Книга Вся ночь впереди - Тереза Вейр

Прикрыв глаза, Молли вслушивалась в стоявший на пляже неумолчный шум и наслаждалась теплом, подставляя солнцу то бок, то живот, то бедро.

Рокот прибоя приглушал все звуки – даже пронзительные крики чаек и гомон плескавшейся у берега детворы.

Лежа на пляже, Молли размышляла над тем, что такое семейное счастье.

По ее мнению, основой счастливого брака должно быть равенство и взаимопонимание между супругами. По-настоящему гармоничные пары никогда не разлучаются и вместе делят горе и радость.

У них с мужем этого не было. Остин уделял им с дочерью слишком мало внимания. Он, можно сказать, почти не смотрел в их сторону. А все потому, что чрезмерно был занят собой и своей работой.

Ох уж этот Остин!

Стоило ей только от него уехать и впервые ощутить себя независимой, как чувство вины – это проклятие женского пола! – стало подобно черной туче заволакивать открывавшиеся перед ней блистающие горизонты. Уже не раз и не два она задавалась вопросом: все ли у него в порядке?

Кроме того, она опасалась непродуманных действий с его стороны. Характер у Остина был взрывной и резкий, а она расставание с ним не подготовила. Во-первых, Молли его побаивалась, ну а, во-вторых, за последний год их семейной жизни они едва ли обменялись десятком фраз.

На лицо Молли упала чья-то тень.

– Надеюсь, вы намазались защитным кремом?

Этот глубокий мужской голос был ей знаком. Равным образом ей был знаком проступавший в речи этого человека австралийский акцент. Насколько она помнила, пятнадцать лет своей жизни он провел в Австралии.

– С другой стороны, – продолжал мужчина, – вы так хорошо загорели, что ожогов вам уже можно не опасаться.

Молли приподнялась на локте, прикрыла ладошкой глаза от солнца и взглянула на говорившего.

Этого человека звали Шон Кристиан. Он относился к типу мужчин «без возраста», которые и в шестьдесят лет остаются такими же привлекательными и сексуальными, как и в тридцать. Он был высок, мускулист и хорошо сложен, а его тело покрывал ровный золотистый загар. Впрочем, его делали привлекательным не только безупречное сложение и хорошо развитая мускулатура, которой позавидовал бы любой юнец. Молли нравились его улыбка и проступавшая в каждом его слове ирония: казалось, он вечно беззлобно подшучивал над собой и окружающими.

Стоя в двух шагах от нее, он смотрел на Молли сверху вниз, временами встряхивая своей роскошной седеющей гривой.

Молли знала, что Шон – вдовец и у него взрослые дети, успевшие обзавестись собственными семьями и собственными детьми. Другими словами, у Шона уже были внуки. Когда же Молли сообщила ему, что у нее тоже есть внучка, которой недавно исполнился годик, то он от удивления только развел руками.

В настоящий момент Шон, не скрывая своего восхищения, любовался ее полными грудями, плоским животом и длинными, стройными ногами. Это было ей тем более приятно, что Остин никогда восхищенными взглядами ее не награждал.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

– Сегодня, значит, вы скульптурой не занимаетесь? – спросила Молли, вспоминая созданные им чудесные произведения. Шон был поклонником моря и населявших его глубины причудливых существ, которые и являлись в основном объектом его творчества.

– Я увидел, как вы отправились к морю, и после этого сосредоточиться на работе уже не мог.

Он расстелил на песке большое махровое полотенце, скинул футболку и шорты и улегся рядом с Молли.

У него был плоский живот и широкая, с развитой мускулатурой грудь, покрытая седеющими завитками волос.

Молли не отрываясь смотрела на его тело. В следующее мгновение, однако, она устыдилась своего пристального взгляда и перевернулась на живот.

– Все-таки средство от ожогов не помешает, – сказал Шон.

Он подвинул свою пляжную сумочку и извлек оттуда тюбик с кремом. Неожиданно для Молли Шон, не спрашивая у нее согласия, стал легкими, размеренными движениями втирать крем ей в спину. Когда он расстегнул на ней бюстгальтер, она так удивилась, что не могла произнести ни слова. Между тем Шон продолжал втирать крем ей в кожу, проводя рукой у нее по спине и по бокам, словно невзначай касаясь выпуклостей грудей, которые открылись его взгляду, когда он расстегнул на ней лифчик.

– Встретимся сегодня вечером? – спросил Шон, массируя сильными пальцами ей спину.

– Я замужем, – сказала Молли. Она уже не раз произносила эту фразу, когда он приглашал ее к себе в мастерскую или домой на поздний ужин.

– Бросьте это ваше «замужем», Молли. Все знают, что вы с мужем живете поврозь. Приходите. Я зажарю на решетке рыбу и открою бутылку хорошего белого вина. Будем потягивать вино и наблюдать, как садится солнце. – Немного помолчав, он добавил: – Дело в том, что я очень одинок.

Лгал он или нет, она не знала, но эти его слова ее тронули.

Она тоже была одинока, и, хотя ушла от мужа по собственной инициативе, одиночество уже стало ее тяготить. Одиночество и бесцельность ее нынешнего существования. После разлуки с Остином Молли жила как во сне, и ее существование, лишенное каких бы то ни было планов на будущее, казалось ей пустым и бессмысленным. Правда, она получила временную работу и теперь продавала на пристани цветы, но заниматься этим делом до конца своих дней ей вовсе не улыбалось. Настала пора принимать решения и совершать поступки. Так почему не начать совершать их прямо сегодня – вернее, сегодня вечером?

Итак, он приглашает ее на ужин…

Это, конечно, будет не просто ужин. Шон явно к ней неравнодушен, да и она в его присутствии испытывает сильное сексуальное возбуждение. Похоже, ему удалось разбудить ее дремлющую чувственность.

Руки Шона ни на мгновение не прекращали работы, подбираясь к самым укромным уголкам ее тела. Один раз его пальцы даже скользнули за резинку трусиков и коснулись полушарий ее ягодиц.

– Хватит, довольно… прошу вас… – едва слышно произнесла она, опасаясь, что голос выдаст ее. – Спасибо…

Он застегнул на ней лифчик и убрал руки. Несмотря на жару, его прикосновения вызвали у нее озноб, отчего ее кожа тут же покрылась мурашками.

– Хочу, чтобы мои руки запомнили все изгибы вашего тела, – сказал Шон. – Тогда я смог бы изваять вас даже в ваше отсутствие.

Она представила себе, как его руки скользят по ее телу, проникая в его самые сокровенные места, и вздрогнула.

– В самом деле, Молли, вы согласились бы мне позировать? – спросил он.

Она перекатилась на бок, посмотрела на него в упор и коротко ответила:

– Да.

Он, воспользовавшись моментом, попытался было уговорить ее отправиться к нему в мастерскую немедленно, но Молли отказалась. Она еще не была к этому готова – ни к свиданию, ни к позированию, ни к тому, что неминуемо должно было за этим последовать. Она вдруг почувствовала себя юной девушкой, которую пригласили на свидание, намекнув, что оно, возможно, будет сопряжено с радостями плоти. Но такие свидания, как известно, спешки не допускают. Она должна вернуться в свою маленькую квартирку, принять душ, тщательно подкраситься, а потом основательно подумать над тем, какой наряд ей надеть и какие духи выбрать.