Книга Хороша была Катюша - Мария Федорова

* * *

Ольга Ивановна ждала Свету с работы, поглядывая на часы, и мыла посуду. Радио орало про миллион алых роз, и она тихо подпевала известной певице, обещавшей, что кто-то обязательно свою жизнь для нее превратит в цветы. Когда Ольга Ивановна слышала песни двадцатилетней давности, она сама молодела и верила в счастье. Ей очень нравились эти песни — не то, что сейчас. Сплошное безобразие, особенно ее пугали разговоры о нетрадиционной ориентации многих эстрадных знаменитостей… Ей казалось, что все фанаты — бедные мальчики и девочки — решат делать жизнь с этих извращенцев…

— Мама, пойди сюда… — Ольга Ивановна с трудом расслышала требовательный Светланин призыв и закрыла воду. На кухню, не раздеваясь, влетел Павлик:

— Бабушка, скорее, скорее! Иди в коридор!

— Да что у вас там такое стряслось?

— Сама посмотри… — Павлик тащил Ольгу Ивановну в коридор, рискуя оторвать рукав халата.

Светлана стояла, прислонившись к дверям, и держала в объятиях какое-то инопланетное создание. Нет, безусловно, в облике существа угадывалось что-то собачье, но одновременно оно походило на ореховую соню и лемура. Огромные черные глаза навыкате часто моргали, пушистые рыжие уши, размером едва ли не превосходившие всю голову, то вставали торчком, то прижимались к голове. Квази-собака размером была с крупную кошку, пушистая, как маленькая колли, она одновременно напоминала шпица и всяких дивных китайских хохлатых собачек с картинок в журналах. Более трогательного существа представить себе было невозможно.

— Света, ты же знаешь, мы не можем завести собаку…

— Ой, ну мам… — У Светланы задрожал голос и в глазах появился влажный блеск. «Бедняжка, совсем нервы никуда…» — с тоской подумала Ольга Ивановна. — Ты себе не представляешь… Ее какие-то алкаши во дворе пытались заставить на дерево лезть. Били… Хорошо, согласились за бутылку уступить, а то замучили бы насмерть. Там соседи говорили, что они все время над ней измываются, бьют…

— За какую бутылку они согласились уступить? У тебя что, с собой водка была?

— Да нет, конечно, не было. Я им денег дала…

— Свет, да ты в своем уме? Я и так не знаю, как мы концы с концами сведем… А ты собаку покупаешь…

— Ну не могла я мимо пройти, понимаешь?.. Так мне ее жалко стало. И Павлушка разревелся: «Они убьют собачку, убьют собачку…» Еле успокоила.

— Ну что с вами делать?.. Может быть, найдем ей хороших хозяев, да и отдадим? А, Свет?..

— Бабуля, бабуля, не отдавай мою собачку… Пожалуйста. Я ей свою кашу отдам, гулять с ней буду. Спать с собой положу…

Ольга Ивановна с тоской смотрела на дочь и внука. «Видно, им сейчас нужно такое утешение… Хоть немного радости. И собачка вроде хорошая. Павлушка играть будет, скорее в себя придет. А то мальчишке осенью в школу, а он весь на нервах. Надо, кстати, с ним побольше заниматься…»

— Хорошо, Павлуш. Оставим собачку, но с условием — миски ее ты моешь, гулять с ней сначала вместе будем, потом ты один. Если она что набедокурит — ты убираешь… Запомнил? И самое главное — если ты, уже большой мальчик, хочешь завести собаку, то обещай мне с сегодняшнего дня как следует начать к школе готовиться. Будем читать каждый день по абзацу и считать. Согласен?

