Книга Навсегда - Кэрол Роуз

— Я успел заметить, что вы сотворили с вашим коттеджем самое настоящее чудо, — польстил Коул. — Двадцать лет назад он представлял собой сплошную руину.

— Да, два года назад, когда я в нем поселилась, он разваливался на глазах, — подтвердила Элинор.

— Знаете, — проговорил Коул, — говорят, что ваш нынешний коттедж давным-давно построил какой-то плантатор для своей возлюбленной. Предположительно — для очаровательной черной рабыни, которую он прятал от посторонних глаз, предназначая для своих плотских утех. Еще говорят, что она родила ему десятерых детей. Он дал всем им свободу, но женщина осталась с ним навсегда, поскольку страстно любила его.

— Трудно представить, что навсегда, — сухо возразила Элинор, когда машина остановилась у ее дома. — После рождения детей он, скорее всего, устал от нее и отослал работать в поле. Так поступали многие плантаторы.

Шофер распахнул дверцу. Коул хмыкнул:

— Вы не очень-то романтическая натура, мисс Прескотт.

На всем пути до двери коттеджа Элинор прокручивала в голове неизбежный момент расставания. Обмен рукопожатиями, вежливыми улыбками… Но разве сумеет она остаться безучастной, если он захочет заключить ее в объятия?

Звуки их шагов по деревянным ступеням отдавались гулким эхом. Элинор нашарила в маленькой вечерней сумочке ключ открыла дверь и, повернувшись к Коулу, протянула руку.

— Спокойной ночи, мистер Уиттир. — Она с усилием улыбнулась. — Спасибо за вкусный ужин.

Его ладонь, теплая и твердая, обхватила ее кисть.

— Вам спасибо за очаровательный вечер, Элинор, — произнес он тихо. — Я получил необычайное удовольствие от вашего общества.

— О… очень рада, — пробормотала она растерянно, чувствуя себя до крайности глупо разочарованной, когда он выпустил ее руку. — Ну, в общем… Еще раз до свидания.

— Элинор! — окликнул он негромко.

— Да. — Она замешкалась на пороге, и сердце от сладкого ожидания затрепетало так сильно, что захватило дух. Его фигура, смутно маячившая в сгустившейся темноте, придвинулась так близко, что все ее мысли куда-то улетучились. Он нагнулся к ней, обдав щеку теплым дыханием.

— Вам следует непременно повесить на крыльце фонарь. Для вашей безопасности.

* * *

Лимузин явно не пришелся ей по вкусу. Чувствуя, как кровь толчками пульсирует в венах, Коул уселся на сиденье. Меньше всего ему хотелось уйти вот так, ни с чем. Но правила игры диктовали такое поведение. Весь вечер она оставалась в напряжении. Однако Коул сумел пробить некоторую брешь в ее оборонительных укреплениях. Он успешно растревожил ее, чтобы она почувствовала себя обманутой в своих надеждах. Хотя, разумеется, она еще не успела захотеть того, чего хотел сейчас он.

Коул вытянул ноги, радуясь, что просторный салон позволяет расслабиться, одновременно прокручивая в уме план предстоящей кампании. Ей не нравится лимузин? Придется дать отставку лимузину. В жизненной игре несложно отказаться от некоторых вещей, если они с лихвой окупятся заманчивой целью.

Глава 2

Коул стоял, окруженный тишиной заросшего сада, и оглядывал громадный усадебный дом, главную цель всех его замыслов. Скоро ему не придется приходить сюда тайком, чтобы любоваться им. Очень скоро он будет принадлежать ему.

Родовое гнездо семейства Прескоттов, Оукли степенно покоился на невысоком фундаменте, его величественный, слегка поблекший фасад смотрел на реку. Двадцать восемь массивных колонн окружали дом с трех сторон. Теперь покрывавшая их некогда белая штукатурка потемнела, потрескалась, кое-где осыпалась под воздействием непогоды.

Оукли воплощал в себе великолепие рабовладельческого Юга, заставлял задуматься о временах, когда плантаторы безраздельно владели сотнями рабов и полновластно распоряжались своей собственностью. Сам дом тоже выстроен руками черных рабов. Им потребовались годы, чтобы возвести такое монументальное здание в греческом стиле.

Запахи густой влажной травы вызывали отчетливые воспоминания. Многие годы, после того как Коул покинул Бейвилл, он отодвигал образ Оукли на дальние задворки сознания. Для Коула Оукли стал символом, оправданием тех далеких лет, в течение которых он рос в тени старого дома, который скоро станет его домом.

Так он очертит полный круг от жалкой лачуги в лощине до дворца на холме. В некотором роде он сделает подарок отцу. Джон Уиттир, мастер на все руки, оставался единственным защитником Оукли от посягательств времени, с тех пор как Дэниел Прескотт не смог выносить зрелище постепенного упадка родного очага.

Над головой Коула раздалась птичья трель. Некогда ухоженный сад с богатейшей флорой и фауной давно пришел в запустение. Коул прислонился к стволу и мысленно приступил к восстановлению Оукли.

Несколько минут спустя он услышал женский голос, что-то напевавший, который медленно приближался. Садовая дорожка пролегала в шести-восьми футах от того места, где стоял Коул. Он запоздало спохватился, что рискует быть обнаруженным.

Девушка вынырнула из-за поворота дорожки. Она шла легкой походкой и, запрокинув голову, следила за полетом сойки. Проникший сквозь листву тонкий солнечный луч ласкал ее каштановые волосы. Решив воспользоваться любым подвернувшимся под руку преимуществом, Коул шагнул вперед:

— Вышли прогуляться, Красная Шапочка?

— Ах! Боже мой, вы, Коул. Как вы меня напугали.

— Вы, конечно, не ожидали увидеть незнакомца, притаившегося в лесу на вашем пути к домику бабушки? — пошутил он.

— По правде говоря, нет.

— И вы, естественно, недоумеваете, что мне здесь понадобилось, — подсказал он.

— В общем… да.

— Я пришел сюда, рассчитывая повидать вашего деда, — солгал Коул, сожалея, что необходимость заставляет его обманывать.

— В самом деле?

— Да. А пока я шел по аллее, то почувствовал, будто попал в затерянный мир.

— Так вы пришли специально, чтобы повидаться с дедушкой?

— Он всегда был значительной общественной фигурой, — нашел объяснение Коул. Легкий запах ее кожи мешал ему сосредоточиться. — Я подумал, что долг вежливости требует посетить его и рассказать о намечающемся строительстве фабрики.

— Очень любезно с вашей стороны, Коул, но боюсь, что дедушка в настоящее время не в том состоянии, чтобы участвовать в общественных делах. Даже если бы и захотел, что тоже сомнительно.

— Он не захочет? — пробормотал Коул.

— Мой дедушка — человек крутого нрава. Он всегда был таким. — Она озадаченно замолчала. — Но ведь вы провели здесь детство, вы наверняка знали его.

— Ну что вы, мисс Элинор, — хмыкнул Коул. — Вы заблуждаетесь по поводу моего социального статуса. Да, все в городе знают вашего деда, только я никогда не входил в привилегированный ближний круг.