Книга Минута молчания - Зигфрид Ленц

Как и на каждом морском празднике, у нас тоже появился местный морской повелитель, морское чудище. Сонин отец вышел из моря, держа в руке свою острогу на угрей, рубашка и штаны прилипли к телу, а его чело было украшено морскими водорослями. Его встретили аплодисментами, с притворным почтением. Когда он воткнул острогу, которую нес как скипетр, в землю, дети кинулись к своим родителям. Издавая грозное бормотание, он сурово оглядывал присутствующих, и я знал: сейчас он ищет ее, он ищет ту девушку, которую назовет морской девой, и вот он уже начал обходить своими шаркающими ногами столики, улыбался, гладил по волосам, изучающе смотрел, кланялся, выражая сожаление, что так никого и не выбрал. Мимо нашего столика он сначала просто прошел, но на танцплощадке внезапно повернулся, пристально взглянул, хлопнул себя по лбу, поспешно вернулся назад и склонился перед Стеллой. Потом предложил ей свою руку. И повел ее к танцплощадке, причем так, словно хотел выставить напоказ или получить одобрение своего выбора. А ты, Стелла, с радостью подчинилась ему: когда он обхватил тебя за бедра и закружил в танце, а потом взял часть водорослей со своей головы и возложил их на твою, наклонил ее и поцеловал тебя в лоб — ты была согласна на все, и тебе было весело. Только когда он повел тебя к берегу, чтобы увести под воду, ты заупрямилась и радостно посмотрела на Соню, а та подбежала к тебе и прижалась всем телом.

Соня утащила Стеллу к нашему столику, и после того как я заказал кока-колу и кока-колу с ромом, Соня спросила то, о чем ей, очевидно, очень хотелось знать: есть ли у Стеллы муж и почему его нет здесь и правда ли, что она учительница — Кристиан сказал ей об этом, когда они танцевали, — и строгая ли она; а еще ей хотелось знать, нравятся ли Стелле жители Пастушьей бухты. Стелла терпеливо отвечала на ее вопросы, даже на тот, переведут ли меня в следующий класс. Она сказала: «Кристиан справится с этим, если будет стараться, он многого тогда добьется». Когда Соня заявила в ответ: «Кристиан мой друг», Стелла погладила ее по головке, притом с такой нежностью, которая тронула меня.

Когда капелла заиграла модный хит Spanish Eyes, кое-кто из такелажников решился выйти на танцплощадку, а здоровенный грузный блондин, который везде в нашем ближайшем окружении получил отказ, нетвердыми шагами приблизился к нашему столику, изобразил что-то вроде поклона и пригласил Стеллу на танец. Его качало, и он ухватился за крышку стола. Стелла покачала головой и тихо сказала: «Не сегодня», а парень в ответ выпрямился и злобно уставился на нее, сузив глаза, его губы задрожали; лицо мгновенно приобрело враждебный вид. Он произнес: «Не с нами, а?» Я хотел встать, но он прижал меня к стулу, положив свою тяжелую руку мне на плечо. Я посмотрел на его голые пальцы на ногах, собрался было поднять ногу, но тут вскочила Стелла, вытянула руку в сторону его дружков и сказала: «Ступайте к ним, там вас ждут», и парень сник, надул щеки и, пренебрежительно махнув рукой, заковылял в их сторону. Стелла села и отпила глоток, бокал в ее руке дрожал; она улыбнулась, казалось, она сама была удивлена результатом своего отказа, возможно даже, ее развеселил собственный бравый поступок. Но неожиданно она встала и распрощалась, слегка попрощавшись с Соней, и направилась к отелю, уверенная, что я последую за ней. У регистрационной стойки она взяла ключ от своего номера. Она ничего не объясняла. Под конец она сказала: «Я радуюсь предстоящему воскресенью, Кристиан».

Оба юноши, с опозданием вошедшие в зал, наверняка были учениками из автошколы, не исключено, что они опоздали на автобус, а может, сам автобус задерживался, они внезапно выросли у входа, два пепельно-русых паренька в чистеньких рубашечках, у каждого в руке по букетику меленьких цветочков. С каким пиететом они протискивались вперед. Если кто-то смотрел на них осуждающим взглядом, они прикладывали палец к губам или извинялись миролюбивым жестом. Один из них был Оле Нихус, ставший победителем регаты на нашем морском празднике, Оле, эта тихая приветливая клецка, про которого никто даже подумать не мог, что именно он одержит победу. Они положили свои букетики к фотографии Стеллы, поклонились ей и смешались, пятясь задом, с участниками школьного хора, у Оле был такой довольный вид, словно он здесь выиграл еще один приз.

