Книга Империя Звезд - Элисон Бэрд

Морлин повел его по дороге к воротам парка, вывел в город. Халазар шел как в забытьи. Хотя он вроде бы шагал, но ничего не ощущал под ногами, и ни он, ни его высокий спутник не отбрасывали тени. Улицы, по которым они шли, были полны людьми в одеждах ярких цветов, высокими, изящными людьми, подобных которым он в жизни не видел.

— Что это за город? — воскликнул Халазар, а странные люди проходили сквозь него, не задевая. — Я никогда не видел подобного…

Морлин повел его к воротам какого-то особняка.

— Смотри, — сказал он тихо. — Ворота золотые, Халазар, — из золота, которого в этом мире столько, что его даже на детские игрушки пускают. А вот столбы ворот, погруженные в мрамор, — видишь этот многоцветный узор, цвет очный рисунок? Приглядись, и ты увидишь, что каждый лист, каждый лепесток — это драгоценный камень: изумруд, рубин, ляпис-лазурь. Одни эти ворота стоят целого города Зимбуры, а ведь это всего лишь дом скромного купца.

Зимбурийский царь тщетно попытался вынуть блестящий изумрудный лепесток из оправы и выругался от досады, когда его призрачные пальцы прошли насквозь.

— Смотри! — Морлин махнул рукой в сторону крыш, и Халазар, подняв глаза, увидел огромный дворец с башнями, достигающими солнца, весь бронзовый и золотой. Он стоял на вершине высокого холма, как парусный корабль, оседлавший гребень волны. — Это, о царь, Халмирион — дворец величайшей волшебницы этого мира Трины Лиа. Она совсем не та простая девушка, которую ты встретил на Тринисии: это, я боюсь, была ошибка. Истинная принцесса обитает здесь: Эйлия Элмирия, дочь Эларайнии, королевы Ночи.

Халазар молчал, охваченный внезапным ужасом, и глядел на эти башни, такие яркие под солнцем, такие непоколебимые. Сколько раз уверял он себя, что его враг — всего лишь женщина, а значит, слабее его умом и телом. Встреться он с ней в битве один на один, наверняка успех был бы на его стороне. Но сейчас у него упало сердце. Кто может победить монарха такой силы, обладающего таким необозримым богатством? Ей вообще незачем с ним встречаться: наверняка она может послать сотню армий на одну его и полностью разгромить его на поле битвы. Да еще у нее есть союзники, вроде тех страшных джиннов, что видел он на Тринисии…

— Помоги мне, — сказал он, с трудом отводя взгляд от ненавистного зрелища. — Если есть у тебя сила, помоги мне победить эту злую колдунью!

— Мою помощь ты получишь, — ответил Морлин. — И помощь валеев, слуг Валдура в других сферах, кто ненавидит этот мир Арайнии и его обитателей так, как тебе и не снилось. Но у тебя тоже есть сила, Халазар: она в твоих армиях, в преданности, которую ты умеешь им внушать. Когда твои армии объединятся с армиями валеев, это будет сила, которой могут испугаться сами Небеса, о аватара Валдура! Этот мир настолько богат и прекрасен, насколько пустынна и безводна Зимбура. Лишь делай то, что я скажу тебе, и золото, драгоценности, леса и дичь этого мира, его народ — и его принцесса — все это будет твоим.

— Согласен! — вскричал царь.

И эхо этого крика отразилось от каменных стен его комнаты — он вернулся в свой дворец, в свое тело.

Халазар обернулся. Никакой фигуры в темном плаще с ним не было, и даже возник соблазн предположить, что это была иллюзия или сон. Но из-за окна снова раздался тот же шелестящий звук, будто крылья птицы взмахнули в ночном воздухе.

2. ПРИЗРАК НА ПИРУ

Кто я?

Она лежала неподвижно, мутными со сна глазами уставясь в белый балдахин. В первые дни здесь, в Халмирионе, она, просыпаясь, прежде всего думала, где она, а после этого приходил другой вопрос, куда более тревожный. На первый вопрос ответить было просто, как только полностью возвращалась память, и со временем он перестал возникать, но второй продолжал беспокоить. Она уже не была Эйлией Корабельщик, и от этого факта было не уйти, хотя она все еще цеплялась за это знакомое имя вместо истинного — Элмирия. Ощущение собственного «Я», такого же постоянного и привычного, как черты лица, улетело в миг, оставив девушку в растерянности и замешательстве. Эйлия Корабельщик была воспитана в ином мире в буквальном смысле слова, семьей, которую она до сих пор не могла считать чужой. Ее «родители» Нелла и Даннор, ее «двоюродные брат и сестра» — Джеймон и Джемма — теперь для нее утеряны. Они — на той стороне пустоты, через которую нет дорог, как через любое море, только куда более протяженной — такого расстояния она до сих пор себе и представить не могла. Но не только это отделяло ее от прежней семьи. Их не объединяла общая кровь — она всегда была чужой среди них.

И все равно она по ним скучала и беспокоилась о них. Ана ей сказала, что община немереев на Мере свяжется с ее приемной семьей и сообщит, что Эйлия в безопасности. Но им никогда не понять, где она сейчас, и, наверное, они о ней тоже беспокоятся — пусть даже Нелла с Даннором знали, что она не их родная дочь и когда-нибудь должна вернуться к своему роду. Эйлия вздохнула. Нелла и остальные первые сказали бы ей, как практичные островитяне, что нет толку лежать и обдумывать это снова и снова. Где бы она ни выросла, здесь ее родной мир, жизнь, которую ей теперь следует вести. Сегодня же — годовщина ее рождения, то есть официальное празднество, в котором она обязана принимать участие.

Эйлия выбралась из кровати, раздвинула белые шторы и встала, оглядывая свою спальню. Это была просторная круглая комната, повторяющая форму цветка, с окнами, выходящими на три стороны. На мраморном столике рядом с кроватью лежали игрушки из ее детства, которых Эйлия не помнила: заводная птица в золотой клетке, кукольный дом, построенный ремесленниками города, с миниатюрными окнами в свинцовых переплетах и крошечной мебелью. Игрушки стояли точно там, где она оставила их, когда мать увозила ее из дворца более двадцати лет назад. У Эйлии не хватало духу их убрать: это была связь с ее далеким прошлым. Ведь должны же у нее быть какие-то смутные воспоминания о тех днях? Не юный возраст, а душевное потрясение стерло ее ранние воспоминания — так говорили придворные врачи. Дело в том, что среди них — страшная память о бурном море, о пробитом тонущем корабле…

Эйлия оделась, подошла к глубокому окну и выглянула на улицу. Крыши дворца заполняли весь вид: нагромождение башен, куполов, золотых шпилей и флагштоков, где полоскались длинные флаги. Отсюда небо казалось совсем рядом, и ночью на нем сияли яркие звезды, маленькая голубая луна Мирия, и арка небес (на самом деле — система колец вокруг планеты) мерцающим мостом опоясывала небо от края до края. Эйлия жила в этом мире всего три его коротких года, но уже трудно было вспомнить время под другими небесами, лишенными таких чудес. Небесами с более тусклыми звездами, большой белой луной и без сияющей арки, где солнце казалось меньше, потому что не было так близко, и поднималось не на западе, а на востоке. Мир, где она была не Триной Лиа, провозвещенной правительницей элеев, но простой девушкой с Большого острова, для которой дворцы были несбыточной мечтой. До сих пор ей иногда казалось, что она — персонаж когда-то прочитанной книги, в которой негодяи подменили сына владетельного дворянина, годами жившего в роскоши, пока не вернулся истинный наследник.