Книга Проклятье горничных - Мередит Митчел

– Признаться, я опасался, что вчерашние увеселения оставят свой след на ваших прелестных личиках, милые дамы, – обратился доктор к троим подругам. – Счастлив увидеть, что я ошибся, вы все подобны самым нежным розам из сада лорда Гренвилла.

Молодые леди улыбнулись – старомодные комплименты доктора неизменно были им приятны.

– А где же наша неотразимая миссис Пейтон? – Доктор поочередно оглядел всех троих, задержав взгляд на Эмили, но, кажется, нашел, что ее бледность не выглядит болезненной, и одобрительно улыбнулся.

По необъяснимым причинам из всех подруг Сьюзен Дафна была его любимицей, это знали и Джейн, и Эмили. Доктор Вуд находил миссис Пейтон очаровательной молодой женщиной и нередко шутливо обещал жениться на ней, если мистер Пейтон, умеренный в еде у себя дома и склонный к перееданию в гостях, внезапно скончается прямо во время парадного обеда.

У мисс Холтон не было компаньонки, и Дафна частенько вывозила Сьюзен на балы, музыкальные вечера и даже в Лондон, когда доктору не хотелось оставлять свои исследования ради бесполезной траты времени за чайным или карточным столом. Средства, выделяемые Сьюзен, позволяли покрыть траты обеих подруг, и Дафна видела в этих поездках несомненную пользу для себя.

Леди Уитмен, мать Эмили, не сочла бы Дафну подходящей компаньонкой для своей дочери, но доктор Вуд не был искушенной светской дамой и не замечал, что легкомыслие миссис Пейтон может нанести урон репутации его племянницы.

Эмили как-то собиралась поговорить с ним об этом, но ее отговорила Джейн. Пока Дафна не делает ничего дурного, только болтает и смеется больше, чем следует, а это не повредит Сьюзен.

– Дафна, скорее всего, появится в столовой, мы не рассчитываем на ее общество в столь ранний час, – ответила за всех Эмили.

– Леди Гренвилл, я полагаю, миссис Пейтон права в своем желании восстановить силы, затраченные ею на танцы, – засмеялся доктор Вуд, но прищуренные глаза выдавали его озабоченность. – И вам я бы посоветовал следовать ее примеру.

– Оставим это, дорогой друг, вы знаете, сон покидает меня слишком рано, и я никогда не могу удержать его. – Эмили поднялась, опираясь рукой о подлокотник скамьи. – Идемте в столовую, леди Пламсбери не понравится, если мы опоздаем.

Доктор галантно предложил ей руку, непоседливая Сьюзен ринулась вперед, увлекая за собой Джейн. Эмили же не сомневалась, что доктор Вуд воспользуется моментом и будет читать ей наставления относительно пользы хорошего сна, даже если дать его ей способна лишь порция снотворного. Молодая женщина почти никогда не прибегала к этому средству, ей вполне хватало тех недолгих часов, что она проводила в постели, и предпочитала поговорить о чем-нибудь другом, хотя и знала, что доктор Вуд желает ей только добра.

Сегодня он, к счастью, заговорил о другом. Похвалил бал, восхитился бриллиантовым гарнитуром, полученным Эмили в подарок от супруга, посетовал, что не может задержаться в гостеприимном доме Гренвиллов еще на день, но обещал оставить Сьюзен на попечение леди Гренвилл, ведь девушке так хочется провести еще немного времени в компании друзей. Всех этих тем хватило на дорогу до самых дверей столовой. В холле уже собрались остальные гости, и Эмили предложила всем пройти на завтрак.

3

Вечером, когда все гости, даже леди Пламсбери, разъехались по домам, Эмили написала в своем дневнике: «Без сомнения, прошедший праздник можно счесть удачным. Я просила миссис Даррем передать кухарке похвалы ее искусству, во время танцев никто из дам не споткнулся и ни один из джентльменов не наступил на платье леди. Чего еще мне желать?

