Книга Дракула бессмертен - Йен Холт

Глава II

Небо прочертила молния, и капли дождя в ее свете вспыхнули, будто бриллианты на черном бархате. Сьюард знал, что нужно немедленно спрятаться, но мог лишь безвольно, как зачарованный, смотреть на экстравагантную — и такую опасную — красавицу. Светлая кожа Батори резко контрастировала с ее волосами цвета воронова крыла, а двигалась графиня с бесшумной грацией хищника. Льдисто-голубые глаза озирали улицу, готовые отметить любое движение. Сверкнула, осветив мостовую, еще одна молния. Когда графиня повернулась лицом к винограднику, Сьюард бросился наземь, в грязь, надеясь остаться незамеченным.

Он затаил дыхание, стараясь не шевелиться и не замечать судороги в ногах. Безумно хотелось приподнять голову и посмотреть хоть одним глазком, но отсвет молнии на бледном лице сразу же выдал бы его, так что он лежал ничком, вжавшись носом в землю. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он позволил себе наконец поднять взгляд, почти ожидая увидеть рядом с собой Батори, коброй изготовившуюся к броску.

Превозмогая нарастающий страх, Сьюард с отвратительным чавкающим звуком высвободился из грязевой ловушки. Слишком много шума. Он стрельнул глазами по сторонам. Нужно идти, но сначала придется дождаться, пока кровь снова прильет к ногам. Он чувствовал себя куском размокшей дерюги; и без того мешковатая одежда словно прибавила в весе.

Заставив его вздрогнуть, засвистел ветер. Собрав всю свою решимость в кулак, Сьюард сделал твердый шаг к дому — и его босая ступня погрузилась в жижу. Одна из туфель так и осталась в грязи. Доктор вполголоса выругался и снова ее надел, при этом едва не потеряв равновесие. Неуверенной походкой он двинулся по раскисшей тропинке и вскоре наткнулся на пальму. Не вызывало сомнений, что шума он производит немало; впрочем, все эти звуки вполне мог заглушить дождь. Наконец Сьюард добрался до дерева, стоящего непосредственно перед виллой. Хотя в школьные годы у него отлично получалось лазать по деревьям, сейчас, спустя пятьдесят лет, о такой прыти можно было и не мечтать. И все-таки выбора не оставалось. Он сделал глубокий вдох и вскарабкался на нижнюю ветку.

С дерева Сьюард кое-как перебрался на крышу. Глиняная черепица галереи была скользкой от дождя. Вцепившись для устойчивости в декоративные железные перильца, он в ужасе огляделся, подозревая, что графиня прячется где-то здесь — и смеется над ним, пока он валяет дурака. Приметив навес над одним из окон второго этажа, доктор поспешил укрыться в его тени и уже там перевел дух. Сколько он ни вслушивался, не слышал ничего, кроме стука дождя, барабанившего в такт сердцу.

Всмотревшись в окно, доктор сообразил, что в прошлом помещение за стеклом представляло собой большой бальный зал. Теперь же, обезлюдевшее и наполненное тенями, оно только действовало ему на нервы. Так мог бы выглядеть музей, если заглянуть в него ночью. Или нечто похуже… гробница.

Прервав поток размышлений, в бальном зале возникли две светящиеся белых фигуры. Они легко скользили по полу и, кажется, несли какой-то ящик или сундук. Опасаясь долго оставаться на одном месте, Сьюард перевалился на соседний навес-балкончик и осторожно приник к окну.

Скудное освещение сводилось к десятку свечей, беспорядочно расставленных по залу, и тлеющим углям в камине, однако доктору хватило и этого, чтобы понять: перед ним не призраки, а красивые молодые женщины в воздушных, пышных одеяниях. Где же Батори? Сьюард никак не мог отделаться от тягучего чувства страха.

Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда вдруг распахнулись высокие створчатые двери, и в бальный зал стремительно вошла графиня.