Когда он садился в свой «дредноут», это выглядело так, что он не доберется даже до линии старта — его сколоченная из досочек ящика посудина качалась на воде, кренилась на бок, чуть ли не зачерпывала воду. По сравнению с другими юными яхтсменами, Оле испытывал затруднение отойти от деревянного моста, к которому были пришвартованы все лодки. К началу регаты ветер набрал силу. Наша Катарина, старый прогулочный катер, которым отец разрешил мне управлять, уже приготовился к началу регаты, жюри соревнований, трое одетых в белое мужчин, у каждого морской бинокль на груди, поднялись на катер, и прежде чем мы отчалили, на мосту появилась Стелла, поверх зеленого купальника на ней было теперь еще ее пляжное платье. С наигранной официальностью она попросила у меня разрешения наблюдать регату с нашей Катарины, я помог ей сесть на высокое сиденье позади штурвала. Желтые и коричневые и черные, как пираты: в таком виде вышла в море со старта легкая армада разношерстных парусников, ветер сотрясал их, доставляя яхтсменам немалые заботы. Один из членов жюри выпустил сигнальную ракету, она рассыпала искры, прежде чем упала в море, с шумом поднялись качавшиеся на волнах птицы, описали свои круги и вновь опустились, все так же шумно, на прежнее место. Внезапные удары ветра обрушились на паруса, и было нелегко придерживаться курса на поворотный бакен, иногда паруса хлопали так сильно, что, казалось, на море слышна пальба.

Нет, ровным и непрерывным скольжением это никак нельзя было назвать, как и мирным соревнованием — ветер не был одинаково милостив ко всем парусникам; для одних все кончалось уже у первого бакена, например, для Георга Бизанца, любимчика Стеллы, который поздно заметил навигационный знак, врезался в бакен, парус затрепыхался, мачта опрокинулась, и парусник, похожий на корыто, перевернулся — не то, чтобы драматически, по-своему как-то спокойно и деловито.

Георг вынырнул из-под паруса, распластавшегося по воде, ухватился за мачту и попытался поднять парус, ловко упираясь корпусом в свою посудину, но ему не удалось справиться с задуманным. Он не преуспел. Я направил Катарину к месту аварии; словно желая помочь мне, Стелла положила свою руку на мою, державшую штурвал, и, наклонившись ко мне, сказала: «Ближе, Кристиан, мы должны подойти поближе». Георг оставил попытки поднять парус, ушел на какой-то миг под воду, потом выплыл на поверхность и вскинул обе руки вверх, один из членов жюри освободил от креплений красно-белый спасательный круг и кинул его Георгу, круг упал на парус и остался там, покачиваясь, лежать. Пытаясь схватить его, Георг ушел под парус. Наша Катарина легонько вращалась на воде при выключенном моторе, члены жюри делали различные предположения, а Стелла решила действовать по своему усмотрению. Ты скинула пляжное платьице, подтянула канат швартового барабана на задней палубе и протянула конец мне: «Давай, Кристиан, обвяжи меня покрепче». Она стояла передо мной с растопыренными руками и смотрела призывно на меня, я обмотал канат вокруг ее бедер, подтянул ее тело к себе, Стелла положила обе руки мне на плечи, я попытался ее обнять, казалось, я понял по ее взгляду, что она ждала этого, но один из членов жюри закричал: «Давай, скорее к трапу, не медли!» Я повел тебя, рука в руке, к забортному трапу, где ты сразу спустилась на воду, нырнула разок и потом, пока я разматывал канат, быстро поплыла к Георгу кролем. Как решительно она освободилась от него, когда он выпрыгнул наверх, уцепился за нее и обхватил обеими руками. Георг готов был утащить ее вместе с собой под растянутый на воде парус, но два удара по шее и один по затылку ослабили его хватку; он выпустил Стеллу из рук. Стелла схватила его за воротник и подала мне сигнал, я стал тянуть канат на себя, крепко держа его и постоянно перебирая руками. Я подтянул их к трапу так близко, что мы смогли поднять Георга на борт. Стелла поплыла назад к паруснику и привязала канат к банке, достаточно крепко, чтобы парусник можно было тащить на буксире.