Книга Похищение Афины - Карин Эссекс

— Но эта отважная дама и слышать не хотела ни о чем подобном. Распрощавшись со всем, что было для нее привычным и дорогим, она не заставила своего супруга отправиться в чужие края в одиночестве. Полагаю, что мы должны отметить благородство и самопожертвование, проявленные этой женщиной.

Присутствовавшие чуть наклонили головы, отдавая поклон Мэри, но она не почувствовала в этом никакой почтительности. Элджин продолжал говорить, подчеркивая крайнюю важность и срочность их миссии. Но у ее мужа не было того искреннего и дружеского тона, который сделал такими трогательными и убедительными слова клятвы короля Генриха: «Проливший сегодня за меня кровь навеки станет мне братом». И все собравшиеся прекрасно знали, что в глазах Элджина они никогда не станут ему братьями. Речь графа не только не могла заставить их поверить в это, она лишь подчеркнула его равнодушие и скаредность. К тому же титул самого Элджина и несметное богатство его супруги не привносили убедительности в слова о «самопожертвованиях».

— Предлагаю вам серьезно обдумать те уникальные возможности, которые сейчас предоставляются вам. Укажу также, что немалое количество людей готово с радостью заменить вас, если вы найдете невозможным продолжать свою службу у меня, — произнес он в заключение.

Лорд Элджин замолк и мрачно оглядел своих слушателей. Холод взгляда и поведения посла сделали невозможным какие-либо комментарии со стороны подчиненных. Мэри уже отметила эту язвительную черточку в отношении ее мужа к посторонним, которая, возможно, и необходима, чтобы удерживать их в повиновении. Она была благодарна Элджину за то, что он позволяет ей принимать участие в своих служебных делах, ибо испытывала безграничное любопытство к его занятиям и стремилась стать полноправным партнером каждого его предприятия.

После долгого молчания преподобный Хант поднял взгляд к небесам и уныло объявил:

— Начинается дождь.

Присутствующие стали расходиться, чтобы приняться за слезные обращения к своим близким с просьбами о деньгах. Письма эти могли быть посланы из ближайшего порта.

Гамильтон отвел Мэри в сторону.

— Леди Элджин, финансовое состояние моих родных не позволит им компенсировать жесткую экономию сэра Элджина.

Мэри потрепала его по руке.

— Уверяю вас, я не допущу, чтоб вы, находясь на службе, голодали.

Ее слова вызвали улыбку на лице бедного юноши.

— Вы будете устроены со всем возможным комфортом.

— Мадам, вы слышали, будет дождь, — вмешался Элджин. — Вам следует спуститься в каюту.

Мэри обернулась и увидела, что лицо Элджина по-прежнему хранит выражение суровости, с которым он обращался к своим подчиненным. А она хотела бы вернуть ему привычную приветливость их уединенных бесед.

— Все они — люди далеко не обеспеченные, — тихонько прошептала она мужу. — Не могли бы мы быть повеликодушнее с ними?

— Ты отдаешь себе отчет в том, что на небольшую сумму в шесть тысяч фунтов мне предстоит содержать целое посольство и выплачивать им жалованье? Я уже пожалел, что согласился принять эту должность. Дипломатия, безусловно, занятие для человека со средствами.

— Что за чепуха! Ты просто создан для этой службы. Такого же мнения придерживается сам король.

— Это правда. Тем не менее его величество не нашел нужным увеличить фонды. Нет, Мэри, боюсь, что, если ты намерена жалеть этих людей, тебе придется воззвать к своему сердцу, а не к возможностям кошелька.

Любящее выражение вновь появилось на его лице, и он нежно поцеловал ее в лоб.

— Хорошо, я попытаюсь, дорогой.

Мэри была счастлива вернуть ту привязанность, которую они испытывали друг к другу. Невыносимо, когда рвутся сладчайшие узы, связывающие их. Она может разыгрывать из себя строптивицу, оставаясь наедине с мужем, но на людях главная роль принадлежит ему, и она — его опора и помощница — должна во всем поддерживать супруга.

