Книга Шерлок Холмс и крест короля - Дональд Томас

Возразить мне было нечего. Я мог лишь признать правоту Холмса либо воздержаться от ответа. Оставив крышку пианино открытой, мой друг повернулся к витрине, где хранилась превосходная коллекция севрского фарфора. Эти вазы, чашки и бонбоньерки представляли собой замечательные образцы декоративного искусства XVIII столетия и были достойны того, чтобы украсить королевскую гостиную. Холмс осторожно открыл отпертую стеклянную дверцу.

— Думаю, здесь отыщется очень мало отпечатков, Ватсон. В подобных домах слуг учат держать дорогую посуду салфеткой в тех редких случаях, когда они стирают с нее пыль, чтобы пальцы не касались блестящей поверхности. Не годится грубым рукам горничной или даже дворецкого осквернять своим прикосновением такие сокровища.

— У лорда Артура не было салфетки.

— Действительно. Согласитесь, удивительно, что человек, который снимает перчатки лишь в том случае, когда садится за пианино (поскольку они помешали бы ему играть), не надел их, решив поупражняться в искусстве совершения кражи! Узнав, почему он так поступил, мы, вероятно, получим ответ и на все остальные вопросы.

— Он рассчитывал на то, что его не поймают.

— Скорее, надеялся, что его не увидят, — тихо произнес Холмс, сделав ударение на последнем слове.

— Если лорд Артур обычно прячет руки, то почему же он согласился прилюдно играть на пианино без перчаток?

— Мы сможем это понять, не выходя отсюда. Ну а пока буду вам признателен, если вы мне поможете: пожалуйста, принимайте у меня предметы по одному и аккуратно расставляйте их на столе позади вас. Постарайтесь не оставлять отпечатков пальцев и не стирать те следы, которые уже имеются. Нам не придется обыскивать весь шкаф, поскольку, если верить лорду Блэгдону, его кузен, стоя вот на этом месте, нашел то, что хотел, без особого труда. Думаю, мы ограничимся осмотром дюжины вещей.

Как оказалось, хватило и восьми. Первые четыре были вазами с золочеными ручками и орнаментом. На глянцевом синем фоне мастер запечатлел парковые сценки, копируя Фрагонара. Холмс нанес на глазурь темный порошок, и стало очевидно, что с тех пор, как ее в последний раз протирали, к ней никто не прикасался. На розовой десертной тарелке с позолоченной каймой удалось обнаружить знаки зодиака, но не отпечатки пальцев. Две мейсенские вазы, расписанные голубыми цветами по белому полю, пришлось покрыть светлым и темным составами, что, однако, ни о чем нам не сообщило. Холмс, как всегда, был прав: все эти предметы очистили от пыли, натерли до блеска и убрали в витрину, не оставив на них ни малейшего следа.

Наконец детектив достал изящную севрскую конфетницу с позолоченным орнаментом из лилий, обильно украшенную росписью по эмали. Она была четырехугольной формы, примерно шести дюймов шириной. Крышку венчала золотая шишечка, на которую с четырех сторон взирали боги северного, южного, восточного и западного ветров: Борей, Нот, Эвр и Зефир. Холмс передал бонбоньерку мне, ни одним пальцем не дотронувшись до глянцевой поверхности.

— На мой взгляд, этот предмет не совсем гармонирует с вазами, — сказал он, бережно поставив вещицу на стол. — Любопытнейший экземпляр, приобретенный, видимо, вдобавок к основной части коллекции. Думаю, для такой светлой глазури подойдет графитный порошок.

Холмс придвинул конфетницу к окну, чтобы осмотреть ее при солнечном свете. С помощью порошковдувателя он тонким слоем нанес темное вещество на все внешние поверхности, сдул излишки, взял увеличительное стекло и принялся изучать набалдашник и левую сторону бонбоньерки. Наконец он выпрямился и протянул лупу мне.

— Требуется более тщательное исследование, Ватсон. Как бы то ни было, отпечатки, кажется, остались только там, где я и ожидал их найти: два полных и два частичных на золотой шишке, четыре на левой стенке и один вот здесь. Предположим, они принадлежат тому, кто придерживал бонбоньерку пальцами левой руки, правой снимая крышку. Уверен, что эти отпечатки в точности совпадут с теми, которые мы обнаружили на клавишах пианино.

Не будучи специалистом в дактилоскопии, я не мог не признать, что сходство папиллярных узоров, указанное Холмсом, очевидно. И на клавиатуре, и на фарфоре три из линий, оставленных левым указательным пальцем, разветвлялись вверх, а две — вниз. Короткие отдельные черточки и так называемые островки тоже походили друг на друга. А самым веским доказательством, на мой взгляд, служили следы от незначительного пореза — нам всем так или иначе случается поцарапаться. Ранка давно уже не причиняла беспокойства тому, чьи отпечатки пальцев мы рассматривали, однако рубец не исчез окончательно.

Холмс осторожно приподнял крышку за края и снял ее.

— Думаю, мы можем заключить, что с тех пор, как прислуга протерла этот предмет и вернула его на место, к нему прикасался лишь один человек. Даже без следов на клавишах пианино все указывало бы на лорда Артура Сэвила, — произнес сыщик и, заглянув внутрь бонбоньерки, воскликнул: — Этого и следовало ожидать, Ватсон! Как говорится, с глаз долой… Горничная смахнула наружную пыль, но не потрудилась открыть конфетницу.

Я наклонился ближе и на белом глянцевом донце увидел два пятна карамельного цвета размером с почтовую марку каждое.

— Эту милую вещицу всего-навсего использовали по прямому назначению, то есть хранили в ней шоколад, — сказал я. — Под действием тепла от разожженного камина или солнечного света конфеты растаяли.

— Две из них, — быстро ответил Холмс, — причем произошло это недавно.

Мой друг дотронулся указательным пальцем до языка, а затем до одного из пятен, придал лицу разочарованное выражение и пожал плечами. Повторив процедуру со вторым пятном, он на несколько секунд замер, после чего прижал ко рту платок, словно сдерживая тошноту, энергично сплюнул в него, в несколько прыжков пересек гостиную и схватил стоявший на столике сифон с содовой. Как певец, полощущий свои миндалины, Холмс плеснул себе в рот воды, а потом, подскочив к окну и распахнув его, снова плюнул, не церемонясь, прямо на клумбу.

Я наклонился к бонбоньерке и обнюхал ее. Пахло лежалыми конфетами и больше ничем. Я осторожно запустил палец внутрь.

— Если вы собираетесь попробовать это на вкус, Ватсон, то, может быть, слово «аконитин» заставит вас передумать. Судя по скорости воздействия на рецепторы языка, именно это вещество, содержащееся в индийском аконите, или борце свирепом, осталось на дне конфетницы. В ней был яд, и вряд ли его туда положил тот, кто не намеревался совершить убийство. Я попробовал лишь самую малость, но мои губы и язык до сих пор ощущают онемение и покалывание. Однако, будучи запрятанным в конфете, аконитин, разумеется, сделал бы свое дело, прежде чем у жертвы возникли бы подозрения.

— Как же лорд Блэгдон?

— Пока мы ему ничего не скажем. Кроме того, в свете новых обстоятельств нам следует проверить рассказ его светлости о визите лорда Артура. Я должен снять отпечатки пальцев с подоконника библиотеки. Не думаю, чтобы наш клиент ввел нас в заблуждение, однако дело приобретает весьма серьезный оборот.

3

Побывав в библиотеке, мы вернулись в северную гостиную. У эркерного окна маячила длинная сутулая фигура хозяина Прайорсфилда. Он повернулся, чтобы нас поприветствовать.