодезного сруба с перекошенным от нестерпимой боли застывшим лицом. Зачем понадобилось больной женщине самой идти к колодцу осталось неведомым для односельчан. В завещании говорилось, что просит она по возможности похоронить ее рядом с супругом, а если не будет на то воли божьей, то хотя бы поблизости где можно. Все имущество свое просила покойная распродать, а вырученный доход передать в дома сиротские, да инвалидов войны проклятой не забыть и не обидеть. Жители Ола́мрта́-Аблама погоревали, как положено, в точности исполнили волю покойной, да и занялись своими повседневными делами. Время летело вперед со скоростью курьерского поезда, поколения сменялись одно за другим, в столицах появились народовольцы, за ними пришли революционеры, прогремела мировая война, следом за ней образовалась гражданская. Красная Армия разгромила Врангеля, и наконец в славной седой Тавриде наступил долгожданный мир.

Сотрудник Гохрана товарищ Гершензон Макс Абрамович, ювелир в третьем поколении, перебирал мешки, привезенные из Петербурга из бывших царских хранилищ. Работа была кропотливая и непростая. Необходимо было оприходовать каждую вещь, сделать ее полное описание и оценку. Ювелира трудно было чем-то удивить, на своем веку он повидал немало драгоценностей и различной мишуры. К рубинам и изумрудам Макс Абрамович относился, как к сырью для своей деятельности, никакого восторга от игры света на гранях многочисленных бриллиантов он не испытывал, а считал их просто товаром, продажей коих можно обеспечить неплохое существование себе и своим близким. Однако хорошую работу от плохой Гершензон отличал мгновенно и умел оценить труд другого ювелира.

Одной из последних в очередном мешке оказалось половина колье старинной французской работы. Кто-то довольно небрежно разорвал колье, при этом вероятно сотворивший сию пакость человек ничего не понимал в украшениях, а просто забрал большую его часть себе. Такое варварство раздосадовало ювелира и он, взяв драгоценности, подошел с ними к маленькому окну со стальной решеткой. Солнце едва проникало в эту комнату, но его вполне хватило, что бы камни заиграли всеми своими гранями.

Макс Абрамович написал в книге, что колье очень дорогое, все камни подлинные, золото самой высокой пробы, однако, продать его как полное ювелирное изделие не представляется возможным, так как неизвестный злоумышленник разделил его надвое и надобно учинить сыск недостающей части.

На следующий день ювелир на работу не вышел, не было его и на другой день.

Когда прочитавшие запись сотрудники Гохрана и следователи пришли к Гершензону домой, то с удивлением обнаружили только остывший труп ювелира. Никаких следов насильственной смерти обнаружено не было.

Молодая советская республика остро нуждалась в импортных товарах, доставляемых морскими судами. А посему было принято решение строить железную дорогу от Севастополя в центр России, дорога должна была пройти через маленькое богом забытое селение со странным названием Ола́мрта́-Аблам.

Демобилизованные парни с комсомольским задором и упоением рыли землю для железнодорожной насыпи, когда как назло им попался старый пересохший колодец. Иван Ефремов, путеец из Питерских, сказал: «Если его очистить, то можно обеспечить стройку хорошей колодезной, а может быть даже и артезианской водой.»

Слово «Артезианская» было не знакомое, но пить хотелось очень, да и возможность испить неизвестной воды удваивал силы. Из колодца потянулись ведра с песком и глиной, воды все не было, вдруг в одном из ведер что-то блеснуло и на землю шлепнулась какая-то буржуйская цацка. Всем гуртом было принято незамедлительно решение. Камни разделить по братски, своим бабам и шмарам в подарок. Они эти побрекушки дюже любят, а работу продолжить, вода нужна всем. Через час другой, песок стал мокрым, а затем появилась и вода, чистая холодная, артезианская или нет, но очень вкусная и совсем не соленая.

Наутро большинство из бригады, работающей у колодца на работу не вышла, к вечеру скончался путеец Ефремов. Прибывший доктор первым делом стал грешить на воду, однако ее пили все, а рвало и мутило только людей Ивана. Вместе с врачом прибыл и чекист Понтилеев. Что ж тут гадать, саботажники, они ведь кругом, вот и подсыпали яду в воду. Однако после детального расспроса болезных, изнывая от крымской жары, чекист и сам не заметил, как выпил ковшик-другой студеной колодезной водицы. И ничего, даже расстройства желудка не подхватил. И врач водицы испил и он не помер, ну тут дело понятное, врачи они завсегда воду спиртом дезинфицируют. Понтилеев в очередной раз расспрашивал, что да как происходило у колодца. Молодых ребят тошнило, кто-то еле держался на ногах, а кто-то ничего уже почти оклемался. Тут-то и проболтались они про камушки и оправу золотую. Понтилеев, все найденное незамедлительно конфисковал, как полагается, составил опись, рассматривая игру граней уже вечером у костра. Он был несказанно рад тому, что может под предлогом доставки ценного груза отбыть в областной центр и покинуть это жуткое место.

В Симферополе чекист как полагается все сдал, получил благодарность и продовольственный паек и два дня отпуску. Больше его никто в городе не видел. Лишь спустя неделю какой-то селянин привез труп чекиста в кожанке. Похоронили немедля, в городе начинал свирепствовать тиф.

В середине 20-х годов годах Гохран издал четыре выпуска иллюстрированного каталога «Алмазный фонд СССР». С целью привлечения покупателей издание было переведено на английский, французский и немецкий языки и распространялось в Европе.

Спешно готовились к продаже различные буржуйские бирюльки и цацки, чуждые пролетариям и трудовому крестьянству. Но вот колье французской работы печальная участь быть проданным миновала, вторая половина его так и не была найдена. А, за имеющуюся часть много денег не выручишь, да и среди работников этой секретной организации упорно ходила молва, что приносит оно несчастье тем, кто с ним работает. Поэтому упрятали они сей предмет, от греха подальше в ящик под названием «Некомплект», поставили сургучную печать на мешочке и оставили лежать до лучших времен.