Книга Запрещенный Тесла - Павел Горьковский

Изнанка прогресса обернулась волной эсхатологических ожиданий. Перспектива атомной войны, ядерной зимы, новых эпидемий, масштабной техногенной или экологической катастрофы — наполнила мир предчувствием скорого Апокалипсиса и дискредитировала академическую науку. Классовая структура общества начала замещаться корпоративными иерархиями, а технологии — как производственные, так финансовые и политические — стали слишком сложны для понимании простыми потребителями. В обществе, уязвимом для информационных потоков, лишенном привычных консьюмеристских ориентиров и отвыкшем за эпоху торжества прогресса от религиозных ценностей, стали стремительно формироваться заместительные механизмы — новая магическая мифология и соответствующий ей культурологический пласт.

Для описания современного общества, болезненно зависимого от сложных технологий и в то же время склонного искать магическое объяснение явлений и процессов, российский культуролог Дина Хапаева использует весьма уместный термин «готическое общество»[3]

«Готическое общество».

Культурологические истоки определения «готическое» применительно к современному обществу коренятся не в архитектурном стиле былых времен, а в эпохе романтизма, когда возник жанр «готического романа». Книги этого жанра с непременным мрачным колоритом средневекового замка, сложными композиционными приемами, персонажами, наделенными магической силой, переполняли легендарные существа — эльфы, волшебники, гоблины и вампиры. Готический роман обычно завершался открытым финалом или полной победой демонических сил. Жанр возник на самом пике эпохи прогресса, во второй половине девятнадцатого века, как своеобразная форма протеста — так интеллектуалы выражали свое презрение к традиционным ценностям «эпохи Просвещения» и перспективам самого великого прогресса. Жанр, возникший как забава узкого круга литераторов, очень быстро обрел широкую популярность, перешел в разряд «бульварных». Еще через несколько десятилетий «готический роман» стал основой самых популярных направлений современной массовой культуры — комиксов, аниме, мистики, фэнтези, хоррора, даже треша и техно-панка, огромного числа сюжетно-ролевых и компьютерных игр. Апофеозом нового магического мировоззрения стал всемирный успех романов Джоан Роулинг о маленьком волшебнике Гарри Поттере, киносаги «Властелин колец», а в России — кинодилогии «Ночной дозор» и «Дневной дозор».

Но магическое мировоззрение проникло далеко за рамки кино, литературы и молодежных субкультур. С восьмидесятых годов прошлого века в мире набирает силу движение «нью-эйдж» — совокупность разнородных псевдорелигиозных групп, экологических, духовных организаций, адептов оздоровительных или медитативных практик, основанных на смеси нескольких религий или психологических школ. Еще одна характерная черта «нью-эйдж» — вольная трактовка научных постулатов; например, психологическую методику достижения личных желаний посредством творческого воображения (или «творческой визуализации») объясняют, пользуясь постулатами квантовой физики, как в популярнейшей книге Ронды Берн «Тайна»[4]или более ранних работах Хосе Сильвы, Роберта Стоуна и Джеймса Рэдфилда. Сторонники «нью-эйдж» активно пропагандируют альтернативные медицинские практики, отказ от многих достижений прогресса в пользу более экологичных технологий, добровольное ограничение потребления.

Хотя на постсоветском пространстве термин «нью-эйдж» не получил широкого распространения, фактически число его сторонников — адептов «нетрадиционной медицины и биоэнергетики», оздоровительных практик Иванова, Малахова и Норбекова, последователей психологических школ Вадима Зеланда, Дмитрия Верищагина, Александра Свияша и прочих подобных авторов велико как никогда, а еженедельники с многозначительными названиями «Нострадамус», «Оракул», «Народные снадобья и заговоры» расходятся многотысячными тиражами, и даже религиозные православные обряды зачастую рассматриваются «новыми верующими» как разновидность некоей магической практики, что с тревогой отмечают церковные иерархи.

Магическое мышление стало общемировой тенденцией и поразило мышление и общественную жизнь российских граждан ничуть не меньше, чем их европейских и американских современников.

В рамках успеха новой мифологии, возникшей в «готическом обществе», фигура Николы Теслы вновь оказалась актуальной именно благодаря закрепившейся за изобретателем славе «мага и чародея», то есть личности почти оккультной. Тесла стал прототипом множества безумных ученых и гениев-одиночек в романах и кинолентах, его имя использовала в качестве названия популярная музыкальная группа, а культовая рок-звезда Дэвид Боуи исполнил роль Теслы — ученого-инопланетянина — в фильме Николса Рэга «Человек, который упал на землю».

Симптоматично, что маститый британский литератор Кристофер Прист в романе «Престиж»[5]реализовал метафорическое определение «мастер иллюзий» и представил Теслу не столько как «покорителя переменного тока», а именно как создателя уникального оборудования для фокусника — не просто авантюриста, а настоящего декларированного иллюзиониста. В 2007 году роман «Престиж» был экранизирован, режиссером выступил Кристофер Нолан, фильм сразу же получил статус культового.

Никола Тесла предстал перед новыми поколениями вовсе не как изобретатель, наделенный особым даром технической перспективы, чьи изобретения — от дистанционного управления до индивидуальных приборов мобильной связи — были успешно реализованы на новом витке технологического развития, а в первую очередь как могущественный маг, ступающий по земле в ореоле сверкающих молний и искр, эдакий вытянувшийся и повзрослевший Гарри Поттер, сжимающий в руках вместо волшебной палочки беспроводную электролампу «холодного света».

Оставим в стороне мифологический флер, насколько это возможно, и вернемся к фактам биографии, техническому и в особенности философскому наследию ученого.

«Черная метка» научного сообщества

Талантливый публицист, убедительный оратор и неутомимый рассказчик, Никола Тесла оставил в память потомкам автобиографию, больше похожую на роман, созданный по всем правилам жанра. Это интригующая, увлекательная, афористичная, местами сентиментальная книга…

Самые трогательные сцены он посвятил детству—в них нашлось место и сказочной горной стране, населенной гордым народом с тысячелетней историей, и ласковым материнским рукам, и домашнему любимцу — коту Мачеку, и первым гениальным озарениям будущего покорителя переменного тока. О подобных выборочных воспоминаниях французы в шутку говорят — «у памяти хороший вкус».

Пасторальные картины, созданные Теслой, были весьма далеки от реальности городка Госпич и расположенной неподалеку от него деревушки Смиляны, где родился и провел детские годы будущий ученый. Госпич примостился на самой окраине Австро-Венгрии, государства по европейским меркам молодого, лишенного имперских амбиций, пестрого по этническому составу и довольно провинциального даже в годы всеобщего индустриального подъема.