Книга Пираты южных морей - Говард Пайл

Однако затем корабль у пиратов все же отбили, а сам Бартоломью Португалец едва уцелел, пережив ряд невероятных приключений. Но стоило ему благополучно избежать лап испанцев, как он с командой вновь набранных авантюристов под покровом ночи повторно напал на тот же самый корабль (на этот раз стоявший на якоре в гавани Кампече под охраной пушек форта), благополучно захватил его, вытравил цепь и дал ходу, не потеряв при этом ни одного человека. Вскоре, однако, разразился шторм, и корабль затонул близ острова Пинос, что, впрочем, никоим образом не умалило лихость сего деяния.

С двумя вышеупомянутыми героями вполне мог сравниться по известности и Рок Бразилец: жестокий и бесшабашный выходец из Голландии, прибывший в Испанские моря с бразильского побережья, чем и объясняется его незамысловатое прозвище. Этот человек прославился после первой же предпринятой им авантюры: он захватил корабль с серебром немыслимой ценности и благополучно привел его на Ямайку. Когда же испанцы с немалым трудом все-таки пленили сего флибустьера, он так запугал их рассказами о беспощадной мести, которая неминуемо последует со стороны его приверженцев, что те предпочли его отпустить.

И это лишь три наиболее выдающихся из великого множества заполонивших Испанские моря буканьеров. А сколько их еще было — не менее отчаянных, не менее безрассудных и не менее алчных, обуреваемых безумной жаждой наживы.

Последствия пиратства вскоре стали очевидными. Владельцы кораблей и торговцы не желали понапрасну рисковать, и испанская коммерция в тех водах практически сошла на нет. Суда не осмеливались покидать порты, кроме как под конвоем мощных военных кораблей, но даже такая предупредительная мера не всегда избавляла от нападения. Товары из Центральной и Южной Америки попадали в Европу через Магелланов пролив, маршрутами же между Багамскими и Карибскими островами почти никто не ходил.

Так что в итоге «буканьерство», как его стали повсеместно называть, перестало приносить те баснословные барыши, на которые флибустьеры могли рассчитывать поначалу. Сливки сняли, и молока в плошке осталось совсем чуть-чуть. Уже нельзя было сколотить сказочное состояние всего лишь за десять дней плавания, а те деньги, что добывались, едва ли стоили подстерегавших пиратов опасностей. Необходимо было изобрести что-то новое, иначе буканьерству суждено было прекратить существование.

И вот появился человек, который показал пиратам новый способ выжимать из испанцев деньги. Это был англичанин по имени Льюис Скот.

Следствием прекращения торговли в Испанских морях стало неизбежное накопление всех собранных и произведенных богатств в наиболее крупных, укрепленных городах и селениях Вест-Индии. Поскольку море пиратов добычей больше не баловало, ее теперь приходилось взимать на суше: ведь разбойничать можно и там. Льюис Скот был первым, кто додумался до подобного решения.

Он собрал многочисленный отряд таких же отчаянных и жадных до наживы головорезов, как и он сам, обрушился на городок Кампече и разграбил его подчистую, захватив все, что только можно было унести.

Когда же в городе остались лишь голые стены, Скот пригрозил жителям сжечь его дотла, если не получит крупной суммы денег в качестве выкупа. С награбленным добром он отправился на Тортугу, куда благополучно и прибыл. Итак, проблема была решена.

За Скотом последовал некий Мансвельд, буканьер менее известный, который совершил налет на остров Санта-Катарина, ныне Провиденсия, захватил его и, использовав в качестве базы, предпринял не слишком удачную высадку в Новой Гранаде и Картахене. Его имя, быть может, и вовсе не дошло бы до нас, не будь он учителем наиспособнейшего из учеников — великого капитана Генри Моргана, самого известного из всех буканьеров, человека, несомненно, выдающегося, одно время занимавшего пост губернатора Ямайки и посвященного в рыцари Карлом II.

Потом был храбрец Джон Дэвис: он родился на Ямайке, где тягу к пиратству впитал с молоком матери. С отрядом из всего лишь восьмидесяти человек он под покровом ночи напал на крупный город Никарагуа, перерезал часовых и затем «безо всякого почтения и уважения» принялся грабить церкви и дома.

Конечно же, беспорядки в целом городе не могли длиться долго, и вскоре горстке пиратов пришлось убраться восвояси. Однако за весьма непродолжительное время они ухитрились награбить и унести с собой денег и драгоценностей на сумму в пятьдесят тысяч песо да еще вдобавок захватить в заложники более десятка знатных граждан, за которых впоследствии потребовали выкуп.

Ну а потом на сцене появился человек, которому удалось достичь гораздо больших высот, нежели всем его предшественникам. То был Франсуа Олоне, разграбивший города Маракайбо и Гибралтар. Холодный, бесстрастный и безжалостный, с ледяным сердцем, не ведавшим приливов человеческой теплоты, этот страшный флибустьер не знал милосердия и ни разу не испытал хоть малейшего проблеска жалости к тем несчастным, кто по воле злого рока попадал в его обагренные кровью руки.

Губернатор Гаваны направил против него крупный боевой корабль с негром-палачом на борту, дабы после захвата пиратов не возникло непредвиденных проволочек и правосудие немедленно свершилось. Но Олоне не стал дожидаться прихода военных: он отправился им навстречу и обнаружил корабль на якорной стоянке в устье реки Эстера. На рассвете он напал на него — стремительно, внезапно и решительно. Скоро корабль был захвачен, а испанцы загнаны в трюмы. Затем последовала развязка. Одного за другим испускавших отчаянные вопли пленников выволакивали наружу и хладнокровно убивали, в то время как Олоне стоял на палубе полуюта и бесстрастно взирал на происходящее. В числе прочих вытащили и негра. Тот умолял сохранить ему жизнь, обещая рассказать все, что знает. Олоне учинил негру допрос и, выжав из него что только мог, равнодушно махнул рукой — и бедняга отправился к остальным. Был помилован лишь один человек: Олоне отослал его к губернатору Гаваны с посланием, что впредь он не пощадит ни одного испанца, которого встретит с оружием. И это не было пустой угрозой.

Взлет прославленного Олоне отнюдь не был стремительным. Он пробивал себе дорогу наверх упорным трудом, преодолевая множество неудач. Но вскоре, после постоянных поражений, течение фортуны изменило направление и понесло его от одного успеха к другому, без всяких помех и препятствий, и так продолжалось довольно долго.

Генри Морган пополняет ряды головорезов перед очередным нападением

Курсируя близ Маракайбо, Олоне захватил торговый корабль, груженный огромным количеством серебра и монет, и тогда-то у него и созрел замысел напасть на сей богатый город. Не теряя времени, он набрал на Тортуге полтысячи отъявленных негодяев, взял с собой некоего Мишеля де Баско и еще двести буканьеров, которыми тот командовал, вошел в Венесуэльский залив и словно чума обрушился на обреченный город. Сойдя с кораблей, буканьеры атаковали охранявший город форт в устье пролива, что ведет в озеро Маракайбо.

Испанцы держались стойко, обороняясь всеми подручными средствами. Однако через три часа крепость была сдана, а гарнизон бежал, сея ужас и смятение среди жителей города. Спасаясь от пиратов, те, кто мог, на лодках направились в город Гибралтар, что располагался на берегу того же озера, приблизительно на сто пятьдесят километров южнее.