Книга Вишенка для Демона - Наталья Аверкиева

— Нет, ну я в костюме редко хожу. Просто сегодня переговоры были, — принялся Володя смешно оправдываться. Ага, так я тебе и поверила.

— Круто! — восторженно закивал Кирилл. — Магадан… Моя мечта… Я летом, может быть, съезжу. Всю жизнь хотел побывать на Магадане.

— Ага, ты только учти, что идти надо по федеральным трассам. Лучше лишний круг сделать километров в триста, чем по проселку пешком пятьдесят пройти, — принялся наставлять его Володя. — Это у нас триста километров до фига, а у них там за Уралом не расстояние.

Вот врет и не краснеет. Я уткнулась носом в окно. Деревеньки какие здесь ухоженные. Дома большие, кирпичные. Дорога сама по себе узкая, как-то вот тесно мне на ней в такой большой машине, хочется плечи расправить. А поселки солидные — сразу видно, что здесь живут богатые люди. Эх… А для нас с мамой тысяча рублей уже много. Если она узнает, что я уехала в Питер, то не сносить мне головы. Но маман сейчас у кого-то на даче, вернется в воскресенье, нельзя же упускать такой шанс. Лишь бы Птица не подвела. Это у Ярика кличка такая. У нее фамилия Сокол. Вот ее ребята Птицей и зовут. И мы с девчонками иногда. Темнеет уже. Зачем я поехала вечером? Ведь можно было отправиться в путь ранним утром. А сейчас, Кирилл прав, когда в полумраке ничего не видно, никто не остановится. Страшно очень. Вдруг этот Володя завезет нас куда-нибудь, отберет деньги и билет на концерт! Нет! Билет я ему не отдам. Пусть забирает деньги, но билет не отдам. Как мудро подметила героиня одной книги: «Помолиться бы, да прогрессивные барышни не молятся». Еще и не умею… В кармане завибрировало и затренькало. Боже мой! Это мама!!! Вспомнишь про нее, она и появится! Что делать?!

— Заткнитесь все! — рявкнула я от страха на мужскую половину. Они недоуменно замолчали. Я нажала «Принять вызов» и самым беззаботным голосом, на какой только была способна, прощебетала: — Да, мамочка, привет!

— Варвара! Почему я звоню домой и не могу до тебя дозвониться? — строго зарычала маман мне в ухо.

— А я у Ярика. Мне скучно одной, вот я к Ярику и пошла. Ну, ты же знаешь, я не люблю одна сидеть. К тому же совсем не поздно. Время детское.

— Ты в машине? Вы куда-то едете? — продолжала допрашивать она.

— В ветклинику. Брат Ярика крокодила приволок домой, говорит, пальчик вывихнул. Вот мы с Ростиком сейчас в клинику и едем. Мам, я тебе потом перезвоню, хорошо? А то мне говорить неудобно. Все, маман, бай. Целую тебя! — И я быстро нажала отбой.

Фу, вроде бы отбрыкалась. Мама не должна догадаться, что я уехала в Питер, а то убьет с особой жестокостью. Она у меня строгая. Ее хлебом не корми, дай только поучить меня жизни. А я и сама большая, сама все знаю. Сколько можно меня опекать?

Мы минут пять ехали молча. Володя сосредоточенно рулил, Кирилл, видимо, злился, потому что периодически кидал на меня осуждающие взгляды. Я лишь пожала плечами — ну я-то тут при чем? Это же мама виновата…

— Это мама, — невинно хлопая ресницами, пояснила я, чтобы хоть как-то оправдать свое выступление. — Мы с Кириллом уехали, ей ничего не сказали. Кирка взрослый, мать на его тему не парится, а меня блюдет, словно я драгоценность какая. Просто она ругаться сильно будет…

— А чего не сказала, что ты с ним? — понимающе улыбнулся Володя.

— Просто… Просто… — мялась я, судорожно соображая, как бы соврать правдоподобней. — Просто она Ярику больше доверяет. Мать говорит, что в ней ответственности больше, чем в Кирке.

— Н-да? — приподнял Кирилл бровь. Володя покосился на него с подозрением.

— Да у них в семействе все чокнутые, — делано развеселилась я, нервно дергая бегунок на куртке. — Ну, я ж тебе рассказывала! Соколы называют своих детей Славами. Типа будет их ждать великая слава. Старшего зовут Ростислав, в честь Ростроповича. Он вечно в дом животных таскает. Среднего — Вячеслав, в честь хоккеиста… Тихонова. Он рисует классные граффити и совершенно не хочет учиться. Потом вот ждали Ярослава, а родилась девочка. Ну, Антон Палыч, отец их, и решил, что если родилась девочка, то это не повод называть ее другим именем. Так вышла Ярослава, в честь Ярослава Мудрого. А самого мелкого зовут Станислав, в честь Станислава Лема. Все Славы, кроме Ярика. Поэтому мама скорее доверит меня Ярику и их ненормальному семейству, чем брату.

— Какие сложные у вас отношения в семье, — уважительно кивнул водитель.

