Книга Маленькая леди - Сонда Тальбот

Я верю в тебя и думаю, что ты справишься со своей задачей, хотя она, признаюсь, нелегка. Ах ты, Господи! – Патрик хлопнул себя по лбу. – Чуть не забыл. Не говори Джиллиан о том, что половина суммы достанется ей в любом случае. Пусть она думает, что ваши условия – одинаковы. Иначе, боюсь, она заберет свои деньги и совсем откажется учиться… Кто знает эту девчонку? Ну пока, Майлс, дружище. И еще раз: удачи тебе…

Экран погас. Майлс Вондерхэйм поднялся со стула. Он растерянно оглядел собравшихся в кабинете. Что ему делать? Послать к черту Патрика с его чудачествами или все-таки взяться за это нелегкое дело? Майлс попытался припомнить «Пигмалиона». Он читал эту вещь, безусловно, читал. Вот только немного подзабыл… Ему, конечно, очень жаль старину Патрика… Но черт бы побрал этого старого чудака!

2

– Я же тебе говорил, Джим! – Гарри Смуллит укоризненно покачал головой. – Твой «фирменный знак» до добра не доведет!

– Ну что ты заладил, как старая бабка! – возмутилась Джим, размахивая руками. Она постоянно жестикулировала. – Я тебе говорил! Я тебе говорил! – передразнила она его. – Сама знаю, что говорил… Но мне же удалось выкрутиться! – победоносно произнесла она и в заключение своей тирады эффектно взмахнула рукой так, что ее цветастый шарф чуть не развязался.

Малыш Гарри снова покачал головой. Его подруга была старше на пять лет, но иногда выкидывала такие фортеля, которые даже ребенку показались бы безрассудными.

Он дружил с Джим, сколько себя помнил. Когда погибли его родители, Джим взяла над ним своеобразное шефство. Она приносила деньги его тете, с которой мальчик остался после смерти родителей, и всячески его опекала. Тринадцатилетний паренек с не по-детски грустными карими глазами души не чаял в этой девушке, которая манерами больше напоминала парня. Если бы Гарри Смуллита спросили, кого он считает самым близким человеком, он, не задумываясь, назвал бы Джим. Она была ему как сестра. И поэтому сейчас он отчитывал ее, ибо выходка Джим с «фирменным знаком» причинила ему немало беспокойства.

– Зато глянь! – Джим гордо вынула из кармана пачку смятых купюр. – Я хотела обчистить расфуфыренную дамочку, но обула ее «кошелька»… Как тебе это? – Она потрясла купюрами перед носом Малыша Гарри. Гарри аж слюну сглотнул – он ничего не ел со вчерашнего дня, а теперь перед его глазами возникли два сочных бифштекса. – Гуляем, приятель!

Гарри кивнул. Он ужасно хотел есть, но его, как обычно, мучили угрызения совести. Ему было известно, как достаются Джим эти деньги. Она подвергала себя риску, и Гарри боялся за нее. Как-то раз он даже предложил ей себя в качестве подстраховки, но Джим наотрез отказалась взять его с собой. Она ответила Гарри, что ни за что не позволит ему воровать и даже принимать участие в краже.

– Пока я жива – не думай об этом! – гордо заявила она. Эту фразу они с Джим услышали в каком-то старом фильме, на который ходили перед прошлым Рождеством.

Малышу Гарри оставалось только повиноваться Джим. В конце концов, она была старше и в какой-то степени отвечала за Гарри перед его тетей, Мадлен Смуллит. Пожилая женщина была благодарна Джим за заботу о своем племяннике. Мадлен никак не могла найти нормальную работу – никто не хотел связываться с женщиной, которой уже за пятьдесят. Поэтому Мадлен Смуллит перебивалась лишь небольшими заказами: стирала, убирала и мыла посуду. Естественно, ее грошового заработка едва хватало на то, чтобы они с Гарри не протянули ноги от голода. Сам Гарри продавал газеты и тоже получал за них смешные деньги. Он часто говорил себе, что вырастет и заработает много денег, чтобы ни в чем не нуждаться. Но, глядя на Джим, которой в этом году исполнилось восемнадцать, он сознавал призрачность своих надежд.