Батори распустила на шее узел плаща и небрежно перекинула его через плечо, позволив своей фигуре предстать во всей красе. Она была одета в вечерний костюм, дополняли который белоснежная накрахмаленная рубашка с воротником-стойкой и черный галстук. Портной сумел добиться того, чтобы строгие линии костюма подчеркивали роскошные женственные формы графини и одновременно вызывали представление о мужской силе.

Она направилась к двум другим женщинам.

— Мои милые… — За томными интонациями ее голоса Сьюард почувствовал что-то зловещее. Он поежился, когда Батори страстно поцеловала каждую из «женщин в белом» в губы. — Что за игрушку вы мне принесли?

Светловолосая дама голыми руками взломала замок на моряцком сундуке; для женщины столь изящной наружности жест выглядел ошеломляюще небрежным. Затем она рывком откинула крышку — точно официант, с гордостью демонстрирующий посетителю главное блюдо в меню. В сундуке лежала молодая девушка — с кляпом во рту, связанная и явно напуганная до смерти.

Батори вытащила из голенища сапога изогнутое металлическое лезвие. Сьюард мгновенно узнал его: это был ланцет, которым медики делают серьезные операции.

При виде ланцета глаза девушки расширились. Едва уловимым для Сьюарда движением Батори полоснула лезвием вдоль тела девушки. Кляп и веревки упали на дно сундука. Графиня прижала кончик ланцета к подбородку жертвы. Сьюард крепко сжал ручку своего серебряного метательного ножа.

Батори мягко, даже и не намереваясь поранить девушку, при помощи лезвия вынудила ее вылезти из сундука. Доктор немного ослабил хватку. Девушка прикоснулась к лицу и запястьям в тех местах, где к ним прикоснулся ланцет. По всей видимости, там не осталось ни царапины.

Графиня принялась ходить вокруг девушки, оценивая ее наряд. На той было серо-зеленое шерстяное платье французского покроя, целомудренно закрывающее тело от шеи до щиколоток. Сьюард пришел в ярость от мысли, чем все это представлялось Батори — красивой упаковкой, которая так и ждет, чтобы ее развернули.

Жертва стояла совершенно неподвижно. Пошел в дело ланцет. Платье и нижнее белье стали распадаться, как разрезная головоломка, но кожа оставалась нетронутой. Несмотря на лихорадочные усилия девушки удержать ткань, та спадала с нее обрывок за обрывком, пока не открылось все тело.

Батори смотрела не моргая, упиваясь зрелищем. Девушка забилась в тень, ее колотила дрожь. «Женщины в белом» расхохотались.

Сьюард скользнул к соседнему окну, откуда открывался лучший обзор. Глаза Батори сузились в щелочки. В мерцании свечей блеснуло золотое распятие на шее девушки. Ланцет метнулся вперед и назад с такой скоростью, что Сьюард засомневался, не почудилось ли ему. Но тут звякнул, ударившись о мраморный пол, крестик, и разорванная цепочка собралась возле него аккуратной кучкой. Девушка вскрикнула от неожиданности: в нижней части горла выступила, словно рубин, небольшая капелька крови.

«Женщины в белом» накинулись на жертву, будто бешеные собаки.

— Дева Мария, защити ее, — прошептал Сьюард, но его молитва больше походила на жалобное хныканье. Он с ужасом наблюдал, как «женщины в белом» связали обнаженной девушке лодыжки и при помощи системы блоков подвесили ее вверх ногами под потолком. Темноволосая демоница подала Батори черную кожаную плетку-девятихвостку; на конце каждого ремешка крепились изогнутые металлические крючки. Алые губы графини сложились в кривую ухмылку, в которой не было ничего веселого, ее непостижимые глаза все так же неотрывно смотрели на единственную каплю крови, которая теперь скользила по шее жертвы. Молниеносный взмах — и плетка Батори обожгла беззащитную плоть, а сама графиня алчно воззрилась на кровь, которая потекла сильнее.