Книга Хрустальное сердце - София Герн

Катя чуть не заснула, окончательно разомлев в теплой воде, и с трудом добралась до кровати. Легла она, не надев ночной рубашки, с удовольствием ощутив под немного влажным телом прохладу льняной простыни, и укуталась невесомым пуховым одеялом. Ее веки отяжелели, и за занавес дрожащих длинных ресниц прокрался сон. Греза, которую она лишь мельком увидела днем, когда смотрела в нестерпимо желтый глазок клематиса. Хоакин…

Они лежали на прогретом за день песке уединенного пляжа, а позади них были густые заросли тамаринда. Лимонные цветы с прожилками, багровыми, как потеки крови. За близкий горизонт уплывало красное солнце, и тела двух безумно влюбленных людей, соленые от морской воды и пота удовлетворенной страсти, отбрасывали причудливые тени. Удовлетворенные… О нет! Они никак не могли насытиться друг другом. Катерина склонилась над своим возлюбленным, она осыпала поцелуями его спокойное прекрасное лицо, отодвигая в сторону спутанные темные волосы, погружая лицо в их безупречную тьму. Хоакин потянул ее на себя, и она легла сверху, а потом выпрямилась, приподнявшись, и ее грудь легла ему в ладони, как половинки спелого плода манго. Он вошел в ее горячую влажную глубину, и они замерли, прислушиваясь к тому, как пульсирует их жадная плоть, и сознание их меркло от непрерывного наслаждения, которое может подарить только этот медленный, прерывистый, мучительный ритм.

…Девушка закричала и проснулась. В спальне было тихо, и только часы в серебряном овале мерно тикали, поглощая неумолимое время.

«Ну почему все говорят, что время лечит? Ничего оно не лечит. Только немного приглушает остроту боли. Как анальгетик. И все», — подумала Катя.

Она встала и подошла к окну, чтобы поплотнее задернуть шторы, сквозь которые лился призрачный свет луны. А потом отправилась на кухню, запила горячим травяным отваром пару таблеток транквилизатора и одну снотворного, пообещав себе, что это в последний раз. Но иначе не заснуть. А завтра в полдень за ней заедет Сергей Оленин, чтобы отвезти, как он шутливо выразился, «на объект». И ей, как ни странно, меньше всего хотелось думать об этом самом «объекте», так или иначе связанном с Кириллом и его неведомым приятелем Никитой Олениным.

Странно, что она прежде о нем ничего не слышала. Хотя… В тот период, когда они пробовали жить вместе, Кирилл что-то такое говорил. Катя поморщилась, вспомнив, что именно. Теперь ей еще меньше хотелось работать на Никиту, несмотря на всю ее симпатию к его отцу.

Однажды ее муж, отчаявшийся хоть как-то вывести молодую жену из «замороженного» состояния, решил предложить ей секс втроем. И в качестве возможного партнера назвал какого-то Никиту, сказав, что они с ним не раз такое практиковали и что «все были довольны». Вообще жизнь с Кириллом Катя старалась вспоминать как можно реже, потому что все эти полгода прошли для нее как череда мучительных и серых дней. Время, казалось, тянулось бесконечно. Ее муж сначала просто старался редко бывать дома, что Катю вполне устраивало, а потом принялся ей мстить, сознательно пропадая сутками и делая так, чтобы она знала — он с другой женщиной. Но ревность не могла пробудить к жизни Катину душу. Девушка оставалась холодной и равнодушной. Потом они все-таки развелись, потому что и ей, и Кириллу надоели дурацкие игры взрослых людей. И Катя не могла без стыда вспоминать этот период своей жизни. Зачем она за него вышла замуж? И зачем он на ней женился? Впрочем, это понятно. Кирилл таким образом попытался самоутвердиться, потому что именно она, Катерина, в отличие от многих сокурсниц, не обращала на него никакого внимания. Они даже друзьями не были.

