Книга Люди феникс - Владимир Леонидович Ильин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из стенограммы дискуссии за «круглым столом» на тему «Смерть — это конец или только начало?», организованной журналом «Невероятное — рядом»
«Ведущий (он же главный редактор журнала)…. И, наконец, коллеги, позвольте вам представить доктора Роберта Анклюга, известного столичного реаниматолога, руководителя крупнейшего в стране реанимационного центра, доктора медицинских наук, профессора. Надеюсь, что его огромный опыт практической работы в интересующей нас области позволит нам пролить свет на один из тех вопросов, которые неизменно волновали и продолжают волновать человечество… Итак, как вы считаете, Роберт Всеволодович, существует ли так называемая „жизнь после жизни“, о которой в свое время писал в своих книгах ваш американский тезка — я имею в виду доктора Моуди?..
Р. В. Анклюг: Прежде всего я хотел бы сказать, что вопрос, на мой взгляд, сформулирован недостаточно корректно. Да, конечно, заголовок книги упомянутого вами исследователя звучит весьма эффектно, я бы даже сказал — сенсационно, но… к сожалению, выглядит полной бессмыслицей. Судите сами: «жизнь после жизни» — как это следует понимать? Какое понятие жизни вкладывал Моуди в это словосочетание, если на сегодняшний день и науке, и практической медицине известны по меньшей мере сотни дефиниций этого сложного явления?.. Если же понимать это как «жизнь после смерти», то опять-таки возникает вопрос — что считать смертью? Предположим, что с точки зрения нормального человека речь идет о переходе из состояния «бытия» в состояние «небытия». Однако тут возникает масса любопытных нюансов. В частности, переход этот является не мгновенным, а довольно длительным, включающим в себя несколько последовательных фаз, а именно: преагональное состояние, агония, клиническая смерть, смерть мозга и полное прекращение всех биологических процессов в организме умирающего — или уже считающегося умершим — человека…
В.: Но ведь нельзя же отрицать, что с какого-то момента человек как биологический объект окончательно прекращает свою жизнедеятельность и становится, грубо говоря, мертвецом?
Р.В.А.: Разумеется.
В.: Тогда как следует относиться к рассказам тех, кто успел пересечь грань между жизнью и смертью, о том прекрасном мире, в который, по их словам, попадает душа умершего?
Р.В.А.: Я думаю, что мы должны подходить к этому весьма критически. Я сам не раз беседовал с теми людьми, которые пережили клиническую смерть и были возвращены к жизни благодаря усилиям… э-э… сотрудников нашего реанимационного центра. Весьма примечателен тот факт, что количество тех, кто мог ясно припомнить свои переживания после смерти, составляет лишь незначительный процент от общего числа реанимированных больных…
В.: Но вас не настораживает тот факт, что у всех этих людей переживания, в сущности, одинаковы?
Р.В.А.: Это объясняется очень просто. Обычно подобные переживания либо навеяны опрашиваемому самими вопросами, которые ему задает опрашивающий — эффект так называемой «ложной памяти», — либо речь идет о нарушениях связей между участками коры головного мозга. При умирании такие процессы обусловлены кислородным голоданием тканей и снижением содержания рН. Кстати говоря, некоторые препараты — например, кетамин, наркотики типаЛСД — влияют на психику совершенно аналогичным способом. В частности, около пятнадцати процентов употреблявших ЛСД отмечают, что в состоянии транса «общались с инопланетянами». Однако никому из нормальных людей и в голову не приходит написать книгу «ЛСД как средство общения с пришельцами»!..
В.: Значит, вы убеждены, что никакого «загробного царства» не существует?
Р.В.А.: Ну, это нельзя утверждать с такой категоричностью. Я бы сказал, что доказательство обратного, видимо, еще долго будет невозможным…
Неизвестный, с места: А что вы думаете, доктор Анклюг, о тех феноменальных случаях, когда некоторые люди вообще не подвержены смерти?
Р.В.А.: Что вы имеете в виду? Лично мне такие случаи не известны.
Неизвестный: Неужели вы не в курсе того, что происходит в Интервиле?
Р.В.А.: Нет. А что именно там происходит?
Неизвестный: В последнее время зарегистрировано около тридцати странных эпизодов, когда людям каким-то чудом удавалось избежать, казалось бы, неминуемой гибели…
Р.В.А.: Что ж, возможно, только я не понимаю, какое отношение это имеет к нашей дискуссии… В конце концов, в истории не раз имели место случаи, когда люди находились на волоске от гибели. Слово «случай» в этом контексте звучит на мой взгляд вполне красноречиво. Это именно случай, а не закономерность, и я не вижу, почему мы, ученые, должны придавать значение простой случайности.
Неизвестный: По-вашему, если человек, упавший с десятого этажа на асфальт, остается не только живым, но и невредимым, — это всего лишь вопрос везения? А как быть с утопленником, почти сутки пробывшим под водой, но пришедшим в себя, едва его бездыханное тело было доставлено на берег?!
Р.В.А.: Извините, коллега, но я не берусь комментировать приведенные вами факты — если, разумеется, речь действительно идет о фактах… В конце концов, я всего лишь реаниматолог, а не господь бог! (Смешки в зале.) Впрочем, если хотите, мы могли бы с вами побеседовать на эту тему в перерыве…
В.: Благодарю вас, Роберт Всеволодович. К сожалению, у нас очень мало времени, поэтому я хотел бы предоставить слово другому участнику нашей дискуссии…
Боль ткнула его под левый сосок своим костлявым, острым, как шило, пальцем в тот момент, когда он совсем не ожидал этого. Боль была злобной и торжествующей. Словно знала, что теперь он от нее никуда не денется.
Ему и в самом деле некуда было деваться.
Злобная тощая старуха с желтыми, острейшими, как у акулы, зубами, с образом которой он привык отождествлять Боль, настигла его в переполненном автобусе. Вокруг теснились потные, измочаленные часом «пик» люди.
Автобус тащился, свистя изношенным турбодвиж-ком, по нескончаемому мосту над рекой, и до ближайшей остановки на другом берегу было слишком далеко.
Он сжал зубы, пытаясь не обращать внимания на невидимое острие, безжалостно дырявившее его грудную клетку.
Он еще не верил, что Боль может добиться своего.
Собственно говоря, вот уже полгода он вообще не верил в то, что может умереть. Потому и привык не придавать значения регулярным выпадам своей невидимой противницы, пронзающим левую сторону его груди невидимой шпагой. Было бы глупо и нелепо, если бы, невзирая на все свои способности, он скопытился от тривиального инфаркта.
Однако теперь, когда первое удивление от того, что именно так и вышло, схлынуло, его охватил страх.
Боль в груди усиливалась, в глазах начинали плыть разноцветные круги, левая сторона тела немела все больше, а ноги предательски подкашивались.
С каждой секундой страх все больше охватывал его.
Но не смерти он боялся. Его страшила сама мысль о том, что ЭТО произойдет именно сейчас. В этом автобусе. В гуще людей.
