Книга Путь - Владимир Волев

Это измерение представляло собой целый мир, созданный коллективным сознанием людей и представляющий собой отражение нашей действительности. На бумаге все действительно выглядело слишком заумно и путано, но на практике это должно было выглядеть как дверь, за которой непрерывно идет сводка новостей. И в этом круговороте событий можно поучаствовать, увидев все, от небывалого ужаса Вселенной, до снизошедшей благодати – на свой выбор.

Тем не менее, в фолианте было множество непонятных слов и запутанных предложений, которые можно было трактовать и так, и эдак. В частности, там говорилось, что в этом «Срединном Мире» – как он там назывался, нужно найти дорогу, которая приведет к тому самому Пути. Сам Путь рассматривался, чуть ли не как высшее благо: «Только благодаря Пути Путешественник может изменить реальность. Скроенная из обрывков реального и нереального, она склонна меняться, но грани размыты, а недосказанность и отсутствие действий делают ее серой и обыденной. Именно сквозь эти грани и пролегает Путь страждущего. Каждая грань – свой мир, и каждый мир – лишь отражение мира реального, и эта связь не утеряна и соотносится друг с другом как часть с целым».

– Даже не знаю, что сказать по этому поводу, – думал вслух Арсений, – в этих мудреных фразах сам черт голову сломит, какая-то адская смесь буддизма с оккультизмом. Теперь понятно, почему Учитель отрастил эту смешную бородку. Видимо, придется как всегда все познавать на практике.

И наш герой демонстративно щелкнул пальцами, знаменуя тем свой переход к следующей ступени.

* * *

Солнце, скрывая свой алый полукруг за почти неразличимой гранью горизонта, пыталось отдать земле свои последние лучи, все более багровея и приковывая взгляды тех романтиков, которые с упоением смотрели на это чудо природы. Тем временем, сама природа напряженно ждала вечера, а за ним и ночи – излюбленного времени Путешественников. И ожидание это было столь напряженным и томительным, что даже непосвященному было бы понятно: должно произойти нечто нетривиальное.

Это нечто шепотом ветра проносилось по просторам необъятных полей и океанов, и шепот возвещал во всеуслышание:

– Путь, Путь, нашелся человек, готовый вновь пройти Путь…

И было в этих словах что-то настолько привлекательное и завораживающее, что обычный человек, услышав этот шепот, и даже не различая слов, ощущал радость, а этот вечер, вечер начала Путешествия становился одним из великолепнейших дней в году, о которых вспоминаешь, даже не понимая причины своей радости.

Глава 2. Мир Срединный

У каждого человека на земле есть свой ограничитель – это наши страхи и надежды, у кого-то принципы и обещания, но мало кто знает, что это не просто каприз. За это отвечает целый раздел головного мозга, который призван не дать нам узнать слишком много, или то, что может навредить нам и разрушить созданную нами картину мира. Именно такой «ограничитель» и не пускает Путешественника в Срединный Мир, ведь если он не посвящен в тайны этого, крайне непростого места, то может испугаться до смерти, а то и попросту сойти с ума.

Попадая в этот мир – мир грез и стенаний, мир, созданный и загаженный самим человеком, ты уже не ощущаешь, что находишься вне реальности. Ты живешь в нем, чувствуешь, действуешь и можешь умереть. Страх и боль будут точно такими же, за одним исключением – ты проснешься, или по крайней мере должен проснуться…

У того мира множество названий – кто-то называет его Коллективным бессознательным, кто-то придумывает сложные технические термины, а кто-то, провалившись туда ненароком, и вовсе начинает утверждать, что побывал в Чистилище. Но Путешественник точно знает – что попал в Срединный мир, и это лишь один способ для достижения цели, которой, несомненно, является Путь.

Древняя мудрость гласит: чтобы познать себя, Путешественнику необходимо пройти Путь, ведь именно прохождение Пути делает из неопытного ученика настоящего мастера своего дела, и ненароком меняет реальность.

У каждого, кто решится на это непростое приключение, согласно фолианту, который так яро изучал Арсений, непременно будет проводник. Ясное дело, что из-за туманности формулировок в этом документе невозможно было даже предположить, что или кто это будет. Строка посередине выцветшего и немного пожелтевшего листка с затертыми краями гласила: «И встретится избравшему Путь проводник, к двери ведущий, и будет это нечто своим для каждого. Чистому душой откликнется зверь знающий, заблудшему же искать предмет нужно. Просто ни одному, ни другому в поиске дороги не будет, ибо Путь ведет к одной из сторон. Зла ли, добра ли, понять путник должен, и именно это и будет дорогой».

– Сложно это все, – махнул рукой Арсений, – понапишут непонятно что, а ты разбирайся, нет бы четкие инструкции давали, и где этот наставник, когда он так нужен?

Не знал тогда юный Путешественник, что понимание так же есть часть Пути, причем одна из самых сложных. Он забросил свои старания, сосредоточившись на проникновении в манящий срединный мир. За подготовками и тренировками шли дни и недели, и в итоге, когда цель уже была так близка и процесс полностью захватил Арсения, он и вовсе забыл то, зачем он так стремился попасть туда. Он уже мало походил на того серьезного человека в деловом костюме, которого мы знали ранее. Сейчас он напоминал скорее фанатика какой-то религиозной секты: бледное лицо, мешки под глазами, не вполне приятный запах и обвисший свитер – так он выглядел со стороны. Он взял отпуск и забыл обо всем, ведь все время уходило на тренировки. Соседи даже начали за глаза называть его наркоманом и пропащим человеком. С одной стороны, это было именно так – все перестало иметь значение в сравнении с той целью, к которой он шел.

Но, стоя сейчас с открытой книгой, бормоча что-то себе под нос и размахивая руками перед стеной своей квартиры, Арсений даже не заметил, что в углу появилась еще одна дверь, которой здесь никогда не было. А когда «Зоркий Джо», как это было сказано в каком-то анекдоте, все же заметил, что в кладовке не хватает стены, то радость так захватила его, что он и вовсе забыл, зачем начинал свое Путешествие. Крадучись, подойдя к этой зловещей обшарпанной двери и потянув за ручку, он отважно шагнул в густую темноту, открывшуюся с той стороны.

* * *

Матерясь и машинально отряхиваясь, наш герой с изумлением стал озираться вокруг: находился он посреди вытоптанного поля и двери ни сзади, ни сбоку не было.

– Вот влип, – пронеслось в голове, – как вернуться-то, вовсе и не было написано…

Тем не менее, вокруг открывался сумасшедшей красоты пейзаж, причем слово «сумасшедший» здесь подобрано не зря – столь красивая и противоречивая местность могла возникнуть лишь у человека со смещенным чувством реальности. Проще говоря, у душевнобольного.

Красным предзакатным заревом было залито все небо, по которому, перемежаясь с молниями, плыли ало-черные облака. Солнце, цвета которому еще наверное не успели придумать, появлялось то тут, то там как-то произвольно, видимо, так, как ему хотелось. Ни деревьев, ни каких бы то ни было других значимых объектов вокруг видно не было, может и ветра не ощущалось из-за того, что он не шелестел в ветвях и не раскачивал стволы вековых дубов.