Книга Императрица Орхидея - Анчи Мин

Он вернулся домой, сгорая от стыда. Заперся в своем кабинете и отказывался принимать посетителей. За один год его здоровье сильно пошатнулось. Врачебные рецепты громоздились в нашем доме стопками. Стало ясно, что он долго не протянет. Мать распродала все семейное имущество, но мы все равно не могли оплатить долгов. Вчера мать продала последнюю вещь: отцовский подарок на свадьбу, нефритовую заколку для волос в форме бабочки.

Прежде чем нас покинуть, солдаты вынесли гроб на берег реки, чтобы мы могли видеть проплывающие мимо лодки и попросить кого-нибудь о помощи. Жара усиливалась, воздух был абсолютно неподвижен. Запах разложения из гроба тоже усилился. Мы провели ночь под открытым небом, мучимые жарой и москитами. В животах у нас громко урчало.

Я встала на рассвете и услышала отдаленный топот копыт. Мне показалось, что я продолжаю спать, но через некоторое время передо мной действительно появился всадник. От голода и усталости я едва не падала в обморок. Всадник спешился и направился прямо ко мне. Не мешкая ни минуты, он вручил мне сверток, перевязанный лентой. Он сказал, что это от таотая здешнего города. Испуганная, я бросилась к матери, и вместе мы развязали сверток. В нем находились три сотни серебряных монет.

— Очевидно, таотай был другом твоего отца! — ликующе воскликнула мать.

С помощью всадника мы снова наняли сбежавших солдат. Но счастье наше длилось недолго. Буквально через несколько миль дорогу нам преградила группа всадников во главе с самим таотаем.

— Произошла ошибка, — сказал он. — Мой подчиненный вручил деньги не тому семейству.

Услышав это, мать бросилась на колени. Люди таотая снова забрали у нас деньги. От всех этих переживаний силы меня окончательно покинули, и я упала на гроб своего отца

Таотай подошел к гробу и сел рядом с ним на корточки, словно для того, чтобы получше разглядеть рисунок на крышке. Это был коренастый человек с грубыми чертами лица. Потом он посмотрел на меня, и я от страха вся напряглась.

— Ты не китаянка? — наконец спросил он, глядя на мои незабинтованные ноги.

— Нет, господин, — ответила я. — Я маньчжурка

— Сколько тебе лет? Пятнадцать?

— Семнадцать.

— Так, так. — Глазами он продолжал меня изучать с ног до головы.

— На дороге полно бандитов, — продолжал он. — Такой хорошенькой девушке нельзя путешествовать без охраны.

— Но моему отцу необходимо вернуться домой! — Я начала плакать.

Таотай взял меня за руку и вложил в нее отобранные деньги.

— Ради уважения к твоему отцу, — сказал он.

Позже я не забыла этого таотая. Став китайской императрицей, я отыскала его и в виде исключения продвинула по службе без чьих-либо рекомендаций. Он стал губернатором области и до конца своих дней получал хорошую пенсию.

2

Мы вошли в Пекин через южные ворота. Я испытала потрясение при виде массивных розовых городских стен. Казалось, что этим стенам нет конца, они возвышаются одна за другой и вьются вокруг всего города. Высотой они были около сорока футов, толщиной — около пятидесяти. В самой сердцевине этого многослойного цветка из стен находился Запретный город, резиденция китайского императора.

Столько людей в одном месте я не видела никогда. В воздухе витал запах жареного мяса. Перед нами открывалась совершенно прямая улица более шести футов шириной. Она шла до самых Ворот зенита, ведущих в Запретный город. По обеим ее сторонам стояли палатки из натянутых на каркасы циновок и лавочки, украшенные гирляндами разноцветных флажков. На флажках были нарисованы те изделия, которыми торговали в лавочке. Везде было столько интересного! Вот пляшут на канате канатоходцы, вот предсказатели судьбы рассуждают о смысле разных предзнаменований, вот акробаты и фокусники дают представления с медведями и обезьянами, вот певцы в причудливых костюмах, париках и масках распевают старинные народные песни. Вот мебельных дел мастера изготавливают мебель прямо на глазах у публики. Уличная жизнь в точности напоминала сцены из старинных китайских опер. Вот лекари выставляют на продажу сушеные травы и огромные черные грибы. Вот мастер акупунктуры утыкал своими иголками голову пациента, так что она стала похожа на дикобраза. Вот искусный ремесленник чинит разбитую фарфоровую вазу с помощью маленьких заклепок. Его работа похожа на плетение кружев. Вот брадобреи обслуживают клиентов и при этом напевают свои любимые песенки. Мне так захотелось попробовать засахаренные, на палочках фрукты! Вот важно шествуют нагруженные тюками верблюды с заспанными глазами, и дети, глядя на них, радостно визжат.

Вот кули тащат на бамбуковых жердях тяжелые ведра с нечистотами. На канале их ждут специальные лодки, которые ночью вывезут нечистоты за город.

Нас принял дальний родственник с отцовской стороны, которого мы называли Одиннадцатым Дядюшкой, — маленький, щуплый человечек с кислым выражением лица. Он не обрадовался нашему появлению и постоянно жаловался на то, что дела в его магазине сушеных продуктов идут плохо.

— В последние годы мало продуктов для засушки, — рассказывал он. — Все съедается. Мне уже нечего продавать.

Мать извинялась за доставленные нами неудобства и обещала, что мы съедем, как только снова встанем на ноги. Дядюшка кивал в ответ, а затем предупредил, что входная дверь выпадает из рамы. Он жил в трехкомнатном домике на Линии посудников и лудильщиков в одном из огороженных семейных кварталов. На местном диалекте такие кварталы назывались хутонгами. Эти хутонги обвивали весь Пекин, как паутиной. В центре находился парк — Запретный город, а вокруг него — паутина из тысяч хутонгов. Дядюшка жил в восточной части города возле канала, вырытого вдоль стен императорской резиденции и считавшегося личным императорским водным путем. Я видела, как по каналу плывут лодки под желтыми императорскими знаменами. Из-за стен пушистыми зелеными облачками выглядывали кроны высоких деревьев. Соседи предупредили, чтобы мы не глазели в сторону Запретного города, потому что там полно драконов.

— Это духи, посланные богами для защиты императорской семьи, — говорили они

Наконец-то мы похоронили отца. Без всяких церемоний, потому что на церемонии у нас не было денег.

Я ходила по соседям и уличным торговцам, чтобы найти хоть какую-нибудь работу. На овощном рынке я таскала тюки с ямсом и капустой, чистила прилавки после того, как рынок закрывался. Каждый день я зарабатывала по нескольку медных монет. Иногда мне не удавалось наняться на работу, и тогда я возвращалась домой с пустыми руками. В один прекрасный день с помощью дядюшки я нашла работу в магазине, который изготавливал обувь для зажиточных маньчжурских женщин. Владела им пожилая дама по имени Большая Сестрица Фэнн. Она была очень толстой и накладывала на лицо столько белил, словно была оперной певичкой. Когда она говорила, белила трескались и отваливались кусками. Свои жирные волосы она зачесывала на макушку и стягивала в высокий узел. Про нее говорили, что у нее скорпионье жало вместо языка, но доброе сердце.