Книга Зеркала прошедшего времени - Марта Меренберг

– Извините, месье Геккерн… Я не… То есть я хотел сказать, да – а как же… ну… у всех же есть друзья, и у вас, наверное, есть…

Геккерн рассмеялся и, легко взяв Дантеса под руку, внезапно спросил:

– А чего это вы так перепугались, a, mon amie? Похоже, у вас снова поднялась температура!

Дантес, поперхнувшись, опустил глаза и стал рассеянно ковырять каменную плиту мостовой носком кожаной туфли.

– Вы, барон, относитесь ко мне как к ребенку. Не надо так думать, прошу вас – я давно уже не ребенок… Если бы вы знали, какой долгий путь мне предстоит проделать ко двору русского государя в Санкт-Петербург, вы бы так не смеялись надо мной! У меня есть рекомендательные письма от самого принца Вильгельма!

И Жорж снова почувствовал, что краснеет, потому что Геккерн внезапно от души расхохотался.

– Послушайте, mon cher, – начал он почти серьезно, – я не требую от вас отчета о вашем прошлом. Но, как видно, оно не дает вам покоя – это не страшно, это же правдивая история вашей души. Вы уже не ребенок – это точно, но юной душой можно и нужно гордиться так же, как и юным, совершенным телом. Вы – это только вы, Жорж Шарль Дантес, вы – уникальное творение природы, и… гхм… не худшее из ее творений, я бы сказал.

При этих словах Геккерн искоса взглянул на юношу и заметил жадное внимание, горевшее в его голубых глазах, которые были неотрывно устремлены на него. Барон слегка смешался под этим «почти детским» взглядом, но продолжал:

– Вот вы, Жорж, полагаете, что мне будут неинтересны рассказы о ваших школьных забавах… Да-да, я видел, как вы отвернулись, не желая говорить об этом. Полноте… я буду рад выслушать все, что вы мне расскажете о себе. Понимаете… мне кажется, что наша с вами встреча вовсе не была случайной.

Дантес молча слушал, рассеянно глядя на крутящийся на крыше дома флюгер в виде кораблика, и не верил своим ушам. Этот насмешливый господин с элегантными манерами, барон Геккерн, как выяснилось, был нидерландским посланником и тоже направлялся в Санкт-Петербург, с дипломатической миссией. Он успел сделать для него почти невероятное – не бросить его, смертельно больного, в забытом Богом Констанзе, поставить на ноги, оплатив все расходы на врача, и настоять, чтобы Жорж ежедневно совершал пешие прогулки на озеро. Сегодня, сразу же после изысканного обеда, Луи Геккерн позвал его на прогулку в город, чему выздоравливающий Дантес был несказанно рад.

Но ведь его дорожный экипаж давно починили, думал юноша. Чем же вызвана такая забота обо мне?

Глядя на барона, он испытывал невыразимое чувство благодарности, смешанное с печалью от предстоящей разлуки. Жорж успел искренне привязаться к барону и уже с трудом представлял себе, что может больше не увидеть его проницательных темно-серых глаз, не услышать его искреннего – порой задушевного, порой ехидного – смеха, его мягких шуток в свой адрес. Но он же тоже едет в Россию…и, может быть, он мог бы сопровождать барона… Но захочет ли он… и что для него какой-то Дантес…

Громкая музыка отвлекла Жоржа от грустных мыслей, и он увидел, как молодые горожанки на площади отплясывают какой-то веселый танец под аккомпанемент скрипки и гитары. Одна из них, хорошенькая темноволосая девушка с цветком в волосах, внезапно подскочила к Жоржу и, схватив его за руку, увлекла за собой в хоровод. Молодой человек с удовольствием включился в забавную танцевальную импровизацию, его стройные ноги взлетали над мостовой, четко попадая в простенький ритм немецкой народной песенки про белокурую Гретхен. Очаровательная темноволосая незнакомка, которую Жорж крепко держал обеими руками за талию, хохоча и радуясь собственной смелости, подпевала незатейливой песенке нежным голоском, а остальные девушки, которым он не забывал улыбаться, не без зависти поглядывали на подружку, обнимающую красивого молодого человека в военной форме. Мелодия последний раз взлетела вверх финальным аккордом, и Жорж, поклонившись, галантно поцеловал руку даме.

