Книга Наследие Дерини - Кэтрин Куртц

Мальчик, родившийся от этого кровосмесительного союза на следующий год, был наречен Марком Имре Фестилом, хотя сейчас его чаще называли Мареком, — такова была торентская форма его имени, — и он носил титул принца. Род Фестилов принадлежал к младшей ветви правящей дома Торента, и именно Торент в свое время снабдил Эриеллу войсками, во время безуспешной попытки отвоевать трон, утраченный ее братом. Сама Эриелла нашла смерть в том сражении, и ее сын и наследник был воспитан при торентском дворе вместе с остальными принцами-Дерини. Все это время он выжидал благоприятного стечения обстоятельств, дабы, в свою очередь, попытаться отвоевать отцовский престол. Сейчас принцу Мареку сравнялось двадцать три года. Он был на год старше, чем его соперник Халдейн, и не так давно он женился на сестре торентского короля, и уже успел произвести на свет сына.

— Я склонен думать, что за всем этим стоит именно Марек, — задумчиво произнес Таммарон. — Тем не менее, маловероятно, чтобы это была настоящая война. Марек еще не опробовал себя в битве. Кроме того, у него есть наследник, но всего один, а дети часто умирают во младенчестве.

— И все же, они захватили Кулликерн, — указал Манфред.

— Да, но подозреваю, что это сделал Миклос, от лица Марека, — возразил Таммарон. — И я очень сильно сомневаюсь, что они пользуются поддержкой короля Ариона. Ему-то уж точно не нужна сейчас война с Гвиннедом, поскольку его собственный наследник еще также не вошел в возраст.

Помолчав немного, он заключил:

— Нет, мое предположение таково, что это лишь проба сил. Они хотят посмотреть, что мы предпримем в ответ на угрозу. Марек не пользуется достаточной поддержкой, и у него слишком мало войск для полноценного вторжения. Скорее всего, он хочет просто немного размяться и оценить врага… И, возможно, проверить также, правда ли то, что король Гвиннеда — всего лишь подставная фигура на троне.

— Стало быть, — перебил Хьюберт, — все должны убедиться, что король воистину правит Гвиннедом, и делает это умело и достойно. А для этого он должен возглавить войско и освободить Кулликерн. Согласен, есть некоторый риск, что он вздумает, и впрямь, проявить самостоятельность и взять командование на себя, — добавил он, заметив, что остальные советники готовы возразить ему. — С другой стороны, ему прекрасно известно, что если во время военной компании его настигнет смерть — по любой причине, — то новым королем станет юный Оуэн, а значит, мы сделаемся регентами до той поры, пока мальчик не достигнет совершеннолетия.

— Скажу честно, я бы против этого не возражал, — ухмыльнулся Манфред, откидываясь на спинку кресла.

— Это верно, но королеве это едва ли может понравиться, — промолвил Таммарон. — А ей по праву будет принадлежать одно из мест в регентском совете. Не знаю, как насчет ее брата. Что скажете, Хьюберт, он ведь приходится мальчику дядей… Что гласит обычай в таких случаях?

— Короля, хм-м… убедили не назначать брата сестры в регентский совет, — произнес Хьюберт, внимательно изучая ногти. — Сдается мне, речь шла о том, что молодой человек слишком хрупок здоровьем для такой ответственности. Ему это было бы не по силам, ну и так далее…

— Слишком много с ним хлопот, — недовольно пробурчал Ран. — Если бы вы меня послушались, его стоило бы прикончить еще шесть лет назад.

Хьюберт иронично усмехнулся в ответ на эти слова.

— К счастью для него, мой дорогой Ран, вы были слишком заняты в это время с другим убийством, но можете не сомневаться, что сэр Катан вполне осознает всю шаткость своего положения и не сделает ничего, чтобы поставить под угрозу свою жизнь и благополучие сестры. Точно так же как и она не осмелится поставить его жизнь под угрозу, или, что для нее еще страшнее, побоится, что мы лишим ее доступа к сыну. Так что до тех пор, пока они оба будут себя вести со всей скоромностью и послушанием, я готов пойти на то, чтобы Катан Драммонд оставался при дворе, хотя бы ради соблюдения приличий. Кроме того, его присутствие идет на пользу королеве. А если она будет пребывать в добром расположении духа, то, в конечном итоге, это пойдет на пользу и ее сыновьям. Ради этого можно пойти на некоторые жертвы… Но, разумеется, мы можем и отменить свое решение, если хоть один из них вздумает выказать непокорность.

Хмыкнув, Ран тряхнул головой.

— А мне все рано было бы спокойнее, если бы он был мертв.

— Возможно и так, но, по крайней мере, он должен оставаться в полном здравии, пока королева не разрешится от бремени. Я достаточно ясно выразился?

— Достаточно.

— Вот и отлично. Потому что нам нельзя забывать, как бы там ни было, но сейчас она носит во чреве второго наследника Халдейнов. Брата принца Оуэна. Именно об этом вам и следует побеспокоиться. Мы не знаем, уцелеет ли король в грядущей войне, а вот Микаэла вполне может умереть при родах… или хуже того, может потерять ребенка. А если погибнет король, будь то в боях за Истмарк, или по собственной глупости, от горя у нее вновь может случить выкидыш… ведь однажды такое уже случилось.

— Верно, — выдохнул Таммарон. — Так что вся надежда Халдейнов заключена в одном-единственном четырехлетнем мальчике.

— Вот именно. И поскольку они не хотят, чтобы ребенок слишком рано взошел на престол, то я думаю, что и король, и его супруга, и ее брат, будут и дальше покорно исполнять все то, чего мы требуем от них.

При этих словах Хьюберта все согласно закивали. Ни для кого не было секретом, как сильно король любит сына. Однако из пятерых людей, сидевших за столом совета, именно архиепископ лучше других знал Райса-Майкла. Хотя Ран с Таммароном были в числе регентов, правивших Гвиннедом до совершеннолетия короля Алроя, болезненного старшего брата Райса-Майкла, но именно Хьюберт имел возможность часто общаться со всеми троими принцами Халдейнами и получал подробные отчеты от священников, которые были их наставниками и духовниками.

Влияние его на них ничуть не уменьшилось и после времен регентства. Именно Хьюберт вместе с Полином Рамосским стоял у истоков заговора, в результате которого Райс-Майкл взошел на престол, и именно поэтому мнение Хьюберта имело такой вес среди прочих советников, ныне управлявших Гвиннедом.

— Что ж, отлично — объявил Манфред. — Тогда, полагаю, нам следует сделать так, чтобы король принял герольда принца Миклоса.

— Совершенно верно, — поддержал его Хьюберт. — Я уже сообщил ему о том, что произошло в Истмарке. Но прежде, чем мы соберем придворных, я постараюсь еще раз довести до его сведения все политические и прочие тонкости ситуации, а также заставить его осознать, чем грозит ему любая попытка действовать независимо от нашей воли.

Глава II Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы.[3]

После второго разговора с Хьюбертом, у короля не осталось ни малейших сомнений относительно того, чего ожидали от него советники. Однако, одеваясь, чтобы появиться перед придворными, он размышлял о том, что, вероятно, понимает все тонкости происходящего куда лучше, чем мог бы предположить кто-либо из его сановников.