Книга Ключ - Саймон Тойн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для современной Церкви Рун был своего рода диковиной — служивший некогда средоточием немалой власти, он позднее стал, наряду с Лурдом и Сантьяго-де-Компостела[15], одним из самых известных и древних святилищ католической церкви. Вырубленная человеческими руками в отвесной скале, рунская Цитадель была древнейшим на земле непрерывно населенным сооружением, первоначальным центром христианства. В ее стенах, хранящих бесчисленные тайны, была написана самая первая Библия, а многие свято верили, что и сейчас там хранятся величайшие секреты первых христиан. Атмосфера таинственности, окутывающая Цитадель, во многом объяснялась тем, что обитатели этой крепости упорно хранили обет молчания. Никому, кроме монахов и священников, не дозволялось войти в монастырь на священной горе, да и те, войдя однажды, больше не имели права сделать хотя бы шаг за ее пределы. Все заботы о сохранении горы, наполовину изъеденной рукотворными пещерами, ложились исключительно на плечи ее обитателей, отчего за многие века Цитадель обветшала, частично разрушилась и дала городу его нынешнее имя.[16]Но, несмотря на кажущуюся ветхость, крепость вовсе не превратилась в руины. Она оставалась единственной в истории крепостью, ни разу не взятой врагами и нерушимо хранившей с седой старины свои сокровища и тайны.
И вдруг чуть больше недели назад на вершину горы взобрался некий монах. Телекамеры ловили каждое его движение, а он тем временем раскинул руки, образовав греческую букву «тау» — символ священного Таинства, главной тайны, хранимой в Цитадели[17], а потом бросился с вершины головой вниз.
Страшная смерть монаха подняла глобальную волну антицерковных настроений. Цитадель подверглась даже прямому нападению. Темную турецкую ночь разорвала серия взрывов, которые открыли туннель, ведущий к основанию крепости. И вот, впервые за всю историю, из глубин горы вышли люди — десять монахов и три мирянина, все с ранениями разной степени тяжести, — и с тех пор газеты почти ни о чем другом не писали.
Клементи взял в руки утренний выпуск «Репубблика», одной из самых популярных газет Италии, прочитал заголовок на первой полосе:
СВЕЖИЕ НОВОСТИ
ОБ УЦЕЛЕВШИХ ОБИТАТЕЛЯХ ЦИТАДЕЛИ.
УДАЛОСЬ ЛИ ИМ ПРОНИКНУТЬ
В СЕКРЕТЫ ТАИНСТВА?
Этот же вопрос фигурировал и во всех других газетах, которые использовали сведения о недавних взрывах ради того, чтобы раскопать все древние легенды, окружающие Цитадель, и проникнуть в ее самую постыдную тайну. В четвертом веке руководство Церкви потому, собственно, и перебралось в Рим, чтобы освободиться от тяжкого груза тайн раннего христианства. И с тех пор рунская Цитадель сама управляла своими делами и поддерживала порядок в собственном доме — но до сегодняшнего дня.
Клементи взял другую газету, английский таблоид, где под рисунком сияющей чаши, парящей над Цитаделью, шел огромный заголовок:
ОТ КАТОЛИЦИЗМА
ОСТАЮТСЯ ОДНИ РУИНЫ
ВОТ-ВОТ ОБНАРУЖИТСЯ
«СВЯТОЙ ГРААЛЬ» СЕКРЕТОВ?
Остальные газеты занялись более зловещей и мрачной стороной всего случившегося. Из недр горы вышли тринадцать человек. Только пять из них выжили, остальные же скончались от полученных ранений. Газеты помещали уйму фотографий — резко контрастных снимков, сделанных через головы медиков «скорой помощи», пока те укладывали монахов в подъехавшие к месту происшествия машины. На снимках ярко выделялись зеленый цвет сутан и красный цвет крови, струившейся из ритуальных ран, рассекавших тела монахов во всех направлениях.
Все это, вместе взятое, было настоящей пропагандистской катастрофой. Из-за нее католицизм стал представляться каким-то отсталым, чуть ли не тайным средневековым культом. Это было бы ужасно и в лучшие времена, однако сейчас, в дни бедствий, когда кардиналу Клементи приходилось решать множество проблем, гора должна была как никогда надежно хранить свои тайны.
Он тяжело опустился в кресло у стола, ощущая весь груз ответственности, лежавший только на его плечах. Государственный секретарь был фактически премьер-министром города-государства Ватикан и обладал почти неограниченными полномочиями при проведении как внутренней, так и внешней политики в интересах католической церкви. В обычных условиях с ситуацией в Руне должен был бы справиться исполнительный совет Цитадели. Как и Ватикан, Цитадель была самостоятельным государством в государстве, имела собственные права и полномочия, пользовалась авторитетом. Но с момента взрывов кардинал Клементи не получал с горы никаких известий — вообще никаких, — и это глухое молчание тревожило его гораздо сильнее, чем шумиха, поднятая в мировой прессе. Оно могло значить лишь одно: разразившийся в Руне кризис требует серьезного вмешательства государственного секретаря.
Кардинал потянулся через ворох газет к клавиатуре компьютера и нажал несколько клавиш. Его почтовый ящик уже ломился от ежедневной текучки, но Клементи проигнорировал накопившиеся письма и щелкнул по своей секретной папке с надписью «РУН». В диалоговом окне тут же появился запрос на пароль, и кардинал старательно набрал его, зная, что в случае ошибки компьютер зависнет и обслуживающему его мастеру понадобится весь день (если не больше), чтобы вернуть машину в нормальное рабочее состояние. Иконка песочных часов возникла на то время, что потребовалось сложной программе, чтобы провести расшифровку пароля, после чего открылся другой почтовый ящик. Там было пусто — по-прежнему ни единого слова. Не заполняя строчку о предмете письма, Клементи вписал содержание сообщения: «Что у вас?» Щелкнул «Отправить» — и вопрос исчез с экрана монитора. После этого глава администрации Ватикана собрал газеты в аккуратную стопку и просмотрел несколько писем, требовавших его подписи. Все это время он ожидал ответа на свое послание.
С момента взрыва в Цитадели Клементи направил туда агентов Церкви с приказом внимательно следить за развитием ситуации. До этого используя все выгоды положения Цитадели с тем, чтобы не афишировать ее связи с Римом, он надеялся, что тамошний исполнительный совет быстро придет в себя и возьмется за наведение порядка. Четкое мышление политика подсказывало Клементи, каким оружием можно уничтожить назревающую угрозу. Но он и представить себе не мог, что нажимать на спусковой крючок придется ему самому.