Внезапно девушка порывисто обняла Жоржа и крепко поцеловала его в губы на глазах у всех, и смущенный Дантес, ахнув, не успел запротестовать. Его еще никогда в жизни не целовала женщина. Внезапно ему захотелось, забыв обо всем, стиснуть ее в объятиях, распустить по плечам тяжелые темные косы, украсть у нее из прически небрежно пришпиленный, как пойманная на лету бабочка, алый цветок…

К счастью или к несчастью, но озорная ведьмочка убежала, с хохотом вывернувшись из его объятий. Запыхавшийся и раскрасневшийся Дантес стремительно и с улыбкой крутанулся на каблуках, изобразив балетное па и разыскивая глазами своего спутника, но того нигде не было видно.

Геккерн ушел.

Обегав все кривые переулочки Констанза, уставший и проголодавшийся Дантес наконец решился вернуться в гостиницу. Над маленьким городком розовел вечер, а над озером уже клубился плотный туманный сумрак, наводя на мысли о таинственных озерных духах из старинных немецких сказок. Горожане закрывали свои лавочки и зажигали свечи в красивых, будто нарисованных на картинке домиках с красными островерхими крышами. Алый октябрьский закат темнел, сгущаясь, с горных вершин на маленький Констанз плотным саваном опускалась ночь, и озеро теперь казалось черным зеркалом, по гладкой поверхности которого ветерок небрежно гонял красные кленовые листья.

Старинный замок, одиноко возвышавшийся на крутой скале на правом берегу озера, был той самой гостиницей, где вот уже почти месяц жили Геккерн и Дантес. Жорж бегом преодолел расстояние, отделяющее его от тяжелых кованых ворот замка, и внезапно увидел Геккерна, стоящего у окна своей комнаты и пристально глядящего на него из окна.

Жорж остановился как вкопанный. Смущение и стыд боролись в нем с немедленным желанием помахать рукой барону, влететь к нему в комнату, смеясь и болтая, забраться с ногами в глубокое, мягкое кресло и выпить красного бургундского вина из погребов Фрица. Некоторое время они продолжали смотреть друг на друга, затем Геккерн отвернулся и отошел от окна. Совершенно сбитый с толку, молодой человек медленно побрел в гостиную, где был тут же обласкан, накормлен и напоен хлопотливой хозяюшкой, женой Фрица. Барон так и не появился, и Дантес, покосившись на запертую дверь его комнаты, отправился спать.

«Ну в чем дело? – рассуждал про себя Жорж, пытаясь понять причины странного поведения Геккерна. – Ну подумаешь, какая-то девчонка… Нет бы посмеяться, а он… Если он считает мое поведение недостойным, то я, разумеется, готов извиниться… Что он там говорил о юности, которая проходит, как краткий миг?»

Его глаза начали слипаться, и он приподнялся в постели, чтобы затушить свечу, как вдруг в дверь чуть слышно постучали.

Сердце Жоржа внезапно рухнуло вниз и забилось, как пойманный заяц; пальцы предательски задрожали, а голос тут же сорвался на крик:

– Барон, вы?

– Я. А вы еще не спите, мой друг?

Геккерн стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на него с выражением, которое могло и привидеться Дантесу, потому что в колышущемся пламени свечи глаза барона казались одновременно нежными и порочными, а взгляд манящим и в то же время испытующим. Жорж резко сел в постели, отбросив со лба непослушную светлую прядь, и смущенно и радостно уставился на барона, не веря своему счастью.