Когда Мэри спускалась вниз, то случайно услышала беседу между преподобным Хантом и капитаном Моррисом о несправедливости сложившейся ситуации.

— Отцу леди Элджин принадлежит чуть не половина Шотландии, это хорошо известный факт. А нас просят субсидировать миссию лорда Элджина на те жалкие гроши, которыми располагают наши семьи!

— Угу. Богатый не согласится отдать и черной дворняги за белоснежную обезьянку. Таков мир. — Капитан испустил глубокий вздох. — И нам приходится с этим мириться.

Очевидно, ни священнослужитель, ни капитан «Фаэтона» не верили в справедливость требований ее мужа. Мэри пришло в голову, возможно впервые в жизни, что таково положение всех зависимых людей, и она мысленно дала себе обещание сделать все возможное, чтоб смягчить недовольство и помочь мужу добиться успеха.

Мэри Гамильтон Нисбет влюбилась в Элджина с первого взгляда, когда он посетил их дом с визитом и был приглашен к чаю. Она, конечно же, слышала о нем и прежде, ведь они жили почти по соседству: обе семьи обитали на противоположных берегах узкого залива Фёрт в Шотландии. Нисбеты — в своем огромном поместье Арчерфилд, включавшем зеленую приморскую деревушку Дирлтон, а Элджин — в Брумхолле, расположенном в графстве Файф, где был занят постройкой нового особняка вместо довольно скромного старого дома, не так давно им самим разрушенного. Знакомые Мэри звали его Элджин. Томас Брюс, седьмой граф Элджин и одиннадцатый граф Кинкардин, не слыхал, чтобы к нему обращались по имени Томас с самого раннего детства, с того дня, когда он, пяти лет от роду, унаследовал свой титул.

Хотя Мэри была наслышана о многих подробностях его жизни, они с Элджином никогда прежде не встречались. В 1778 году, когда родилась Мэри, он учился в Харроу, Вестминстере и школе Святого Андрея. Когда она стала выезжать, бывая на всех балах в Эдинбурге, которые мог посещать и он, Элджин изучал право в Париже. Они могли встретиться при дворе: Мэри проводила много времени в Лондоне, на Гровенор-сквер, у своей бабушки, леди Роберт Мэннерс, и принимала участие во всех увеселениях и празднествах лондонского сезона. Матушка Элджина, леди Марта, была гувернанткой королевской внучки, принцессы Шарлотты, и Элджин не являлся незнакомцем ни для лондонского высшего общества, ни для королевской семьи. Но он редко бывал в метрополии. Когда сын закончил свои штудии во Франции, леди Марта выхлопотала ему поручение по военной части, юноша быстро продвинулся и скоро уже командовал собственным шотландским полком горцев, расквартированным в столице. Едва достигнув двадцати четырех лет, он был избран в палату лордов одним из шестнадцати пэров-представителей, а к двадцати девяти имел ранг подполковника в армии его величества. Эти многочисленные отличия привели к назначению его на дипломатическую службу. Таким был граф Элджин — прежде не знакомый Мэри, но давно известный ей по рассказам, — который одним морозным декабрьским днем, когда тысяча семьсот девяносто восьмой год умирал в холодной, промозглой зиме, навестил их дом и был приглашен к чаю.

Для Нисбетов его появление отнюдь не явилось неожиданным или удивительным. Мэри, двадцатилетняя девушка, единственная наследница обширных поместий, была очаровательна. Ее черные как смоль кудри, светло-карие глаза, грациозная, при некоторой приятной округлости, фигура привлекали взгляды многих. Ее нельзя было назвать редкостной красавицей или ангелом во плоти. Скорее, эта богатейшая из наследниц Шотландии имела здоровую и неотразимую внешность хорошенькой поселянки. Но помимо физической красоты она обладала тем даром, который ее родители — несколько им обеспокоенные — называли «искоркой». Они не склонны были одобрительно относиться к какому-либо проявлению легкомыслия со стороны молодых женщин. Их дочь была самоуверенна, но в присутствии посторонних вела себя по большей части скромно. Она не подавала ни малейших признаков тщеславия, но в мужском обществе подчас излишне кокетничала.