— Э-э-э-э… — промычал Кир. — Да… Витиеватые… Мамы… Они всегда с такими тараканами в голове… — Смешно всплеснул руками.

— Да, женщины существа странные, — поддакнул Володя. — Вот взять хотя бы мою Катьку. Я ей давеча говорю, зачем тебе билеты в Турцию, да еще за самолет такие деньги платить, когда можно бесплатно доехать. Покидал купальники и зубную щетку в рюкзак и поехал. Дня три-четыре, если не торопиться, и на месте. А ей, видите ли, комфорт теперь подавай. Раньше ее комфорт мало интересовал, а сейчас остепенилась, цаца.

— А она что, тоже автостопом ездила? — опешила я.

— Ну, конечно! Мы с ней всю Россию и Европу исколесили. Потому и люблю, что на нее положиться можно, — с большой гордостью в голосе произнес он.

Я помялась и все-таки отважилась спросить:

— А что такое… хитч… Как его? Хай… Пар… Ну…

— Хитч-хайкинг? — улыбался дядька. Я кивнула. — Это значит путешествие на попутках. Автостоп — так привычнее?

— Да, — с благодарностью посмотрела на него. — И вы вот до самого Магадана доехали? Страшно было? С Катей, да?

— Нет, без нее. Весело было, хотя первый раз тоже очень боялся. Все переживал, нервничал, от всех шугался, а потом ничего, привык, даже во вкус вошел. Знаешь, Варвара, самое главное — это верить людям. Хороших всегда больше. Мы как-то с другом решили пройти по берегу Баренцева и Белого морей по Кольскому полуострову. Это больше семисот километров! Он журналист-эколог, а я просто так увязался, не хотелось сидеть летом в городе. Ты не поверишь. Вот идешь по берегу, вокруг ни души на многие сотни километров. Какая природа! Какая красотища кругом! Животные непуганые смотрят на тебя с интересом — типа, что ты за зверь такой странный. А потом набредаешь на маяк. До ближайшего селения километров тридцать, воды нет, никого нет, живут натуральным хозяйством, воду им привозят. Людей всего — два человека — баба Маня да дядя Игнат. И вот ты стучишься в избу и говоришь: «Люди добрые, пустите странников переночевать». И ведь пускают! Баню истопят, ужином накормят, спать положат. И ничего им от тебя не надо, кроме доброго слова и новостей с Большой земли.

— Что же вы ели? — подалась я вперед.

— Так что Бог посылал, то и ели. Ягоды собирали. Рыбу ловили — пару штук выловишь и целый день сытый. Икру я тогда ложками ел. Как в анекдоте было: денег нет даже на хлеб, приходится икру так есть.

— А спали как?

— Находили заброшенные охотничьи домики или прятались в блиндажах и землянках. Пару раз ночевали в закрытых городах. Вот там страшно. Представляешь, стоит город. Много пятиэтажек. Детские площадки. Школа. Больница. И тишина. Только птицы щебечут. Окна выбиты. Качели ржавые. Я тогда много думал о том, что через много лет мир будет выглядеть вот так… пустота… Это, правда, очень страшно — пустой город. И природа медленно обживает территорию человека. Хотя, знаете, у меня один раз такой случай был… Еду, значит, в Пермь. Вроде бы недалеко и ничего такого трудного. Да только завез меня мужик в какую-то деревню, которой и на карте-то нет. Говорит, что тестю сейчас тут мешок картошки закинет и домчит меня, куда скажу. Выходит из дома ну чистый терминатор — высокий, крупный мужик, борода по грудь, как лопата, глазки маленькие, словно червячки у меня в душе поковырялись, кулачищи, как моя голова каждый. И говорит: «Ну что, Трофимушка, привез ты мне мяска на ужин?» — «Привез, — отвечает водила. — Привез. Уж не взыщи, какой попался». И так Трофим этот лебезит перед мужиком, так в глаза заглядывает и на меня плохо косится. Я ручку на себя дергаю, чтобы выйти, а машина не открывается. Ох, сел я тогда на измену. Решил, что без боя не сдамся. Буду до последнего вздоха сопротивляться. А Трофим берет топор… Машину так обходит… — Володя все понижал и понижал голос, переходя на зловещий шепот. — Я уже сижу ни живой ни мертвый. Говорит, мол, подсоби картошечку в дом перенести. Дверь мне открыл. Я выхожу, понимаю, что бежать надо, а у самого ноги как приросли. Ужас! Говорю: «Мужики, вы чего? Вы в своем уме? Это ж не по-людски!» А Трофим так мерзко ухмыляется: «Родителям надо помогать…» Открыл багажник. Я чуть в обморок не упал. Думал, там труп. А там… — Володя вдруг зычно заржал. Я вздрогнула и дернулась. Кирилл похлопал меня по пальцам, впившимся в спинку его сиденья. — Представляете, у этого гада в багажнике поросенок лежал и мешок картошки! А поросенок тот — ну чистый труп. Я с тех пор свинину не ем вообще. Все время вспоминаю тот поросячий трупик в багажнике. Нет, ну вот нормальный мужик? Какого черта на меня так плотоядно коситься надо было, а?