Книга Мусульманский батальон - Эдуард Беляев

Обмишурятся орлы, и о «бабабахе», спланированном на начало декабря, прочитаем в отдельной главе.

2

Многие офицеры из «мусульманского батальона» отпуск так и не догуляли. Политбюро помешало, и как всегда, своим очередным постановлением:

«Совершенно секретно. Особая папка. № 176/82. Т. т. Брежневу, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову. Выписка из протокола № 176 заседания Политбюро ЦК КПСС от 6 декабря 1979 года. „О направлении спецотряда в Афганистан“… С учетом сложившейся обстановки и просьбы Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей специальный отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек, в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным Силам СССР. Возможность направления этого отряда в ДРА была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29.6.1979 г. № П156/IX. Полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой декаде декабря с. г. Тов. Устинов Д. Ф. согласен. Ю. Андропов. Н. Огарков. 4 декабря 1979 г. № 312/2/0073».

Офицеры отряда, конечно же, документ этот в руках не держали, но в строй вернулись спешно и в полной боевой готовности. Шарипова вызвали в штаб и приказали выделить тридцать солдат в распоряжение заместителя командира батальона капитана Сахатова — для установки палаточного городка. Куда? Никаких вопросов…

Команда вылетела из Чирчика 5 декабря. В последующие дни (7, 8 и 9-го) следом ушли десанты основных сил батальона.

12 декабря (день принятия окончательного решения о вводе войск) определили задачу: быть готовыми к передислокации в Кабул для охраны дворца. Так было объявлено личному составу, а командиров повезли ориентироваться на местности. Вот тогда-то, наконец, что-то и стало проясняться.

Как рассказывал Володя Шарипов: «Нас повезли в Кабул на рекогносцировку. По дороге ввели в курс дела и предполагаемой задачи. Провезли по объектам. С каждым командиром подразделения — приданный офицер КГБ. Со мной был майор Александр Рябинин. Он до этого бывал в Афганистане. По замыслу, отряду предстояло захватить все ключевые объекты в городе и взять резиденцию Амина. Мою роту нацеливали на радиоцентр и телевидение. Прикинули с Рябининым — это же самоубийство! Я вообще удивляюсь, насколько бестолково была спланирована операция. Дошло до чего? Сержанту (!) поставили задачу: на одном БТР с отделением солдат взять… афганский комитет госбезопасности!»

17 декабря батальон передислоцировался в Кабул. Уже на следующий день он был включен в систему охраны новой резиденции Амина и вошел в подчинение командиру бригады майору Сабри Джандаду. Декабрь в тот год выдался суровым, так что учли и использовали и это обстоятельство: по ночам заводили машины, будто для прогрева, а иной раз и проводили занятия по вождению. Приучали афганцев к тому, что «боевая подготовка» идет круглые сутки. Между тем в батальоне появились новые люди. Рядом расположились бойцы «Зенита». 24-го к ним «примкнет» группа Романова «Гром». А 21 декабря доукомплектовали штат: в качестве «начальника разведки майора Сергея Ивановича Швецова» выступил Олег Ульянович Швец. Колесник Василий Васильевич предстал как «начальник штаба батальона майор Колесов». А Юрий Дроздов, генерал КГБ, — как «зампотех капитан Лебедев». Эвальда Козлова, сотрудника Первого главного управления (внешняя разведка), который прибыл с Дроздовым, тоже определили под офицера «мусбата».

20 декабря прибывшие накануне Василий Колесник и его заместитель подполковник Олег Швец представились главному военному советнику генерал-полковнику Магометову. Изучив обстановку, Колесник и Швец поехали в расположение личного состава. В этот же день президент Хафизулла Амин сменил свою резиденцию в Арге и оказался под крылышком «мусульманского» батальона в Тадж-Беке.

22-го в штабе Главного военного советника уже переходили на шепот, и началась «местечковая демонстрация высокой бдительности». Именно в этот день генерал Магометов пригласил оперативных дежурных и других офицеров в маленькую комнатушку, включил транзисторный приемник на всю громкость и шепотом дал указания. Подчиненных несколько озадачило проведенное совещание, от генерала не ускользнуло недоумение офицеров, и он поспешил объясниться: американское посольство — напротив нас. Там бдят и пасут, наверняка могут и прослушивать. Поэтому с сей минуты все ненужные разговоры отставить и ничего не разглашать. Сказанное принять к исполнению, и болтовню — пресечь.

Насчет «не разглашать» Магометов мог и не говорить — никто ничего и так толком не знал, а потому и разглашать было нечего. А вот на следующий день, 23-го, действительно было что сказать шпиону. Из состава советнического аппарата и прикомандированных из Москвы создалась оперативная группа из 21 человека, назначенная ответственной за объектами в Кабуле. У каждого была конкретная задача на период подготовки переворота. За Тадж-Беком не закрепили никого — это отдельная ипостась, и не столь почетна, сколь ответственна, к тому же абсолютно не проработана. Ну, абсолютно, там и конь не валялся…

23-го Колесника и Холбаева в срочном порядке призвали в посольство. Вместе с ними прибыл командир подгруппы госбезопасности «Зенит» майор Яков Семенов. Представитель КГБ генерал-лейтенант Борис Иванов спросил, что называется, в лоб: «Как бы вы организовали захват Тадж-Бека, если бы получили такой приказ? Вам сейчас доложат предварительное решение, выскажите, пожалуйста, свое мнение».

Василий Колесник высказался таким образом: «В соответствии с планом, отряд должен направить по одному взводу на аэродром, к Генеральному штабу, ХАД, „Царандою“ и к другим объектам. При таком раскладе для штурма дворца Тадж-Бек — основной мишени — остается рота и один взвод. Этими кургузыми силами они должны нейтрализовать роту личной охраны и бригаду, состоящую из трех пехотных батальонов, одного танкового, усиленной танковой роты из состава 5-й танковой бригады и зенитного дивизиона. Соотношение сил и средств явно не в нашу пользу. И настолько, что не надо быть выдающимся стратегом, чтобы ясно понимать: если надо образцово-показательно погибнуть — тогда вперед, в атаку!..»

Популярное объяснение Колесника побудило генералов серьезно призадуматься, и совещание перенесли на следующий день. При этом предупредив всех «хорошенько подумать и завтра доложить».

Утро 24 декабря. Заслушали полковника Пупшева — советника командира и начальника штаба бригады народной гвардии. Его доклад свелся к названиям улиц и объектов, по которым должен разойтись, расползтись, растащиться батальон. Следующим пригласили Колесника: «Я бы отказался выполнять приказ теми силами, которые имеются в наличии. Надо опуститься на землю и решить: или провалить операцию, или вообще не начинать ее».

Иванов и Магометов покинули высокое собрание и пошли советоваться с Москвой. Конечный результат был таков: «Шторм» не отменяется, но переносится. Шаг следующий: определить, кто тот дважды отважный офицер, который будет руководить операцией. Иванов предложил генерал-полковника Магометова. Услышав свою фамилию, тот некоторое время соображал, потом поднял вверх палец: «Борис Семенович, погодите. Я — главный военный советник, меня в любую минуту может вызвать к себе Амин и дать какое-то задание, услать в любой район. Давайте подумаем о другом варианте, чтобы избежать накладок». Автоматически отпала и кандидатура Пупшева — он тоже советник, которого, как сказал впопыхах генерал-полковник, могут в любую минуту вызвать, услать, пригласить, озадачить… и так далее.