Книга История твоей жизни - Тед Чан

Когда пришло время вечерней трапезы, тачки поставили на землю и сняли с них съестное и другие товары, чтобы раздать здешним людям. Тягловые приветствовали свои семьи и пригласили рудокопов разделить с ними ужин. Хиллала и Нанни ели с семьей Кудды, которая приготовила вкусную трапезу: вяленую рыбу, хлеб, фрукты и пальмовое вино.

Хиллала понял, что в этой части башни вырос своеобразный городок, разбитый между двух улиц — дороги вниз и дороги вверх. Здесь был храм, где по праздникам совершали жертвоприношения. Здесь жили городские старшины, улаживающие споры. Здесь стояли лавки: товары для них привез их караван. Разумеется, город был неотделим от каравана: один не мог прожить без другого. И все же суть каравана — в преодолении пути, который начинается в одном месте и завершается в другом. И городок тоже построили как временное пристанище; он был лишь частью многовекового пути.

После трапезы Хиллала спросил у Кудды и его семьи:

— Кто-нибудь из вас бывал в Вавилоне?

Ответила жена Кудды Алита:

— Нет. К чему это нам? Путь неблизкий, а у нас есть все, что нужно.

— Вы не хотите ступить на землю?

Кудда пожал плечами.

— Мы живем на дороге в небеса. И трудимся для того, чтобы проложить ее дальше. Когда мы покинем башню, то пойдем вверх, а не вниз.

Рудокопы все поднимались, и однажды настал день, когда, заглянув за край, они увидели, что башня и вверх, и вниз выглядит одинаково. Ее стена терялась из виду задолго до того, как достигала долины внизу. Но и вершины отсюда было не видно. Куда ни глянь — одна только стена. И смотреть в обе стороны было страшно, ибо душа не утешалась последовательностью: они перестали быть частью земли, но и частью неба не стали тоже. Башня казалась подвешенной в воздухе нитью, не привязанной ни к земле, ни к своду.

В тяжкие дневные переходы Хиллала иногда отчаивался, чувствуя, что потерял свое место в мире: как будто земля отвергла его за неверие, а небо не удостоило впустить к себе. Он возжелал, чтобы Яхве подал сынам человеческим знак, что их затея во благо. Как иначе они могут оставаться в месте, где столь неприютно душе?

Но обитатели башни и здесь были довольны своим положением: рудокопов они всегда приветствовали тепло и желали им удачи в трудах у свода. Эти люди жили в сыром тумане густых облаков, грозы видели и снизу, и сверху, из воздуха собирали свой урожай и никогда не страшились, что здесь им не место. Никто не ждал ни утешения, ни поощрения свыше.

Шли недели, солнце и луна, ежедневно стремясь к зениту, всходили все ниже и ниже. Луна заливала южную часть башни серебряным сиянием, светилась, точно вперившийся в них глаз Яхве. Еще через несколько дней караван поравнялся с луной, достиг уровня первого из небесных тел. Прищурив глаза на выщербленный лик, они любовались его величественным движением.

Потом они приблизились к солнцу. Был летний сезон, когда огненный шар над Вавилоном стоял почти прямо над головой, а значит, на этой высоте проходил близко к башне. Ни одна семья не жила в этой части, не было тут и террас, ибо жар обжигал так, что высыхали и рассыпались в пыль ячменные зерна. Здесь кирпичи скрепляли не земляной смолой, которая размягчилась бы и потекла, а запекавшейся от жара глиной. Защищая от дневного зноя, колонны здесь стали совсем широкими, превратились почти в единую стену, и дорога проходила в туннеле с узкими щелями, впускающими свистящий ветер и лезвия золотого света.

Прежде артели тягловых сменялись через равные промежутки времени, но теперь пришла иная пора. Каждое утро караван выступал в путь все раньше и раньше, чтобы как можно дальше успеть пройти в темноте. Когда они поднялись вровень с солнцем, то шли только ночью. Днем они пытались поспать — голые и потеющие под раскаленным ветром. Рудокопы беспокоились, можно ли им заснуть, не зажарятся ли они насмерть до пробуждения. Но тягловые много раз проделывали этот путь и пока не потеряли ни одного человека. Со временем караван миновал уровень солнца, и тогда все стало так, как было под ним.

Только теперь солнечные лучи били снизу вверх, что казалось совсем уж противным естеству. В террасах зияли щели, чтобы дневной свет омывал растения, которые росли вбок и вниз, изгибались и тянулись к животворным лучам.

Затем караван подошел к уровню звезд, маленьких огненных сфер, разбросанных, насколько хватало глаз. Хиллала думал, они должны висеть теснее друг к другу, но, хотя здесь светили крохотные, невидимые с земли звездочки, сферы все же были рассыпаны слишком уж скудно. И располагались они не на одной высоте, а занимали просторы на следующие несколько лиг вверх. Трудно сказать, насколько высоко они находились, так как ничто не указывало на размер звезд, но иногда какая-нибудь приближалась, и тогда можно было убедиться в стремительности их движения. Хиллала догадался, что все тела в небе мчатся с одной скоростью, чтобы за день успеть совершить путешествие от одного края мира к другому.

Днем небо было гораздо светлее, чем казалось с земли, — знак того, что путники приближаются к своду. Рассматривая небеса, Хиллала с удивлением заметил: здесь звезды видны и днем. С земли они терялись за яростным сиянием солнца, но на такой высоте просматривались совсем ясно.

Однажды к нему прибежал Нанни.

— В башню ударила звезда!

— Что? — Объятый страхом Хиллала оглянулся по сторонам, чувствуя себя так, словно под дых двинули его самого.

— Нет, не сейчас. Это было давно, больше ста лет назад. Один из местных стариков как раз об этом рассказывает. Отец его отца видел все своими глазами!

Они вошли в комнатку за коридором: несколько рудокопов сидели вокруг сморщенного старика.

— …засела в кладку в полулиге кверху отсюда. Выбоину до сих пор видно, она словно исполинская оспина.

— А что стало со звездой?

— Она горела и шипела и была такая яркая, что болели глаза. Люди подумали, не извлечь ли ее, чтобы она могла продолжить свой ход, но из-за жара к ней нельзя было подступиться, и они не посмели ее погасить. Прошли недели, и она сама остыла, превратилась в шишковатый слиток черного небесного металла. Так велик был ком, что его едва можно было обхватить руками.

— Так велик? — изумленно переспросил Нанни. Когда звезды по собственной воле падали на землю, люди находили иногда небольшие слитки небесного металла, который казался крепче самой лучшей бронзы. Этот металл нельзя было расплавить для отливки, поэтому его обрабатывали кувалдой, раскалив прежде докрасна; из него изготавливали амулеты.

— И верно, не слыхано, чтобы такой слиток нашли на земле. Представляешь себе, какие можно было бы отковать из него инструменты!

— Вы ведь не попытались пустить его на инструменты, правда? — в ужасе спросил Хиллала.

— О, нет. Люди боялись к нему прикоснуться. Все спустились с башни и ждали возмездия Яхве за то, что нарушили ход его творения. Они ждали многие месяцы, но не дождались знака. Наконец они вернулись и извлекли из кладки звезду. Сейчас она в каком-то городском храме внизу.