Уильям подарил мне бриллиантовое колье и браслет. Это, конечно, горькая пилюля. Он должен бы помнить, что я не люблю их резкий блеск, ведь я говорила это неоднократно в его присутствии. С моей-то бледной мордочкой и тонкой шеей только и носить брильянтовое колье! Сомневаюсь, что когда-нибудь надену его, несмотря на восхищение подруг. Впрочем, Уильям и не вспомнит об этих украшениях, ведь он подарил их нелюбимой женщине. Будь на моем месте Луиза, он придирчиво выбирал бы каждый камешек, а потом несколько дней не находил бы себе места в ожидании – как-то она воспримет подарок? Пожалуй, не стоит писать об этих брильянтах слишком много, они того не стоят. Когда-нибудь подарю их юной новобрачной, супруге моего Лоренса.

Дом, в котором растет ребенок, нельзя назвать холодным и одиноким. Но можно ли назвать счастливым дом, где нет любви между супругами? Лори – вот мое единственное счастье, но и он скоро вырастет и покинет меня. Учитывая характер наших отношений с его отцом, мне навряд ли выпадет радость растить собственных детей, а ведь Лори так мечтает о братике и сестричке! Бедный малыш! Потерять мать в столь нежном возрасте! Смогу ли я заменить ее? Боюсь, Луиза воспитывала бы сына по-другому, да и Уильям был бы рядом с нею совсем другим отцом. Но мне не следует жаловаться и страдать, я получила то, чего желала больше всего на свете. Знать бы еще, сколь высокой окажется цена! И все равно я вышла бы замуж за Уильяма, ради него, ради Лори и ради себя самой. Лучше уж я буду несчастлива рядом с Уильямом, чем вдали от него».

Эмили подождала, пока чернила высохнут, и закрыла толстую тетрадь в синем кожаном переплете.

Она начала вести дневник в двенадцать лет, после того злосчастного падения, когда ее тоненькая ножка переломилась сразу в двух местах. А что еще остается, когда целые дни проводишь в постели? В ожидании, пока сломанные кости срастутся, Эмили прочитала едва ли не все книги из библиотеки отца, какие смогла получить, не только те, которые ей соглашалась принести гувернантка, но и неподобающие для чтения в ее возрасте романы, присылаемые ей жалеющим сестру Реджинальдом.

За долгие месяцы Эмили вдоволь наслушалась глубокомысленных хмыканий и безнадежных вздохов докторов, прежде чем надежда на то, что она вновь сможет бегать, покинула ее. Нога так и осталась слабой и искривленной, к тому же чуть короче другой.

– Это господь покарал вас за неблаговидное поведение, – заявила Перкинс, старая нянька, заботившаяся еще о матери Эмили. – Для чего вам понадобилось подсматривать за кузеном и мисс Кромби?

Конечно, любимицей няньки была хорошенькая послушная Луиза, но это обстоятельство не давало Перкинс права быть такой жестокой по отношению к бедняжке Эмили. Всю жизнь расплачиваться за детскую шалость – не слишком ли даже для карающей длани провидения?

Эмили и прежде не любила своего кузена Джеффри Хатчинсона, он казался ей скучным, и от него всегда скверно пахло, но Хатчинсоны были богаты, и родители мисс Кромби ни за что не позволили бы дочери упустить такую прекрасную партию. В тот день все в доме пребывали в уверенности, что Джеффри сделает мисс Кромби предложение, и Эмили готова была отдать свои лучшие игрушки, лишь бы услышать, что ответит бедная девушка. Увы, игрушки остались в детской Эмили, позабытые хозяйкой, а сама девочка дорого заплатила за любопытство.

Кузен Джеффри не нашел лучшего места для объяснения, чем старая беседка на краю небольшого искусственного озера, и Эмили без труда взобралась на крышу, сквозь щели в которой ей прекрасно было видно и слышно все происходящее внизу. Мисс Кромби едва успела раскрыть рот, чтобы ответить на выспреннее, лишенное всякого чувства предложение Джеффри, как чуть ли не на голову ей свалилась Эмили – прогнившая деревянная кровля не выдержала веса хрупкой девочки.