Книга Сирийский патруль - Сергей Соболев

— Жан Луи, вы дома?

Поколебавшись несколько секунд, вошел, прикрыв за собой дверь. Ноздри ощутили неприятный запашок. Во рту сразу стало кисло, появился знакомый металлический привкус.

Козак миновал коридор прихожей. Как и в его съемной квартире, кухня и гостиная здесь объединены в общее пространство. Сделав по инерции еще шаг или два, он вдруг застыл…

На полу в гостиной, рядом с вырезанным полукругом компьютерным столом, в луже густой жидкости цвета бордо, растекшейся по паркетному полу, лежал мужчина.

Со своего места, ошарашенный таким поворотом, визитер мог лицезреть лишь окровавленный затылок с изрядного размера дырой в нем.

Но у Козака не возникло и тени сомнения в том, что этот бедолага не кто иной, как его коллега «Бухгалтер».

Глава 2.

Иван проглотил подступивший к горлу тошнотный комок.

В последний раз ему доводилось видеть мертвеца примерно год тому назад. И было это не здесь, в центре Европы, а далеко, очень далеко отсюда: в другой местности, где человеческая жизнь и гроша ломаного не стоит.

Рука сама потянулась к молнии куртки.

Он медленно потянул — раскрывая ее — вниз, не сводя при этом глаз с закрытой двери спальни; одновременно держал в поле зрения и распростертое на полу тело.

Это механистическое, основанное на рефлексах движение не было доведено им до конца. В следующее мгновение Козак вспомнил, что у него нет при себе ствола. И не должно быть: он не держал в руках огнестрельного оружия с тех пор, как его перевели на новое место службы.

Иван выдохнул из легких застоявшийся воздух. Сердце колотилось как бешеное; и билось оно не в груди, не на штатном месте, а где-то ближе к гортани. Но это и не удивительно — сама ситуация была не штатной, и это еще мягко сказано.

Жалюзи закрыты. Электрический свет выключен. В комнате плавает зловещий полусумрак.

Козак с трудом подавил в себе желание немедленно убраться отсюда, предоставив другим людям решать возникшую проблему.

Но будет ли это правильно, если он свинтит из этого адреса? Не осмотревшись на месте, не составив даже предварительного впечатления о том, что здесь произошло нынешним утром?..

С другой стороны, это может быть спланированной провокацией. Подставой. Некоей игрой, об истинных целях которой он пока ничего не знает.

Драгоценные секунды уходили, счетчик «тикал». А Козак все еще стоял у входа в «студию», не зная, как именно ему следует поступить. Вот попал, так попал. Любой неверный шаг, любое необдуманное решение могут привести к непоправимым последствиям.

«Уходи! Немедленно уходи!! Беги отсюда!!! — явственно прозвучал где-то под черепной коробкой внутренний голос (а может, он сказал это вслух). — Потому что следующим — после Бухгалтера — наверняка будешь ты…»

Козак шумно сглотнул. Спокойствие, только спокойствие. Он не должен поддаваться панике.

«Бежать нельзя остаться».

Вполне возможно, что от правильно поставленной запятой или паузы в этой всплывшей в его мозгу «амфиболии» зависит его собственная жизнь.

И то, какое будущее ожидает тот тайный проект, составной частью которого он, Иван Козак, служит уже достаточно протяженное время.

Первым делом Иван заглянул в туалетную комнату. Пусто. И ничего подозрительного — на «держалках» висят два чистых полотенца, еще одно — чуть влажное — обнаружено в бельевом ящике. На стенках душевой кабинки и плиточном полу кое-где еще видны капельки влаги. Не далее, как два часа назад, этой кабинкой пользовались… Все прочее в идеальном порядке.

Козак выключил свет, закрыл дверь в ванную, после чего вновь переместился в «студию».

На дно «турки», стоящей на малой конфорке электрической плиты, засыпан молотый кофе. А вот вода — не налита. В холодильнике литровая бутылка молока, упаковка яиц, сыр и ветчина. Там же, внизу, лежит плоский пакет с хлебцами для тостов — он не надорван. Раковина пуста, в мусорном ведре тоже пусто. Судя по всему, Жан Луи не успел — или не захотел — позавтракать…

Держась ближе к окнам, глядя под ноги, чтобы не наступить на то, что ранее было содержимым черепной коробки Жана Луи, Иван обошел по дуге гостиную. Пройдя между стеной и краем «терминала», — стол с тремя большими плоскими ЖДК экранами стоит не вплотную к стене, а на расстоянии примерно полутора метров от нее — подошел к закрытой двери, за которой находится спальня.

Постоял секунду-другую, прислушиваясь… Повернул ручку, заглянул вовнутрь.

В спальне включен ночник… Постель аккуратно застелена. Шкаф-купе — закрыт. Здесь тоже ничего подозрительного…

Козак вернулся в гостиную. Подошел к балконной двери — балкончик здесь крохотный, но все же он имеется. Проверил, закрыта ли эта дверь. Да, закрыта изнутри.

Второе окно, расположенное в той части, где находится кухонный отсек, — армированный стеклопакет, такой же, как и в его квартире, — имеет лишь узкую фрамугу для проветривания, само же оно не открывается.

Закончив предварительный осмотр, Иван уставился на тело, распростертое на полу у «терминала» рядом с опрокинутым офисным креслом.

А на кого или на что ему еще смотреть? Кроме него самого и мертвеца, в этом адресе более никого нет.

В съемной квартире у Бухгалтера оборудован точь-в-точь такой же терминал, как и в их небольшом офисе. Плоские экраны хьюлитовских 30» ЖК-мониторов — выключены. Левый — если смотреть от входа в гостиную — экран поврежден: имеющееся в нем сквозное отверстие окружено паутинкой трещин или разрывов. Панель вдобавок основательно забрызгана кровью и вышибленными из головы Бухгалтера мозгами… Пуля застряла в стене: он обнаружил отверстие в штукатурке, когда обходил терминал, чтобы попасть в спальню. Центральная панель цела, но тоже, хотя и в меньшей степени, испачкана бурыми и грязно-розовыми комочками… Правая панель — как новенькая.

На столе, забрызганном кровью гораздо в меньшей степени, нежели пол или панели, два лэптопа с закрытыми крышками. Оба оборудованы чипсетами беспроводной зарядки. На свободном пространстве стола — между ноутами — лежит листок бумаги. Козак, поглядывая под ноги, стараясь не испачкать подошвы ботинок в крови, подошел к столу сбоку. Чуть поколебавшись, вытянул руку и включил настольную лампу: благо она закреплена на штативчике как раз с его стороны.

Обычная писчая бумага формата А4. Брать в руки этот листок Козак не решился (да и зачем?). Но не посмотреть, что там написано, не попытаться прочесть запись, было бы глупо.

Текст не от руки, но печатный. Наверняка набран в компьютере, затем распечатан на принтере…

На белом листке лишь кое-где видны бурые «кляксы»; текст легко читается. Записка составлена на французском. Козак, надо признать, не может пока похвастаться большими свершениями на ниве изучения французского языка. С «Оператором», с еще двумя сотрудниками местного небольшого офиса, с тем же «Бухгалтером», наконец, он все это время общался преимущественно на английском.