Книга Коко Шанель. Я и мои мужчины - Софья Бенуа

Даже дети не могли вывести ее из этого странного состояния. Все, кто видел ее в те дни, замечали, как сильно она переменилась.

Старый Париж

В декабре к астме добавились тяжелые бронхиальные осложнения, но Жанна отказывалась от помощи врачей, – не потому ли, чтобы сэкономить и так скудные финансы семьи…

Жанна все чаще задыхалась, и все чаще ее бил озноб; а то бывало, что женщина падала в обморок, пугая домашних. Но вот как-то февральским утром 1895 года Габриэль, не дождавшись матери, вошла к ней в комнату и тут же закричала от ужаса: ее несчастной матери больше не было в живых. Мучения несчастной кончились; Жанна умерла в возрасте 33 лет. Рядом были две дочери, но мужа, как всегда, не было…

Много позднее, размышляя об ударах судьбы, которые неожиданно подстерегают людей на их жизненном пути, Габриэль Шанель скажет: «Я знаю, что это такое! В двенадцать лет у меня словно отняли все. Мне казалось, что я умерла».

Похоронами пришлось заняться сторонним людям. В серый и холодный день на кладбище в Бриве состоялись скромные похороны. Присутствовали сводный брат мужа Ипполит, хозяин гостиницы да несколько членов семьи, которые успели приехать. У свежей могилы унылыми тенями стояли тонкие силуэты пятерых детей покойной, вызывая у немногочисленных присутствовавших приступы искренней скорби.

Когда, наконец, Альберт появился в этих краях, он первым делом стал решать, как быть с сыновьями и дочерьми. В силу того, что Альберт превыше всего ценил личную свободу, он решил избавиться от детей – раз и навсегда. Понятное дело: коль молодая супруга его тяготила, то дети и подавно. К сожалению, родственники, у которых и так были многодетные семьи, не могли приютить осиротевших детей. В итоге, двоих мальчиков – десятилетнего Альфонса и шестилетнего Люсьена – городская администрация приписала к разряду «покинутых детей» и передала под опеку Ассоциации публичной помощи, каковая передала их в «сельскую местность, в честные семьи землевладельцев, каковым по сему случаю начисляется ежемесячное пособие». Но повезло ли мальчишкам? – Нам уже не узнать точно. Чаще всего приемыши становились дармовой рабочей силой и жили впроголодь, деля кров с домашними животными. То ли сбегая от тяжелой жизни, то ли в силу наследственности и воспитания (или отсутствия его как такового) мальчики сделались ярмарочными торговцами. В общем, пошли по стопам своего непутевого отца.

Улица французской столицы. Конец XIX – начало ХХ века

После того, как городская администрация решила судьбу Альфонса и Люсьена, на руках тридцатидевятилетнего вдовца остались Джулия, Габриэль и Антуанетта, которых предстояло еще пристроить. После того как семьи родственников отказались их принять, Альберт не нашел ничего лучшего, как обратиться за помощью к своей тетушке. Он рассудил так: тетушка замужем за бривским нотариусом, а тот состоит в хороших отношениях с начальницей конгрегации Сен-Кер-де-Мари, попечительствующей над сиротским приютом в Обазине, что между Бривом и Тюлем. И, значит, он нашел решение проблемы!

В одной из трогательных исторических книг рассказывается о судьбе сиротки, милой девочки по имени Мари, которая волей судеб оказалась в том же заведении, что и дочери месье Шанель. Мы можем обратиться к описанию, чтобы понять ситуацию, в которой оказалась наша главная героиня.

«В начале ХХ века редко кто решался усыновить ребенка-сироту. Приют, притулившийся у стен аббатской церкви Святого Стефана в коммуне Обазин, недалеко от города Брив-ла-Гайард, стал домом для нескольких маленьких девочек, оставшихся без родительской опеки. В шестидесятые годы ХIХ века, когда бедняков на улицах Брива стало намного больше и монахиням пришлось открыть центр благотворительной помощи, увеличилось и количество сирот. В это же время сестры конгрегации Святого Сердца Девы Марии основали в Обазине, в красивейшем здании старинного цистерианского аббатства, построенном в XII веке, сиротский приют. Мэр и представители епархии обратились к именитым и состоятельным жителям городка и окрестностей с просьбой обеспечить бедных сирот одеждой и пропитанием.

Теперь же монахини принимали под свою крышу не только местных пяти– и шестилетних девочек, чьи родители умерли или исчезли неизвестно куда, но и воспитанниц на полный пансион. В числе учениц были также девочки, которые посещали уроки в монастырской школе, но жили дома, в семьях. И пансионерки, и ученицы школы оплачивали свое пребывание в стенах приюта.

Эйфелева башня – самая узнаваемая архитектурная достопримечательность Парижа, всемирно известная как символ Франции, названная в честь своего конструктора Густава Эйфеля. Построена в 1889 году к Всемирной выставке

В начале ХХ века дети, доверенные заботам монахинь, были обеспечены и пищей, и одеждой. Жители охотно одаривали приют орехами, съедобными каштанами, растительным маслом, молоком, мясом и фруктами. Кроме того, монахини обрабатывали два огорода, исправно снабжавшие приют разнообразными овощами. Еще у них был живорыбный садок, несколько плодовых деревьев и ферма с птичником, свинарником, клетками с кроликами и даже коровой! Чуть ниже садка разместилась мельница, которая поставляла в приют электроэнергию.

Одевали своих воспитанниц монахини благодаря щедротам богатых жителей Брива. При монастыре была и своя рукодельня, где воспитанниц учили не только вышивать и шить новую одежду, но и перелицовывать и перешивать старую. В том же, что не касалось материального обеспечения, Мари разделила участь всех брошенных детей, ничего не знающих о своем происхождении. Для одних это неведение было тяжким бременем, для других – необременительной ношей, в зависимости от характера. Мари не жаловалась никогда. От природы девочка была наделена покладистым и жизнерадостным характером. Но кто, скажите на милость, может знать, какие печали и горести тяготят душу ребенка?»

Какое милое описание, и, главное, мы понимаем, что в этом месте будущая Коко научится «не только вышивать и шить новую одежду, но и перелицовывать и перешивать старую».

Стоит отметить, что здешняя природа также располагала к спокойствию и умиротворению, – вполне сносно для тех, кто хотел бы вернуться к сельской идиллии. Все было примерно так: «Склоны долины реки Коррез, текущей между Бривом и Тюлем по ущелью меж высоких скал, были покрыты густыми лесами, которые не пересекала ни одна дорога, ни одна тропинка. Под их густою сенью пробегали разве что кабаны, олени и лани. Посередине одного из склонов помещалось плато, хорошо защищенное от северных ветров, дующих с соседних вершин. В начале ХII столетия в этом краю появился худой как щепка… лиможский священник по имени Этьенн», чтобы именно здесь посвятить себя служению Господу. Так в месте для отшельничества появился впоследствии мужской монастырь, а рядом – на отдалении всего-то 600 метров – «на берегу горловины, где пенятся воды реки Куару, впадающей несколькими километрами ниже в реку Коррез, был построен женский монастырь», – куда попадет и сиротка Мари, и сестры Шанель…