— Да, да, конечно, согласен, бабуля моя!!! — Павел наскочил на Ольгу Ивановну и едва не сбил ее с ног. Он прижался к бабушке, а мать и дочь поверх его головы обменялись грустными взглядами…

* * *

Утро начиналось трудно. До намеченной свадьбы оставалось все меньше времени, а у Сергея появлялось все больше сомнений в том, что он нашел именно ту женщину, с которой ему хотелось бы прожить жизнь. Нет, по ночам он был абсолютно счастлив с нежной, искусной и неутомимой в любви Катериной. Она обволакивала его такой истомой и негой, что он забывал, кто он и где находится. Но каждое утро приносило разочарование — он все ждал, что сегодня наконец его будет ждать обильный горячий хорошо сервированный завтрак. Он, стыдно признаться, мечтал о тарелке рисовой каши с вареньем, которую замечательно варила его мама, о домашних котлетах, пряной тушеной рыбе. Он привык, что воскресные завтраки в его доме продолжались не меньше часа, мама предлагала не только кашу и горячее блюдо, но обязательно жарила блинчики или оладушки, пекла вафли или печенье. Это был целый ритуал — за чаем она спрашивала, кому какой бутерброд, и очень аккуратно намазывала слоем свежайшего масла тонкие ломтики белого хлеба…

Его почти уже семейная жизнь выглядела совсем иначе. Сначала он подолгу ждал, пока Катя проснется и отправится на кухню. Увы, дождаться этого момента ему не удалось ни разу. Если он, плюнув на голод, брал книгу и заваливался в постель рядом с мирно спящей Катериной, то наградой ему были утомительные утренние ласки. О завтраке приходилось напоминать самому. Первые дни Катя нехотя вставала и, неумытая и непричесанная, тащилась на кухню, где ставила чайник, кое-как резала хлеб и жарила яичницу. Причем даже это нехитрое блюдо давалось ей трудно — яйца то подгорали, то оставались полусырыми. Но вскоре, едва проснувшись, она спросила Сергея, не приготовит ли он завтрак, так как у нее что-то болит голова…

Сергей приготовил — тогда и на следующий день. А потом сварил на обед пельмени, а на ужин пошел и купил всяких полуфабрикатов, про которые его мама всегда говорила, что это не пища, а чистый яд…

— Дорогой, передай, пожалуйста, кетчуп…

Не говоря ни слова, Сергей резким движением отправил по столу Катерине бутылочку, которую она с трудом успела поймать. Продолжение обеда, состоявшего из слипшихся макарон и магазинных котлет неизвестного происхождения, прошло в молчании… Катя поняла, что переборщила: не получив в паспорт заветную печать и всех привилегий официального статуса жены, не стоило так расслабляться.

* * *

— Ленка, мне нужна твоя помощь…

Катерина сидела в кресле, подогнув под себя красивые ноги. Телефонную трубку она плечом прижимала к уху, потому что руки у нее были заняты — она накладывала на длинные ногти третий слой ярко-алого лака. По ходу разговора она довольно часто отводила руку как можно дальше и, как художник любуется своим лучшим творением, щурясь, рассматривала изящную ухоженную кисть.

— Понимаешь, мой что-то нервничает. До свадьбы всего ничего, готовимся вовсю, а он загрустил. Недоволен, со мной еле разговаривает…

Похоже, невидимая Ленка не выразила должной степени женской солидарности. Катерина повысила голос.

— И что теперь?! Мне к плите и к корыту вставать? Носки ему стирать? Борщ варить… Я перед свадьбой с ума схожу, мне кусок в горло не лезет. Может, я вообще беременна… Нет, на самом деле еще нет…

Видимо, подруге удалось сказать что-то убедительное, и Катерина смягчилась.

— Затем и звоню. Надо устроить все по полной программе — романтический ужин со свечами, пеньюарами и прочим… Ну да, я понимаю, что он не будет есть на ужин свечи с пеньюарами. Вот и помоги мне все приготовить. Там салатики всякие, тарталетки, заливное, тортик. Я мясо с черносливом сделаю и картофельное пюре… Да знаю, что ничего больше не умею… Ну и пусть всем мужикам одно и то же готовлю — они же между собой не общаются… Так ты мне поможешь, а, подруга?.. Да знаю я, что у тебя семья и дети. Так помоги мне — и у меня тоже будут… Ну, кто-нибудь посидит с твоей Олей… Я ведь не часто тебя прошу. У меня судьба решается… Да ты что? Какие еще салаты из ресторана — он что, у меня дурак, разницы не заметит?.. И где я деньги на ресторанные харчи возьму? Ну, постарайся для подруги один-единственный раз…