Катю снова передернуло. Но она постаралась взять себя в руки и отбросить предвзятое отношение к своему заказчику. В конце концов, при чем тут все это? Никита не Кирилл. Она собиралась обустраивать его квартиру, а не жить с ним.

Оленин приехал чуть раньше и позвонил в домофон. Катя только что заварила кофе и даже не успела перелить его из фарфоровой джезвы в чашку.

«Придется предложить ему кофе», — вздохнула девушка, понимая, что теперь ей достанется не полная кружка, как обычно, а то, в чем нормальные люди обычно и пьют такой крепчайший напиток.

Она открыла дверь и пригласила Оленина войти. Он согласился, не помешкав ни секунды. Катя отметила про себя, что сегодня Сергей одет совсем иначе, чем на даче. Костюм от «Galliano», рубашка и галстук от «Hermes», сверкнувшие на манжетах платиновые запонки наверняка «Tiffany» и элегантный «Patec Fillip» вместо неизменного «Rolex».

«Просто картинка из глянцевого журнала для неудачниц, — подумала девушка. — Кого он хотел поразить? Или всегда так одевается в городе?»

Оленин сбросил бежевое пальто из верблюжьей шерсти, на котором она увидела знаменитого летящего на боевом коне рыцаря «Barberry».

«Все флаги в гости к нам, — подумала Катя, — Интересно, какой фирмы его блистательные ботинки?».

Сама она никогда не придавала особенного значения одежде, предпочитая спокойную классику, хотя профессионально разбиралась в марках и ценах. Она была ученицей Станкевича, а тот считал, что невозможно стать хорошим профессионалом, не знакомясь с миром вещей, которые создают истинные мастера.

Оленин был свеж и жизнерадостен, чего Катя не могла сказать о себе. У нее под глазами наметились темные круги, которые не удалось замаскировать никаким способом. Она с сожалением признала, что выглядит не лучшим образом. Пудра свернулась какими-то комочками, потому что вчера она не удосужилась нанести ночной крем, и лицо было сухим, а кожа стянутой. Тушь не ложилась, волосы не укладывались, и вообще, все было не так. Но Сергей смотрел на нее и улыбался, видимо был настолько деликатен, в отличие от Станкевича, который с прямотой, достойной лучшего применения, непременно сказал бы девушке, что она выглядит паршиво.

Катерина предложила гостю кофе, и он с радостью согласился.

— Замечательно варите этот божественный напиток, — сказал он, — в самый раз и мускатного ореха, и корицы. Говорю вам как большой любитель кофе.

— Ну, — призналась Катя, — это единственное, что я умею делать. В смысле, готовить. В остальном — полный профан.

— Вижу, — Сергей огляделся по сторонам, — ваша кухня не оборудована всяческими новшествами и «последними словами техники», так что я могу сделать вывод о том, что готовить вы не любите. Так?

— Это большой минус? — засмеялась она.

— Нет. Просто у вас другие таланты. Я вообще заметил, что творческие женщины обычно плохие хозяйки. Они считают это такой, как теперь говорят, «фишкой», своего рода торговым знаком. Не любят ни готовить, ни дом в приличном виде содержать, такие нарочитые неряхи…

— Это вы о ком? — чуть не обиделась Катя. — Обо мне?

— Да что вы! — изумился Сергей. — Не любить готовить еще не значит быть плохой хозяйкой. Я уверен, что если вы захотите, то можете быть талантливы во всем. А вообще-то, я вижу, у вас прекрасная квартира. Конечно, ваш дизайн? Катенька! Не обижайтесь! Я что-то лишнее сказал? Вот! Пообщался с Федькой пару дней и стал таким же безнадежным! Это ведь ему свойственно — говорить, что в голову придет. Всегда этим отличался. Теперь и я туда же. Ну простите меня. Я вовсе не монстр и не домостроевец. Просто, признаюсь честно, моя бывшая жена меня в творческих женщинах разочаровала до такой степени, что я стал к вашей сестре относиться с предубеждением. Еще раз простите. — Оленин совсем смутился.