– Давай завалимся в «Тако-бум», – размахивая руками, предложила Джим. «Тако-бум» – забегаловка на пересечении Тоск-стрит и Морган-стрит – была любимым заведением Джим и Гарри. – Возьмем по огромному «тако» и закажем салат с куриной грудкой. Но сначала забежим к твоей тете. Надо подкинуть ей деньжат, покудова все не растратили.

Они дошли до обшарпанного пятиэтажного дома и зашли в подъезд. Каждому подъезду этого дома был присущ особый запах. Подъезд, в котором жили Гарри и Мадлен Смуллиты, был пропитан стойким запахом валерьянки, не выветривавшемся даже тогда, когда дверь в подъезд оставляли распахнутой. В подъезде Джим пахло анисовой настойкой, и Джим всегда шутила, что в ее «апартаментах» пахнет лучше всего.

Малыш Гарри подошел к двери, обитой изрядно потертым дерматином, и вставил ключ в замочную скважину.

– Гарри? – прошелестел голос из коридора. – Малыш, это ты?

– Ага, тетя. Я пришел с Джим.

Гарри привык к тому, что тетя, несмотря на его возраст, называла его Малышом. Из-за этого обращения он и получил прозвище Малыш, которое добавилось к его имени. Он не сердился на тетю. В конце концов, «Малыш» – не самое ужасное прозвище, какое может быть у подростка. Например, его соседа прозвали «Скунс». По скромному мнению Гарри, это было гораздо страшнее…

В коридор вышла женщина, одетая в темно-синий халат и коричневые тапочки с протершимися носками. Выглядела она не лучшим образом. Из-за тяжелой работы руки у нее сморщились, огрубели, а под большими серыми глазами залегли темные мешки. Мадлен Смуллит была очень худой, настолько худой, что под одежду ей приходилось поддевать несколько свитеров, чтобы на ее худобу не так обращали внимание. Увидев Джим, женщина улыбнулась. Улыбка красила ее, освещала бледное лицо.

– Здравствуй, Джим. Спасибо, что зашла… – Мадлен разразилась хриплым кашлем. – А я вот… приболела немного…

– Может быть, вам нужны лекарства? – встревожилась Джим.

– Оставь, деточка. Ты же знаешь, я всегда лечусь травами.

Джим пожала плечами, вытащила из кармана деньги и отсчитала половину суммы.

– Я тут… э-э… немного заработала, – потупив взгляд, произнесла Джим и протянула деньги Мадлен. – Возьмите, это вам и Гарри…

Джим знала, что тетушка Гарри догадывалась о способе ее «заработка», и девушке было стыдно. Но так же Джим знала, что Мадлен никогда не взяла бы этих денег для себя, и брала их только ради племянника, которому нужно было что-то есть и во что-то одеваться. Полуправда насчет «заработка» Джим была чем-то вроде правил приличия, которые каждый неукоснительно соблюдал. Джим делала вид, что работает, Мадлен – что верит девушке.

– Спасибо, Джим. – Мадлен взяла деньги и легонько сжала тонкое запястье Джим, что означало: как бы ты ни зарабатывала эти деньги, я все равно тебе признательна… – Спасибо, детка… Благослови тебя Бог…

– Тетя, мы хотим сходить в «Тако-бум», – нарушил Гарри затянувшееся молчание. – Ты не против?

– Нет, только не задерживайся допоздна.

– Заметано.

Джим и Гарри вышли из узенького коридора и побежали по лестнице наперегонки, как соревнующиеся мальчишки. Мадлен Смуллитс тихой грустью посмотрела им вслед и осенила то место, где они только что стояли, крестным знамением.