Книга Весь мир у ног - Надежда Тульина

Глава 2

Две луны

«Видимо, все происшедшее со мной все-таки было бредом», — поняла я, увидев, что нахожусь в больничной палате. Светлые стены, белая с замысловатым цветочным узором ширма, постель, темный прямоугольник окна, занавешенный легкой шторой. Прямо перед моим носом лежала рука — моя рука, в лубке. Одна нога висела на оттяжке, задранная вверх. Голова также была забинтована, край бинта маячил в поле зрения. Я попробовала пошевелиться и, не сдержавшись, застонала — тело пронзила резкая боль. Ничего себе, влетела! Наверняка еще и сотрясение мозга имеется, что-то меня затошнило вдруг. Что это за больница? Не похожа на обычную. Сколько я здесь провалялась? Знает ли уже Маруська? Что на работе?

Откуда-то сзади раздался звук открывающейся двери, и послышались быстрые шаги. Появившийся в поле моего зрения высокий худощавый мужчина мягко улыбнулся и спросил:

— Как ваше самочувствие?

Лицо его, угловатое и асимметричное, было обрамлено короткими темными волосами. Усы и небольшая бородка — такие, кажется, называют эспаньолками — аккуратно подстрижены. Его нельзя было назвать красивым — слишком резкие и жесткие черты лица. Впрочем, впечатление он производил скорее приятное, особенно когда улыбался. Сначала мне показалось, что он немногим старше меня, но, заглянув в серьезные глаза, я поняла, что ошиблась. Старше, гораздо старше, хотя выглядит для своего возраста просто превосходно. Стиляга — без халата, в каком-то очень оригинального покроя то ли френче, то ли пиджаке. Это, впрочем, ни о чем не говорит. Может, он, как доктор Хаус, ненавидит халаты, а врач хороший. Главное, что говорит по-русски! То есть я все-таки на Земле.

— Вы врач? Это Москва? Боже мой, это были глюки, какое счастье! — просипела я и неожиданно для себя разрыдалась — от непереносимого облегчения слезы безудержно хлынули из глаз. Мужчина немного опешил от столь бурной реакции на свой невинный вопрос, но врачи, наверно, привыкли к странному поведению пациентов.

— Ну-ну, не стоит расстраиваться, — ласково забормотал доктор, ловко утирая мои слезы, — все уже хорошо. Вам ни в коем случае нельзя волноваться сейчас, так что возьмите себя в руки. Вот выпейте-ка! — Не дожидаясь моего ответа, он влил мне в рот пару глотков теплого кисловатого напитка и положил на лоб прохладные пальцы. Его невозмутимое спокойствие, видимо, как-то передалось и мне, истерика отступила. Немного отдышавшись, я застенчиво объяснила ему причины моих слез.

— Черепно-мозговые травмы могут вызывать галлюцинации, — дружелюбно подтвердил доктор мои предположения. — То, что вы рассказали, исключительно интересно! Давайте сделаем так. Я сейчас вас осмотрю — пульс, температура, повязки, а вы мне расскажете подробно, что с вами произошло и наяву и… в вашем бреду. Старайтесь только не напрягать горло, говорите лучше вполголоса или совсем шепотом.

Изъяснялся он очень церемонно, будто не сидел у постели больной, а находился на официальном королевском приеме. Поначалу я немного смущалась, излагая содержимое своего бреда, но мой собеседник слушал внимательно, задавая уточняющие вопросы так серьезно, как будто речь шла о совершенно реальных событиях. «Должно быть, интересный клинический случай, — подумалось мне, — так на моем примере еще и диссертацию напишут — „О влиянии прочитанного на содержание галлюцинаций при черепно-мозговых травмах“. Войду в историю!»

Пока я рассказывала, врач успел подержать меня за запястье, пробежался чуткими длинными пальцами по повязкам, посветил в глаза забавным фонариком в форме светящегося шарика, который очень ловко откуда-то извлек, а потом так же ловко, как фокусник, куда-то спрятал. Покачал головой. Подумал немного, затем исчез из поля моего зрения, звякнул посудой у изголовья.

— Выпейте еще и это. — У моего лица появилась чашка, из которой пахло чем-то противно-лекарственным, я послушно проглотила терпкое питье. — Вам необходимо поспать.

— Подождите, доктор! — Я вдруг сообразила, что даже не знаю, как его зовут. — Мне нужно позвонить дочери и на работу. И скажите, пожалуйста, надолго ли я у вас тут застряла?

— Дочери? — На секунду мне показалось, что он потрясен, но нет, видимо, померещилось, он был все так же доброжелателен и невозмутим. — Хм, подскажите, как ее найти, я с ней свяжусь. А мужу… не надо позвонить? — сухо, почти неприязненно спросил он. Я попыталась помотать головой, но быстро поняла, что делать этого не стоило, в глазах потемнело.

— Не шевелите головой, при вашей травме это вредно.

На мой лоб снова легли сухие прохладные пальцы, стало немного легче.

— Я все понял: с дочерью свяжемся, с мужем не надо. С работой разберетесь потом, это не к спеху. И настраивайтесь на то, что вы застряли здесь надолго. — Он лукаво усмехнулся, как будто находил в этом что-то ужасно забавное.

Странный немного у человека юмор. Я продиктовала ему пароль от мобильника и объяснила, что в телефонном справочнике надо искать запись «Маруська». Потом попробовала было задать ему еще какие-то вопросы, но вдруг поняла, что сил у меня нет совершенно, а язык заплетается и отказывается меня слушаться. Я жива, я почти дома, я в безопасности, куда мне спешить? Глаза мои сами собой закрылись, и я провалилась в сон.

В следующий раз я пришла в себя днем, в окно било солнце. Растяжку с ноги сняли, остались только бинты, — странно, так быстро? Не могла же я проспать месяц? Или бреда в моих воспоминаниях больше, чем кажется? На голове еще что-то намотано, левая рука без бинтов, на правой вместо лубка осталась только легкая повязка. Ужасно хотелось в туалет, умыться, попить, надо было срочно звонить Маруське и на работу. Я даже не знаю, какое сегодня число, в какой больнице я лежу, нашли ли они мою страховку и во сколько мне этот незапланированный отпуск обойдется! Надо было вместо того, чтобы развлекать доктора своим красочным высокохудожественным бредом, выяснить более практические вопросы, а я…

Прислушалась к себе — чувствую себя вполне сносно. Повернулась на бок, медленно и аккуратно спустила ноги на пол. Холодновато, тапочек нет, но ничего, потерплю. Теперь сесть… Ох! Поясницу пронзила боль, я дернулась; пальцы нащупали тугую повязку поперек живота. Ничего себе, пока лежала, даже и не болело. Но не гипс, не корсет, просто повязка. Зато понятно, откуда глюки про позвоночник. Так, а теперь — встать!

Меня ощутимо качало от слабости, но падать я не падала. Стараясь крутить головой плавно, не делая резких движений, осмотрелась. Кровать, столик у изголовья, на нем стакан с водой и бутылка темного стекла с затейливой этикеткой под старину. «Современный маркетинг медицинских препаратов: „Мы лечили еще ваших прадедушек!“» — ухмыльнулась я про себя.

Двинулась было к двери, но, поддавшись внезапному порыву, развернулась и шагнула к окну, отдергивая штору — интересно же, где я. От увиденного мои колени резко ослабли, и я тихо застонала, бессильно сползая на пол. Из узкого окна открывался вид на все тот же закрученный спиралью город. С пронзительно-голубого неба, на этот раз — с мелкими облачками для разнообразия, издевательски смотрели две луны. Все в той же третьей четверти.