Книга Инферно - Линда Ховард

Лорна поняла вдруг, что избегает прямых взглядов в его лицо, словно могла обезопасить себя, не разглядывая его черты. Она сознавала, что это неправильно. Незнание — плохая защита, и Лорна давно научилась не прятать голову в песок, надеясь на лучшее.

Он сел напротив нее, и, мысленно собрав волю в кулак, она встретила его взгляд.

В животе словно что-то перевернулось.

Лорна ощутила слабость, головокружение, и у нее возникло чувство, будто она падает; с трудом она удержалась от того, чтобы схватиться за подлокотники.

У него были черные волосы и зеленые глаза. Обычные цвета, и все же ничто в нем не подходило под описание «обычное». Прямые блестящие волосы падали на плечи. Ей не нравились длинные волосы у мужчин, но его были чистыми и мягкими, и ей вдруг захотелось погрузить в них руки. Она прогнала ненужные мысли, но ее тут же приковал его взгляд. Его глаза были не просто зелеными, а зеленющими до такой степени, что первым делом она подумала о цветных контактных линзах. До такой степени темный, чистый, насыщенный оттенок не мог быть природным. Это просто контактные линзы с черным рисунком, как настоящие глаза. Она видела рекламу таких в журналах. Смущало ее вот что: когда свечи вспыхивали и зрачки его сокращались, радужная оболочка, похоже, расширялась. Могло ли так казаться из-за контактных линз?

Линз он не носил. Инстинкт подсказывал ей, что все, что она видит, — блеск черных волос, необычный оттенок глаз, — все это правда.

Он притягивал ее к себе. Непостижимая сила овладела ею почти на физическом уровне. Пламя свечей подрагивало, а свет от них казался ярче, ибо солнце уже скрылось за горизонтом и улица за окном погружалась в сумерки. Теперь лишь огонь свечей разгонял полумрак офиса, отбрасывая тени на жесткие черты его лица, в то время как глаза казались ярче, чем всего несколько секунд назад.

Никто из них не сказал ни слова с того момента, как он сел в кресло, и тем не менее ей казалось, что она уже сражается за свою силу воли, за власть над собой, за свою независимость. В душе она вдруг ощутила панику, трепет, подобный пламени этих свечей. «Он знает», — подумала она и напрягла всю волю, решив бежать. Забыть о казино, забыть хорошие деньги, которые они приносили ей, — забыть обо всем, кроме выживания. «Беги!»

Но тело ей не подчинялось. Она по-прежнему сидела на месте. Застывшая… Загипнотизированная.

— Как вы это делаете? — наконец спросил он спокойным и ровным голосом, будто вихри и волны энергии, атаковавшие ее, не имели к нему отношения.

И снова голос его будто прорвался сквозь ураган несобранных, овладевших ею эмоций, вернув ее к реальности. В изумлении она уставилась на него. Он думает, что она все это устроила?

— Это не я, — выпалила она. — Я думала, это вы.

Возможно, она ошиблась, потому что в призрачном, пляшущем свете горящих свечей прочесть выражение лица нелегко, но ей показалось, что ответ ее вызвал у него легкое изумление.

— Ваше жульничество, — пояснил он. — Как вам удается воровать мои деньги?

Глава 3

Быть может, он не знал.

Его невежество, как ни странно, вызвало у Лорны облегчение. Она сделала глубокий вдох. По крайней мере, теперь она имеет дело с тем, природа чего ей ясна. Игнорируя странную ауру, образовавшуюся в комнате, и почти физически ощущаемое ею… нечто… она вздернула подбородок, прищурилась и ответила ему прямым, невозмутимым взглядом:

— Я не жульничаю!

Она не лгала. Имея в виду общепринятый смысл понятия «жульничество».

— Конечно жульничаете. Никому не везет так, как вам, если он, простите, она не жульничает.

Глаза его блестели, но в ее книге блестящие глаза считались не таким ужасным понятием, как, например, глаза горящие. Как бы там ни было, гореть глаза не могли. Что с ней вообще творится? Неужели ей в напиток подсыпали наркотик, когда она отвернулась? Она никогда не пила алкоголь на территории казино, предпочитая кофе и прохладительные напитки. Но у последней порции кофе ей почудился горьковатый привкус. Тогда у нее мелькнула мысль, что ей повезло получить кофе со дна чайника, но теперь она подумала, не усилил ли горечь какой-нибудь лекарственный препарат.

— Повторяю. Я не жульничала, — жестко ответила Лорна, чеканя каждое слово.

— Вы приходите сюда не впервые. Каждую неделю уносите отсюда примерно пять тысяч. Это четверть миллиона в год, причем только с моего казино. Многих еще вы грабите?

Он холодно оглядывал ее с головы до ног, словно удивляясь, почему она одета не лучше, учитывая уровень ее заработка.

Лорна почувствовала, что краснеет, и это ее разозлило. Ее давно уже ничто не смущало, ибо смущение было роскошью, которую она себе позволить не могла. Но что-то в его оценке вызвало у нее желание съежиться. Ладно, может, она и не лучшая в мире модница, но она опрятна и чиста, и лишь это имеет значение. Ну и что, что ее брюки и блузка с короткими рукавами куплены в «Уолл-Марте»? Просто она не могла заставить себя потратить сотню долларов на пару ботинок, имея возможность купить не менее удобную за двенадцать. На оставшиеся восемьдесят восемь можно купить много еды. А шелк не только дорого стоит, но и ухода требует немалого. Она предпочитала вещи из хлопка и полиэстера, которые не нужно гладить, в отличие от шелковых, которые гладить необходимо каждый день.

— Я спросил: сколько еще казино вы грабите еженедельно?

— Что, где и как я делаю, вас абсолютно не касается. — Она решительно посмотрела на него, радуясь приливу злости. Чувствовать злость намного лучше, чем боль. Она не позволит этому мужчине уязвить ее, навязать свое мнение. Ее одежда, может, и дешевая, но не рваная; на ней чистые, опрятные вещи, которых нечего стыдиться.

— Ошибаетесь. Я вас поймал. Мне следует поручить Элу связаться со службами безопасности других казино.

— Вы не поймали меня ни на чем! — В этом она была абсолютно уверена, поскольку не сделала ничего, на чем ее можно было бы поймать.

— Вам повезло, что главный здесь я, — продолжал он, словно она не сказала ни слова. — В Рино есть люди, считающие, что жульничество заслуживает серьезного наказания.

Ее сердце замерло. Он говорил правду, и она это знала. По городу ходили слухи. Слухи о людях, пытавшихся обмануть казино и либо исчезнувших навсегда, либо достигших комнатной температуры к тому времени, как их находили. Она не была глупа и не воображала, будто он преувеличивает, ибо жила в этом мире и знала, что такое здесь происходит. Она знала этот мир и знала людей его населявших. Она старалась вести себя как можно более незаметно и никогда не использовала автоматы с компьютерными картами, позволявшие казино идентифицировать выигравших и проигравших. Но все же в чем-то она ошиблась. Сделала нечто, приковавшее к ней внимание. Ее виновность или невиновность не имела бы значения для некоторых людей; одно неверное слово, сказанное не тому человеку, — и она труп.