Книга Смерть служанки - Джудит Кук

Это случилось больше года назад, и пока все шло к всеобщему удовольствию, хотя к привычкам и делам доктора не так легко было привыкнуть. В доме всегда должно быть чисто и прибрано, что не представляло больших трудностей для Анны, выросшей в Лейдене, хотя для многих английских хозяйств его требования были бы чрезмерными. Что касается его самого, то он принимал ванну раз в неделю, иногда даже дважды в неделю, тогда как даже Ее Величество королева считала регулярное мытье раз в три недели крайне эксцентричной привычкой. И независимо от погоды доктор поднимался в шесть утра, даже если проводил ночь с женщиной, доставал из колодца ведро воды, обливался, затем завтракал и удалялся писать свои бесконечные записки. Порядок нарушался только в тех случаях, когда его вызывали к больному.

Джон прервал свое ворчание на полуслове, когда в кухню быстрым шагом вошел Саймон.

— Оставь сапоги, возьми миску с водой и тряпку и иди за мной, — приказал он. — И захвати еще свечей. Там все еще темно, как в преисподней. Да, пошли одного из мальчишек с лекарством, которое я приготовил для господина Хорнера. А сам следуй за мной. — Джон исполнил все указания и вышел за хозяином из кухни. Саймон поднес свечу к лицу девушки и спросил: — Ты тоже ее узнаешь?

Джон вгляделся, почесал в голове, потом вспомнил.

— Она выглядит по-другому, волосья темные от воды, но разве не она приходила за гороскопом примерно, дайте припомнить, в начале февраля?

— Именно так. Теперь давай посмотрим, что мы обнаружим, прежде чем сообщим властям.

Джона явно одолевали сомнения.

— Это разумно, сэр? Ведь наверняка будет следствие и коронер.

— Вне всяких сомнений. Но почему бы нам не взглянуть первыми? Какой от этого вред? Помоги мне расшнуровать ее. Теперь скажи мне, ведь ты со мной уже довольно давно работаешь, сколько времени она уже мертва, учитывая, что тело находилось в воде? — Они перевернули труп, расшнуровали лиф ее платья и осторожно стянули его с уже окоченевших рук. Затем они расшнуровали и сняли юбку.

Джон пощупал руки и ноги, затем тело.

— Трупное окоченение только началось, а раз тело было в воде, то это может означать…

— Что оно остыло раньше, чем можно было ожидать. Все верно. Иными словами, я полагаю, что она умерла этой ночью, возможно, даже ближе к утру.

Под платьем девушка носила хорошую хлопчатобумажную нижнюю юбку и сорочку, обшитые узкой полоской кружев. Саймон тщательно ее осмотрел. Кроме следов на лице, которые он заметил сразу, никаких повреждений на ее теле он не обнаружил.

Джон без всяких эмоций смотрел на нее.

— Похоже, мы знаем, как она умерла. Утонула.

— Может быть. — Саймон осторожно приподнял веко. До этого он приличия ради закрыл ей глаза. Он подумал, что зрачки выглядят очень странно. Почти черные. А ведь он помнил, что у нее были до странности светлые глаза.

— Она говорила, что разбогатеет. Хотя не упоминала, каким образом. Зачем ей с такими надеждами кидаться в Темзу?

— Может, она залетела, а ее хахаль кинул ее, вот она и утопилась. Обычная история.

— Давай поглядим. — Саймон поднял сорочку девушки выше талии. Живот был слегка раздут. — Возможно, ты прав. Он осторожно помял вздутие. — Да. Я бы сказал, что у нее три месяца, возможно, больше.

— Ну, тогда все ясно! Она побоялась признаться хозяйке или не посмела сказать родным. Если вы скажите так коронеру, дело тут же закроют. — Джон никак не мог понять, зачем возиться еще с одной мертвой девицей.

— Возможно, — ответил Саймон, вспомнив старую Сару и ее незаконнорожденного ребенка. Он снова взглянул на тело. — Я должен сообщить властям, чтобы ее забрали и отвезли коронеру, я также попрошу, чтобы мне разрешили присутствовать во время следствия. Что касается самоубийства… Я не знаю, но я бы хотел заронить сомнения, чтобы ее похоронили не на пустыре, а на церковном кладбище. Теперь припомни, во время двух своих визитов сюда не сказала ли она тебе чего-нибудь, о чем стоит вспомнить?

В голову Джону пришла ужасная мысль, и он уже начал говорить, но, взглянув на лицо хозяина, передумал, и только откашлялся и отрицательно покачал головой. Саймон внимательно посмотрел на слугу, чувствуя его смятение. Знает ли он что-то, о чем предпочитает умолчать? Он решил пока не настаивать.

Они вместе с трудом одели девушку, которую уже почти полностью сковало трупное окоченение. Когда Джон надевал на нее юбку, он нащупал что-то маленькое и круглое, похожее на монету, под поясом ее нижней юбки. Он посмотрел повнимательнее и обнаружил карман, в котором лежала вовсе не монета, а подвеска, причем явно дорогая, золотая с гербом, окруженном рубинами. Она висела на золотой цепочке. Джон передал ее хозяину.

— Богатое украшение для прислуги, не находите, сэр?

Саймон поднес украшение к свету.

— Очень. Стоит приличных денег.

— Тогда все ясно, доктор. Она ее украла и сбежала, — торжествующе провозгласил Джон. — Потом испугалась, что ее поймают и повесят.

Саймон провел пальцем по подвеске.

— Зачем ей топиться? Если бы она уехала из Лондона и продала эту побрякушку, ей и ребенку денег хватило бы на несколько лет. Я не узнаю герба, он не принадлежит ни одному из знатных домов, но ведь в наши дни любой богатый торговец может купить себе титул.

Слуга заглянул ему через плечо.

— Мне кажется, сэр, хотя поклясться не могу, что я видел этот герб на воротах большого дома в Бишопсгейте.

— Тогда отправляйся туда и убедись. Если ты не ошибся, узнай у местного торговца или у хозяйки ближайшей таверны, кто живет в этом доме и как. Теперь ты знаешь, что тебе делать. Что касается меня, то половина утра уже пропала. Как только я сообщу новости констеблю и извещу коронера, я немедленно примусь на работу.

Они надели на девушку лиф, и только засовывая ее руку в длинный рукав, Саймон обратил внимание на то, чего не заметил раньше.

— Посмотри, Джон. Видишь? Слабая полоса вокруг запястья. — Он быстро взял другую руку. — То же самое здесь. Какое-то время ее руки были связаны не настолько туго, чтобы веревка врезалась в кожу, но достаточно, чтобы оставить след. Так что никакое это не самоубийство. Ее связали, а потом бросили в реку.

Глава 2

Оливия

Дождь прекратился, но день оставался сумеречным и облачным, когда Джон Брейдедж направился через Лондонский мост в Бишопсгейт. В лавках по сторонам дороги горел огонь, но для июньского утра улица была на удивление пустой. Обычно ему приходилось проталкиваться сквозь толпу людей, спешащих в разных направлениях: покупателей в поисках тканей или вина, ремесленников, торопящихся в Сити из Бэнксайда, путешественников, насмотревшихся на гниющие головы, украшающие вход в северную часть города. Это была главная достопримечательность Лондона — мост, который был одновременно и улицей с лавками и домами. Сейчас затяжная плохая погода и страх перед чумой удерживали людей дома.